Стал фельдшером, чтобы выжить в лагере
Вся Россия в лицах и биографиях из семейных архивов
"О профессоре, хирурге Дмитрии Кузнецове отец рассказал мне только в конце своей жизни. После смерти мамы он долгое время страдал от жестокой депрессии и не мог спать по ночам. В эти длинные бессонные ночи он и рассказывал о своей жизни", -написал в редакцию, откликнувшись на конкурс фамильных легенд "Известий" наш читатель, председатель Московской еврейской религиозной общины Леопольд Каймовский.
Родился отец в Запорожье в семье простого портного. В школе занимался в драмкружке, просто бредил театром. Но в театральное училище поступить не сумел, устроился рабочим за кулисами. А в 1939 году его призвали в армию, пришлось ему участвовать в освобождении Западной Украины. Там и встретил минометчиком начало войны. Отступал до самого Сталинграда, даже успел получить медаль "За отвагу", она среди солдат ценилась не меньше ордена. В конце 42-го во время авианалета отца нелепо ранило: кусок крыла со сбитого немецкого самолета упал прямо на него и, как бритвой, срезал ступню. Больше года провалялся он по госпиталям, едва избежав ампутации ноги. Ходил, опираясь только на пятку.
Так инвалидом, без профессии и без образования, вернулся отец в родное Запорожье после освобождения города в 1944 году. Его встретил пустой дом: родителей и всю еврейскую родню немцы расстреляли. Пошел в театр имени Щорса, где работал до войны, но тот лежал в руинах. Поехал в Киев, и там в Минкультуре ему дали направление в Житомир - заместителем директора театра. Так вчерашний солдат стал театральным администратором, фактически директором, потому что директора так и не подобрали, с кадрами тогда было туго. В Житомире отца вызвали в МГБ, вручили пистолет, потому что в области свирепствовали отряды бандеровцев, и на гастроли в районы артисты ездили в сопровождении военной охраны.
С трудом подобрал коллектив, но вскоре людей стали одного за другим арестовывать - за сотрудничество с немцами. Сотрудничество заключалось в том, что во время оккупации они, чтобы не умереть с голоду, играли где придется, иногда и перед немцами. После артистов наступила очередь отца: в 1948-м его арестовали "за потерю бдительности". Суд состоялся в Днепропетровске. Отца приговорили... к расстрелу. К счастью, адвокат оказался честным, а главное - смелым человеком и подал на кассацию.
В ожидании пересмотра дела отец почти год просидел в расстрельной камере. Сокамерником его оказался другой кандидат на "высшую меру" - профессор-хирург Дмитрий Кузнецов. Это был "враг народа" со стажем: первый раз его посадили еще во времена большого террора, приписав участие в какой-то придуманной НКВД антисоветской организации. Несколько дней Кузнецов приглядывался к соседу. Бесхитростный паренек рассказал ему как на духу все про себя. Профессор поверил в его невиновность, сам сидел ни за что, и однажды сказал: "Тебя, Яша, не расстреляют, но срок дадут большой. Отсюда так просто не выпускают. Но в лагере с твоей ногой ты не выживешь. Давай, пока сидим здесь, обучу тебя на фельдшера". Кузнецов хорошо знал лагерные порядки: конечно, отец на общих работах получил бы гангрену в первый же месяц, тем более что уже в тюрьме у него открылась рана. И профессор обучил молодого сокамерника азам практической медицины.
Кузнецов оказался прав: приговор был настолько нелеп, что расстрел отменили, но присудили тем не менее 25 лет лагерей. И загнали отца в Шабуровский лагерь, что в 600 километрах к северу от Нижнего Тагила. Там в лазарете как раз освобождалось место фельдшера, местный закончил свой срок и готовился выйти на волю. Теоретически Кузнецов хорошо "подковал" отца, а практика сделала его настоящим фельдшером. Он обслуживал два лагеря: мужской на две с половиной тысячи человек и женский на полторы. После смерти Сталина, когда порядки в лагере стали мягче, отца расконвоировали, то есть он мог выходить за пределы лагеря.
Отец пробыл в лагере до 1 августа 1956 года. В этот день в Шабурово приехала комиссия Генпрокуратуры. Начиналась новая кампания - по исправлению ошибок и перегибов, допущенных в период культа личности. Отца не только освободили в первый же день, но даже сняли судимость и в качестве компенсации выплатили 11 тысяч 100 рублей. По тем временам это составляло почти годичную зарплату рядового фельдшера. Так оценила новая-старая Фемида семь с половиной лет, выброшенных из жизни безвинного человека. Отец заработал в лагере язву желудка и туберкулез, но ведь вернулся живой! И все благодаря профессору Кузнецову! Постепенно отец выздоровел, овладел профессией настройщика роялей и пианино, реставрировал старые инструменты. Это под его влиянием я поступил в консерваторию и стал музыкантом.
После того как отец рассказал мне про Дмитрия Кузнецова, этот человек, как самый близкий, как родной, занял место в моем сердце. Я и детям своим, когда хочу привести пример подлинной человечности, напоминаю о нем.
АКЦИЯ "ИЗВЕСТИЙ"
Напоминаем условия конкурса: карточки должны быть "не моложе" 1957 года. В истории к снимку желательно пояснить, какого года фото, кто на нем изображен и какая семейная легенда с героями фото связана. Лучшие истории публикуются на страницах и на сайте "Известий".
Ждем ваших писем по адресу: ул. Тверская, дом 18, корп. 1, Москва, 127994, газета "Известия", отдел "Московские новости" - с пометкой "Семейное фото". Или по электронной почте: voloshina@izvestia.ru
