Мариинка ставит на эротику
Мариинский театр привез в Москву четыре балета. В том числе "Симфонию до мажор", где с отрешенностью сомнамбулы станцевала Ульяна Лопаткина. Однако главной целью визита можно считать показ новинок прошлого сезона - "Стеклянного сердца" и "Карнавала". Демонстрация последнего состоялась в рамках фестиваля "Золотая маска". На премию номинированы сам спектакль, постановщик Сергей Вихарев и исполнители главных ролей Евгения Образцова и Владимир Шкляров.
В прошлом сезоне Вихарев уже удостоился наград за "Пробуждение Флоры" Мариуса Петипа. В этом году он продолжил реставраторскую деятельность, возобновив спектакль Михаила Фокина на музыку одноименного цикла Роберта Шумана. В 30-минутном балете задействованы шумановские персонажи - мечтательный Эвсебий, пылкий Флорестан (две грани образа композитора), их возлюбленные Киарина и Эстрелла, а также персонажи комедии дель арте - Пьеро, Арлекин, Коломбина и Панталоне.
Сам Фокин характеризовал "Карнавал" как "серию очаровательных сценок, прелесть которых зависит от маленьких, неуловимых, быстрых жестов, лукавых улыбок, кокетливых перебегов и стильного жеманства...". Надо отдать должное Вихареву - все это в новом "Карнавале" имеется. Отсутствует только одно - ощущение фокинской эпохи, предчувствие грядущей беды. Между тем современники, описывая "Карнавал", упоминали и о лирических чарах блоковского "Балаганчика", и о тревожной грусти по поводу хрупкости любовно устроенного мира... Все это куда-то ушло. Зрелище, датированное 1910 годом, получилось удивительно благостным.
Зато в спектакле Кирилла Симонова "Стеклянное сердце" пограничных чувств в избытке. Либретто певца порочной Вены Гуго фон Гофмансталя г-н Симонов обогатил фактами биографий Александра фон Цемлинского и Густава Малера. Оба композитора имели роман с Альмой Шиндлер, ставшей впоследствии женой Малера. В балетном варианте Цемлинский оказался поэтом Александром (Максим Зюзин). Малер - высокопоставленным вельможей Густавом (Ислом Баймурадов). Альма осталась Альмой (Екатерина Кандаурова).
Взаимоотношения троицы развиваются на фоне изысканно декорированного задника Эмиля Капелюша (атрибутика Амура - луки, стрелы, колесница) и музыки Цемлинского. Она, кстати, очень неплоха - мелодична и щедро оркестрована. Хотя, стоит признать, с творениями Малера соотносится как "Жигули" с "Альфа Ромео". Современники утверждали, что и в мужском обаянии Цемлинский сопернику уступал. Тем не менее хореограф усмотрел в женском предпочтении загадочные повороты судьбы и развернул эротодраму продолжительностью в два акта.
Увы, с эротикой у г-на Симонова дела плохи. Весь эротизм постановки заключается в бесконечных пассах руками, что, вероятно, должно означать крайнюю степень душевной тоски и любовного вожделения. Глядя на г-жу Кандаурову, в это можно поверить. Манкость рыжекудрой бестии с данными топ-модели не способны скрыть странности хореографии. Однако прочие персонажи выглядят так, будто отгоняют пчелиный рой. Правда, претенденты на Альму порой отвлекаются от камланий. Но исключительно для того, чтобы отвесить возлюбленной оплеуху или порадовать соперника ударом под дых. Альма, надо сказать, тоже не промах. Дамы, награждающие насильника пинком между ног, и не подозревают, что цитируют эпизоды из жизни венской аристократки.
Телесные повреждения, впрочем, не мешают любовным утехам. Александр овладевает любимой прямо на столе, предварительно поимев сего четвероногого друга (только так можно трактовать сольные упражнения по типу "упал-отжался"). Муж Густав, ставший свидетелем означенной сцены, поначалу пребывает в позе оскорбленного величия, а затем приставляет револьвер к затылку соперника. В итоге сценических перемещений убитой оказывается Альма, картинно раскинувшаяся все на том же столе. Но это еще не конец. Согласно балетной традиции, девушка воскресает и в облике розы танцует на подстилке, имитирующей цветущий луг. Поэт, увидевший Альму-розу во сне, утешается в объятиях куклы (привет певцу кукольной темы Оскару Кокошке), затем топит ее в фонтане любви (привет доктору Фрейду) и угасает, окруженный девушками с лейками (привет от Альмы из райских кущ).
Собственно, вопрос по просмотру данного опуса возникает один: зачем это творение понадобилось Мариинскому театру? Гуго фон Гофмансталя лучше читать. Малера - слушать в концерте. Ознакомление с музыкой Цемлинского - цель, конечно, благородная, но для театрального гиганта мелковатая. А хореография г-на Симонова слишком примитивна, чтобы удовлетворить танцевальные амбиции первоклассной труппы. Ответ напрашивается неутешительный: постановщиков, способных создать качественный эксклюзив, в поле зрения мариинского руководства нет. Или их просто не хотят видеть?
