Подвески королевы
Трудно было не заметить, сколь точно транспортная блокировка несогласных, желавших не соглашаться в г. Самаре, близ волжских утесов, совпадала с романом "Три мушкетера". Архетипическая модель. Читая про то, как по дороге в Лондон, в Кревкере, Арамис получил от мнимых дорожных рабочих пулю в плечо, а лакей Мушкетон - в ягодицу, как в Шантильи Портоса поразил шпагой мнимый пьяница, как в Амьене трактирщик объявил, что деньги, какими расплачивался исполнительный директор ОГФ Атос, - фальшивые, остается поражаться гению Дюма-пэра: "Откуда он знал?" Отличие - лишь в финале гонки. В Кале Д'Артаньян проткнул шпагой графа де Варда, сотрудника администрации кардинала, изъял у графа подорожную и с нею сел на корабль, плывущий в Дувр. Э.В. Лимонов, хотя национал-большевик, но человек гуманный, на предмет изъятия подорожной сотрудников администрации шпагой не протыкал, и на воздушный корабль до Самары его, наряду с прочими, не пустили.
Архетип архетипом, но у господина кардинала было несколько больше оснований чинить мушкетерам препоны на дороге в Лондон. Его цель - поломать интригу Ришелье, задумавшего опорочить Анну Австрийскую в глазах венценосного супруга. Какая интрига была бы поломана, если б мушкетеры из "Другой России" достигли Самары?
На волжском утесе действительно разворачивалась неприятная интрига - отношения России и ЕС были, мягко говоря, не улучшены. Но исход ни в малейшей степени не зависел от поездки мушкетеров. Предстань В.В. Путин перед высокими гостями с Э.В. Лимоновым по левую руку и с Г.К. Каспаровым по правую, это ничему бы не помогло и не повредило, суть проблемы в том, что Польша, используя невнятность еэсовских установлений, настояла на праве liberum veto (свободное вето. - "Известия"). Что делать с польским "не дозволям", не знают ни В.В. Путин, ни евроначальники, и в этом контексте борьба г-на кардинала с мушкетерами имела только ту сомнительную пользу, что евроначальники, которым было нечего сказать, получили возможность отметить: "А зато у вас негров (т.е. Гарри Кимовича и Эдуарда Вениаминовича) линчуют". Когда надо что-то говорить, сгодится и это. Тем более, когда возможность оппонент сам предоставляет.
Разумеется, на брезгливое отношение к административным шалостям - назовем вещи своими именами: сколь бы ни были приятны или неприятны герои-освободители, закон их права не лишил свободно передвигаться, куда они хотят, - всегда есть то подмигивающее возражение, что ни единая буква закона не была нарушена, ибо права на проверку документов никто не отменял. Это правда, и даже то обстоятельство, что в тот день московский борт на Самару был посажен в Уфе, закону не противоречит - метеоусловия. Если смысл возражения в том, что административные органы искусно владеют принципом "По форме правильно, а по существу издевательство", оно излишне - разве кто-то сомневался? Если же речь идет о том, что нужда заставила учинять издевательство в рамках строжайшей законности, хотелось бы понять, какая именно нужда.
Когда бы страну трясло в системном кризисе, недовольство нарастало бы, как снежный ком, а во главе освободителей стоял бы человек ельцинского масштаба (на худой конец - фурия вроде Юлии Владимировны) - тогда апелляцию к крайней необходимости можно было если не принять, то понять. Когда нет ни кризиса, ни лидера, ни даже фурии, стрельба из пушки по воробьям вчуже производит впечатление сильной нервозности, а это больше, чем преступление, - это ошибка. Мы не знаем, нервничают (хотя непонятно, с чего) наверху или нет, но вне зависимости от того, как оно на самом деле, худшее, что можно сделать, - это производить такое впечатление. Ничто так не воодушевляет оппонентов, как это.
Вероятно, здесь налицо сильный дефицит рефлексии. С точки зрения тех, кто организовывал задержания, - это остроумная находка (хотя заметим, что организовать торжественную встречу Г.К. Каспарова в самарском аэропорту с цветами и оркестром было бы еще остроумнее). То, что извне это может выглядеть не как цинический юмор (тем более что и самый жанр - на любителя), в голову не приходит.
