"Коки пизари, господа"

Цены на спектакли Чеховского фестиваля в этом году оказались непривычно заоблачными. Что обиднее всего - программа фестиваля насыщенна и интересна, а при таких ценах залы часто полупусты. Увы. Хотя любителей театра в Москве, как известно, предостаточно. "Неделя" решила поднять настроение тем, кто не смог попасть на спектакли фестиваля, собрав забавные актерские истории. Они не всегда выходят за пределы гримерных и кулис... Что рассказывают друг другу режиссеры, актеры, отпрыски великих театральных семей и организаторы студенческих театров? Какие они, реальные театральные байки? За кулисы заглянула корреспондент "Недели" Наталия Киеня.

Елена Гринина, руководитель Испанского театра МГИМО: "Штаны с меня снимите!"

"На филфаке МГУ у нас тоже был театр. Однажды мы повезли на гастроли в Пятигорск две интермедии Сервантеса. Один из студентов должен был играть главные роли в обеих пьесах, и, чтобы не тратить время на смену костюма, он натянул одни брюки поверх других. Начинается вторая пьеса, безутешная жена на пустой сцене оплакивает предстоящую разлуку с супругом, он должен выйти из-за занавеса и начать ее утешать. И вот жена плачет, а мужа все нет. Рыдания перерастают в истерику, прошло несколько минут, публика в недоумении. Я играла служанку и решила выйти и подмести сцену, чтобы немного разрядить обстановку, и тут слышу из-за занавеса сдавленное шипение: "Штаны!! Штаны с меня снимите!" Оказалось, у мужа заклинило молнию на второй паре брюк...

А одну историю рассказал мне П.С., один из потомков семьи Чеховых... Как-то молодой актер должен был участвовать в сцене карточной игры и страшно волновался в ожидании своей единственной фразы: "Пики козыри, господа!" Весь спектакль он вынашивал ее, репетировал за кулисами. Однако, когда настал решающий момент, от волнения он крикнул на весь зал: "Коки пизари! Коки пизари, господа!"

Владимир Скворцов, актер Театра "Et Cetera" и Театра им. Станиславского: "Резиновое ухо в кармане"

"Как-то мы с Олей Лапшиной играли нашу любимую сцену в постановке Владимира Мирзоева "Укрощение строптивой". Оля в этой сцене должна говорить: "Ну рассказывай, что творится на свете?" Мой ответ: "Ну давай ухо". Тут ей нужно вытащить из кармана резиновое ухо и сказать: "Вот оно!"

Но... я с ужасом слышу, что Лапшина вдруг почему-то говорит мой текст: "Ну давай ухо". Что отвечать, непонятно, я подставляю ей свое, натуральное, и говорю: "Ну на!" Ситуация патовая, потому что ухо-то нужно вынуть. И тогда Оля достает из кармана то, отрезанное, показывает мне и говорит: "А вот оно!" Я, не зная, что делать, начинаю биться в истерике, отыгрывать и кричать: "Что ты делаешь?! Что это?! Что это такое?!" Неловко получилось..."

Евгений Редько, актер Молодежного театра: "Толкайте женщин пистолетами"

"Когда "Чайку" Бориса Акунина повезли на гастроли в Иран, труппа столкнулась с неимоверными сложностями. Во время репетиций в зале постоянно сидела комиссия из четырех цензоров от шариатского суда, следила за соблюдением духовной чистоты и твердила: "К женщинам не прикасаться! Не прикасаться к женщинам!"

В сцене, когда Треплев должен толкнуть Ирину, вопрос встал ребром. Комиссия заявляет: "Рукой трогать нельзя. Это ведь женщина". Треплев: "А пистолетом можно?" - "Да, пистолетом можно, пожалуйста. Толкайте. Если пистолетом, то ничего страшного".

Юлия, помощник режиссера Театра им. Ленсовета, Санкт-Петербург: "Как звали худрука Владимирова?"

"В 1984 году в нашем театре шел спектакль "Вы чье, старичье?" в постановке Игоря Петровича Владимирова. Сам он тогда играл старика Багорыча, а его партнером по сцене был молодой артист, который каждый раз начинал страшно волноваться уже за кулисами. В одной из сцен Владимиров должен был сказать: "Это говорю вам я, Багорыч!" - но во время спектакля начисто позабыл имя своего персонажа. Сделав паузу после слов "это говорю вам я", он повернулся к молодому напарнику и прошептал: "Как меня зовут? Как меня зовут, спрашиваю!" Актер, помертвев от ужаса, прошептал: "Игорь Петрович!"

Иосиф Райхельгауз, худрук Театра "Школа современной пьесы": "У Аросевой - ножки Дурова"

"Однажды Лев Дуров и Ольга Аросева вместе ехали на гастроли. Ночью Аросевой не спалось. Ее элегантный дорожный халатик висел на плечиках, отороченные мехом домашние туфли на каблучке аккуратно стояли на полу. Внезапно Дуров сел в постели и стал прислушиваться и приглядываться: спит ли Аросева? В какой-то момент он даже наклонился над ней, но Ольга Александровна тактично притворилась спящей. Тогда Дуров, чтобы снова не влезать мучительно в брюки, рубашку и ботинки, накинул ее халатик, сунул ноги в туфли и скрылся в конце коридора. Вернулся очень скоро, разложил все по местам, лег и сразу захрапел.

Рано утром Ольга Александровна в халатике и туфельках отправилась умываться. В конце коридора стояли две женщины. Проходя мимо них, Аросева услышала тихое: "Смотри-ка, ей за восемьдесят, а очень прилично выглядит..." "Прилично? Да ты ее ночью не видела! Во-первых, на ней парик. На самом деле она совсем лысая. Во-вторых, сейчас она накрашена, а так у нее очень грубое, старое, морщинистое лицо. Хотя, должна признать, ножки очень стройные, я видела!"