"Пойду-ка чего-нибудь создам"
ЛЕОНИД ЛИХОДЕЕВ (19211994)
Фельетонист "Известий" в 19621968 годах
На Леониде Лиходееве закончился русский фельетон. Я имею в виду не газетные сообщения в прокуратуру, а роскошный русский фельетон, завещанный нам Власом Дорошевичем. А как вам бриллиантовый гарнитур - Тэффи, Аверченко, Зощенко? Во всей остальной мировой литературе адекватных имен наперечет, Гилберт Честертон, конечно. Так что наряду с Русским балетом мы дали миру и Русский фельетон. Это наш вклад.
Трудно ли было Лиходееву при его-то совершенно очевидных уме да таланте? Сначала очень! Его когда-то привел в "Литературку" Слава Смирнов, он руководил в ней чахлым отделом сатиры и юмора. И начались унижения довольно надменного от природы Леонида Лиходеева. Коллеги в редакции были вооружены до зубов очень холодным оружием. "А что это такое? спрашивали через губу. А мы не знаем, куда это в номере ставить".
Никогда не догадаетесь, кто спас для нашей литературы Леонида Лиходеева. Главный редактор, по замыслу тех времен наиболее реакционный человек в коллективе редакции, Сергей Сергеевич Смирнов. Лауреат Ленинской премии, спасший от небытия героев Брестской крепости. Вот он и Лиходеева спас. Этот мягкий, деликатный человек даже стучал кулаком по столу: "Принес Лиходеев фельетон? Ставьте с номер!" Приходилось ставить. Потом привыкли. И вот Леня уже обзаводится шикарной тростью дорогого дерева, которой грозно колотил в пол, усмиряя своих недоброжелателей. Но это очень потом.
Леонид Лиходеев был интеллектуал, оснащенный великолепным литературным даром. Между прочим, его, еще молоденького, вместе с Фазилем Искандером приняли в Союз писателей по секции поэтов. От стихов он при его-то ироничности отошел, но изысканность, дороговизна слова отразились в его прозе. У него была литая проза не добавишь, не убавишь.
Лелеял он это в себе? Лелеял. Важничал? Важничал. Надо было видеть Леню дома, в его творческой "лаболатории". Худой, высокий в безразмерном восточном халате, увенчанный турецкой феской с кисточкой. Сидел, если только пил кофе, тоже, естественно, восточный. В остальное время значительно прохаживался по комнате и вещал: "Старик, жизнь не подарок, не тушуйтесь, ну уж вы-то, слава богу, напишете". И я уходил, увенчанный этой снисходительной наградой. Я вовсе не самоуничижаюсь, я констатирую. В моем "снизу вверх" ведь вот что еще было: Лиходеев прошел фронта войны. А для нас, которые помладше, это была существенная рекомендация.
Конечно, он не мог не появиться в "Известиях". По своему качеству и содержанию это была его газета. Тут уже не спрашивали, как некогда в "Литературке": "А что это такое? А куда это ставить?" Когда Лиходеев приходил, даже лучший наш из лучших Анатолий Аграновский шел ему навстречу с распростертыми объятиями. Да и все с распростертыми. Он назидательно говорил: "Старички, "Известия" это о-го-го. Дорожите!" И был прав. Пообщавшись, как бы сам с собой советовался: "Пойду-ка чего-нибудь создам". Уходил. Буквально через несколько часов возвращался и приносил в "Известия" великолепный, обговоренный в редакции фельетон. Ну как тут не боготворить?!
У этого человека было свое место в нашем Времени. Нет, нет, господа нынешние читатели, я отнюдь не преувеличиваю.
При всем при том мне запомнилась его фраза: "Старик, разве смешно это не грустно?"
E-mail: istclub@izvestia.ru Станиславу Сергееву
