Бес гороховый
Постпасхальная презентация нового альбома славянофильской "Алисы" с гордым названием "Стать Севера" прошла во Дворце спорта "Лужники" при большом скоплении народа и ОМОНа. Обильно татуированный лидер "Алисы" Константин Кинчев вновь доказал, что по части артистизма, поэтичности и неоднозначности у него в русском роке конкурентов крайне мало.
"Алисовская" армия до сих пор квалифицируется нашими стражами правопорядка наравне с крупнейшими группировками футбольных фанатов. По формальным признакам так оно и есть. "Алисоманы" сплочены и упакованы не хуже "суппотеров" ЦСКА или "Динамо". Красно-черные шарфы, майки, банданы, баннеры, напульсники и т.п. Поэтому "шмонают" их на подходе к стадиону долго и пристрастно. А иногда заламывают руки и уводят прочь от кинчевского шоу. Такие этюды наблюдались и на нынешней премьере. Но агрессивных подвигов "алисоманы" давно уже не совершают, и милиция напрасно к ним придирается. Это в 1980-х, особенно после концертов в "Юбилейном", они могли маршем пройти по переулкам близ Невского проспекта и опрокинуть по пути пару-тройку ларьков. Или в начале 90-х, где-нибудь в сквере у "Горбушки", устроить стычку с "гопотой", ибо "идем мы и тверже шаг!". А сейчас все по-другому. И кумир их иной. Лишь на сцене неистовый, все под тем же черно-красным полотнищем, а так, в жизни — спокойный, молящийся, постящийся, укрывающийся в своем сельском имении. И для новой генерации алисовских фанов (да и для самого Кости, наверное) "Мое поколение" и "Мы — вместе!" — уже не бесспорная кода любого выступления "Алисы". Скорее — ритуальная дань далекому прошлому. Сейчас у алисоманского хора новые гимны: "Небо славян", "Православные", "Солнце Иерусалим". Именно последней композицией и троекратным, адресованным каждой части зала восклицанием "Христос воскрес!" Кинчев завершил концерт в Лужниках.
А открылся двухчасовой сейшн немного зловещей темой "Дым" — первой из нового альбома. Предупредив собравшихся строками — "сколько беспечных осталось клубиться в золе, сколько раскованных перелопатила смерть", доктор Кинчев вспомнил вдруг "Старые раны" покойного Майка Науменко. Теперь у "Алисы" в репертуаре два трибьютных номера — майковские "Раны" и "Спокойная ночь" Цоя.
"Я смеюсь, когда сижу, например, на гастролях в Магадане и смотрю по телевизору беседы умных экспертов, о том, что Россия конечно же Европа. Мы — не Европа, мы — Север", — говорил Костя в гримерке после концерта. Отсюда и "Стать Севера". И еще он говорил, скрывая взгляд под темными очками, что из всех вождей, которые были на его веку, Путин — лучший.
А на сцене он все пел и пел про смуту, про тревогу, про Русь, постепенно оголял торс и плясал, подпрыгивал, как бес, тянулся к свету из мглы зала и скоморошничал. Себя Костя часто любит называть шутом гороховым. Но это маска. Не шут он — бес, поэтичный такой бес. Фронтмен Кинчев, конечно, блестящий (позы, жесты, мимика — все отшлифовано, хотя подается как сиюминутная реакция) и сочинитель по-прежнему талантливый. Фрагментами он все ближе к Башлачеву и Ревякину, хотя его собственный почерк никуда не девается. "Как собирать все, что было рассеяно смутой? / Как донести, если каждый себе голова? / Мне повезло видеть вечность за каждой минутой, / Жить до поры, свою кровь обращая в слова".
И все же — после всех исповедей и молитв — прежний азартный, дерзкий, саркастичный и спорный Костя еще существует. Характерный пример — хотя бы его свежайшая песня "Власть", запланированная для следующего диска "Алисы" и уже вызвавшая бурную реакцию на Украине. За нападение на "оранжевую" революцию Кинчев имеет шанс сделаться в "незалежной" державе персоной нон грата. Сам он — отнюдь не в духе смиренного инока — решил подразнить гусей и включил композицию в бисовую часть сегодняшней "алисовской" программы. Заканчивая песню строфой — "Адептов передела сольют за бугор, / На пепле революций возродится террор, / Оранжевые сопли — очкариков сны / В предчувствии гражданской войны", Костя невинно пожимает плечами и спрашивает: "Не пойму, на что они обиделись?". Обижается при этом, думаю, не только украинский истеблишмент, но и Юрий Юлианович Шевчук, которого Константин привечает своей иронией еще с темы "Рок-н-ролл — это мы". Подлинно гороховое шутовство.
