Балерина Марина Кондратьева: "Фурцева была чудесным человеком"

Большой театр отметил юбилей народной артистки СССР, педагога-репетитора Марины Кондратьевой. Это о ней великий хореограф Касьян Голейзовский сказал: "Если бы Терпсихора существовала в действительности, воплощением ее была бы Марина Кондратьева..." С юбиляршей встретилась обозреватель "Известий".

вопрос: Марина Викторовна, вы отдали Большому театру 56 лет жизни. Какие из них были самыми плодотворными?

ответ: Наверное, начало моей творческой деятельности. Я очень скоро станцевала "Золушку", "Спящую красавицу", "Шурале"... Лавровский (в 1950-е и в начале 1960-х годов главный балетмейстер БТ. - "Известия") хорошо выдвигал молодежь. Хотя как-то мне сказали: "Мы не можем дать тебе спектакль, потому что у тебя кордебалетная ставка". А я в ответ: "Мне вообще не нужно денег, дайте только танцевать".

в: Вы могли себе позволить танцевать бесплатно. Обеспеченная семья, папа - академик-ядерщик...

о: Может быть. Хотя благами я не избалована. В Казани, в эвакуации, помню, был настоящий голод. Спасал папа-охотник. Иногда ему удавалось подстрелить зайца. То-то был пир - собирали всех знакомых. Квартиру в Москве мы получили только в 1947 году, а до того жили в гостинице: пять человек в одной комнате. А когда я приехала учиться в хореографическое училище, то жила у тети, у которой было двое детей. На обед в училище давали черный хлеб с селедкой, и я несла свою порцию домой - подкормить братьев...

в: А как получилось, что на балет вас благословила сама Ваганова?

о: Смешно получилось. Повел меня к ней друг папы академик Семенов. Занятия в училище уже начались, и Ваганова могла похлопотать, чтобы меня взяли в середине года. Он представился: "Я Семенов. А это моя родственница Марина". Через два года, когда Ваганова снова приехала в Москву, я зашла ее поблагодарить. "А, Марина Семенова? - сказала она. - Помню". С настоящей Мариной Семеновой я встретилась уже в театре и всю свою жизнь в Большом от нее не отходила. Сначала она репетировала со мной, а потом учила меня репетировать с другими. Сейчас мы, к сожалению, редко видимся. Ей тяжело. Все-таки возраст немалый - сто лет, такая жизнь за плечами... Жаль, что Марина Тимофеевна не оставила воспоминаний. Она ведь прошла огонь и воду, многое могла бы рассказать.

в: Вы сами не собираетесь писать мемуары?

о: Я пыталась начать, но не получилось. О хорошем сейчас не любят читать. А невзгодами, которые выпали на мою долю, не хотелось бы делиться. Что бы я ни вспоминала, на ум приходят какие-то смешные, приятные эпизоды...

в: Как такая лучезарная, легкая балерина могла танцевать таких страстных героинь, как Хозяйка Медной горы и Анна Каренина? Приходилось себя ломать?

о: Просто сцена позволяла выплеснуться. В жизни мне всегда было проще уйти от конфликта. А в этих спектаклях все мои скрытые страсти вырывались наружу. "Анна Каренина" - мой последний и самый любимый спектакль. Майя Плисецкая ставила его для себя, и я благодарна ей за то, что она дала мне карт-бланш. Сказала: "Как ты чувствуешь, так и сделай".

в: Вашим Вронским были Марис Лиепа и Александр Годунов. Оба - личности харизматические, привыкшие к лидерству. Не боялись оказаться на втором плане?

о: Наоборот, я всегда радовалось, что у меня такие сильные партнеры. Марис к тому же прекрасно держал. Руки у него были просто сказочные.

в: Как вам дался переход от танцев к педагогике?

о: Легко. Говорят, что со сцены уходить трудно. Чуть ли не жизнь кончается. А я не могла дождаться момента, когда приду в театр в качестве педагога. В июне 1980 года я станцевала последний спектакль, но об этом знали только я и Григорович. Он взял меня репетитором. Потом появилась Наташа Архипова, моя первая ученица в Большом театре.

в: Сейчас у вас целый Кондратьевский полк. Вы можете сказать: "Мои ученицы за мной как за каменной стеной"?

о: Нет. У меня такое ощущение, что именно с моих учениц больше всего спрашивают. Сейчас, когда девочки вышли в солистки, в балерины, стало легче. А когда я тянула их из кордебалета, было тяжело.

в: А что за силы вам мешают?

о: Не силы - система, выстроенная на личных симпатиях и антипатиях. Я порой расстраиваюсь, а потом говорю себе: "Ну что ты хочешь, это же театр..."

в: Артисты часто говорят о дыхании зала. Вы его ощущали?

о: Всегда. Иногда выходила и понимала: зритель сегодня тяжелый - не поднять, не завести... Мы очень не любили премьеры, куда ходили члены политбюро и правительства. Спектакль для них был частью протокола. Правда, не для всех. Сталину, например, очень нравилось "Пламя Парижа". Он всегда приходил на третий акт, когда танцевала Лепешинская.

в: Для страны подобный протокол, наверное, был во благо. Все-таки наши лидеры знакомились с новинками искусства, образовывались. Сейчас ведь такого нет?

о: Да, сейчас не ходят. Помню, года два или три назад одновременно случились две премьеры - балет в Большом и мюзикл в Театре оперетты. Улицу оцепили - сказали, что приедет президент с администрацией. Мы напряглись, ждали, а они отправились к соседям в Оперетту. Раньше приехали бы к нам...

в: В доперестроечное время частью правительственного досуга были кремлевские концерты. Вы их помните?

о: Воспоминания ужасные. Особенно новогодние. Нас привозили в Кремль 31 декабря, часов в десять вечера. Там была маленькая комнатка, из нее выход на лестничную площадку, а далее лестница, по которой мы попадали в зал. Даже разогреться было негде. Выступали под звон бокалов и стук вилок о тарелки. Но самым тяжелым было ожидание выхода. Иногда уже двенадцать било, а мы в костюмчиках сидим и ждем, когда нас позовут танцевать. Зато помню, как поразил меня банкет в честь 8 Марта в Кремлевском дворце. Он проходил под патронатом Фурцевой. Мы оттанцевали, и нас пригласили за стол отобедать вместе с руководством. Такое на моем "кремлевском" веку случилось впервые.

в: О Фурцевой рассказывают много хорошего...

о: Она была чудесным человеком. Вникала во все перипетии нашей жизни. Никогда не забуду один случай. Галина Сергеевна Уланова поссорилась с Лавровским. Рындин, ее муж (главный художник БТ. - "Известия"), прилюдно Лавровскому заявил: "В старые времена я вызвал бы вас на дуэль". Фурцева пришла их мирить. "Я не уйду, - говорит, - пока не помиритесь..." Ее любовь к артистам чувствовалась даже в мелочах. Например, у всех солистов были кремлевские пропуска - подъезжали прямо к подъезду Кремлевского дворца. А сейчас не то что въехать, зайти на территорию - целая проблема.

в: Вы можете назвать себя счастливым человеком?

о: Наверное, да. У меня любимая работа, я востребована. Есть муж, с которым мы прожили 43 года, сын, чудесный внук... Думаю, главное условие счастья - принимать жизнь как она есть. Вот, например, приехала я на Новый год с дачи, а квартира ограблена. Все вынесли - деньги, драгоценности, ордена... Ну что теперь - плакать? Видно, так судьба распорядилась. Если Бог дает, Он и берет. Хорошо, что только это. Значит, от чего-то более серьезного судьба меня оградила...