Виталий Калоев: "Моя трагедия настолько сильна, что боль до сих пор нестерпима"

В среду Виталий Калоев, вернувшийся в Россию из швейцарской тюрьмы, наконец-то встретился с родными во Владикавказе.

Радостные и в то же время горькие минуты встречи с опустевшим домом все откладывались. Сначала сам Калоев застрял в пробке по дороге в "Домодедово" - пришлось откладывать вылет. А потом и самолет задержали из-за снегопада. Он добрался до родного города уже поздно вечером.

Зайдя в зал прилета, Виталий услышал аплодисменты. Калоев буквально выплыл из аэропорта "Беслан", окруженный знакомыми и посторонними людьми. Многие целовали его и не скрывали слез. Для его многочисленных родственников Виталий не герой. Он измученный незатухающим горем человек. Калоев улыбался, но глаза его оставались печальными. Молча он сел в джип "Ауди", но вдруг открыл дверь и вышел к журналистам. Он долго говорил на осетинском языке. А потом ответил на вопросы "Известий".

- Чего вам больше всего не хватало в Швейцарии?

- Общения на осетинском и русском языке.

- Вернетесь ли вы к профессии строителя?

- Для меня это сейчас не главное. О планах я на микрофон говорить не буду.

Первым делом Виталий поехал на кладбище, где похоронены погибшие в бесланской школе взрослые и дети. Оно расположено недалеко от аэропорта. По осетинской традиции, проходя мимо могил, он прикладывал ладони к мраморным и гранитным плитам. Последней на его пути была могила спецназовцев, освобождавших детей и учителей. Рядом с их могилой он простоял дольше всего. Несколько раз прикладывал ладони к холодному камню.

- Моя трагедия настолько сильна, что боль до сих пор нестерпима, - признался он и снова сел в машину. Его повезли на место, которое два года, после гибели в авиакатастрофе над Боденским озером его жены и детей, заменяло Калоеву дом. Это кладбище, где покоятся его жена Светлана, сын Костя и дочка Диана.

- Он звонил нам из тюрьмы. "Обо мне не беспокойся, - отмахивался он от моих вопросов о самочувствии. - Расскажи-ка лучше, как там елочки на кладбище. Дианина цела?", - говорит сестра Калоева Заира.

Над могилами Виталий еще до роковой поездки в Швейцарию посадил колючую розовую розу, розу-лиану, вереск, который сам привез из Германии, еще мечтал посадить популярные на Кавказе голубые ели, ездил за ними в питомник Домбая. Но там его отговорили - деревца в тот момент приболели. И это грозило им гибелью при пересадке. Тогда Калоев остановил выбор на подвиде голубой ели в осетинском питомнике. В память о каждом из своих любимых он посадил три деревца. Дианина елочка оказалась самой слабой из-за надломленной верхушки. Виталий и в Швейцарии продолжал переживать за нее.

Родственники почти ежедневно ухаживали за могилой, поливали цветы и деревья, особенно в жару. Так что к его приезду все уцелело. В том числе и Дианина елочка, у которой теперь две верхушки.

Его визит на кладбище к родным тронул даже много повидавших журналистов. Калоев положил большой букет белых роз в прозрачном целлофане на могилу. Прикоснулся ладонями к памятнику. И зарыдал.

Журналисты оставили его одного.

- Мы же не знаем, что он хочет им сказать! - со слезами на глазах прошептала Циала Калманова, сестра его близкого друга Германа.

Ночью перед прилетом Виталия Калоева мы с Германом просидели в моем номере до глубокой ночи. Виталий дружит с ним с первого класса школы. Герман вспоминал, как Калоев спас его в свое время от жуткой депрессии. Она была вызвана гибелью старшего брата Германа. Кто-то из знакомых тогда пытался помочь Калманову неуместными нравоучениями. А Калоев просто старался быть постоянно рядом. И это деликатное участие оказалось лучшим лекарством.

Однажды, после похорон своей семьи, Виталий признался другу: "Только теперь я по-настоящему понял, что ты тогда пережил". "Лучше бы тебе не пришлось понять этого никогда", - ответил Калманов.

- К возвращению Виталия я приготовил подарок, - поделился секретом Герман. - Записал на видео 40-минутный репортаж о Параде Победы на Красной площади в Москве 1945 года. У нас отцы были фронтовиками. И мы с Виталиком с детства взахлеб читали книжки о войне. А этот репортаж с Парада Победы впервые увидели 22 года назад в местном кинотеатре, были в восторге. Но тогда видиков в наших домах еще не было.

Измученный перелетом и тяжелыми воспоминаниями Калоев только в кругу домашних стал улыбаться. К нему подводили знакомиться малышей, которые родились уже после того, как его осудили за убийство диспетчера компании "Скайгайд" Петера Нильсена.

- Как твоя фамилия, скажи дяде Виталику! - просил отец сына.

- Калоев! - улыбаясь, отвечал тот.

- В доме этом ничего не изменилось, - говорит племянница Виталия Оксана. - Вся мебель, все приборы остались на тех же местах, как и четыре года назад, когда дядя Виталик отсюда уехал.

Я не увидел там детских игрушек и фотографий. Родственники шепотом объяснили. По осетинской традиции на видное место игрушки погибших детей выставляют только до 40-го дня. Потом все они должны быть убраны. У Виталия все, что могло напомнить ему о детях, лежало на самых видных местах несколько лет. Только находясь в Швейцарии, он позвонил родным и попросил: "Уберите. Хватит".