Президент Татарстана Минтимер Шаймиев: "Главное - не впадать в крайности"

Наш разговор с Минтимером Шаймиевым начался с известинской чашки, на которой долговязый почтальон шагает вдаль с кипой газет в сумке. Чашку я подарил Минтимеру Шариповичу из обычного дружественного политесу, но глава Татарстана и тут стал искать политические глубины и символы.

Минтимер Шаймиев: А почтальон-то известинский вправо шагает.

Владимир Мамонтов: Вправо? Точно... Но ведь и налево тоже не стоит: там страна уже была.

Шаймиев: Главное - своим путем идти и в крайности не впадать. Вы уже в храме Иконы Казанской Божией Матери были?

Мамонтов: Был. Удивительная икона. И батюшка отец Питирим мне показался очень современным человеком, очень светлым. Веру понимает как радость - это, думаю, многим православным близко.

Шаймиев: А в Кул-Шарифе были?

Мамонтов: Конечно.

Шаймиев: Какое впечатление?

Мамонтов: Мечеть новая, а место словно намоленное. Там молодой паренек экскурсию для нас провел - поразили меня и его знания, и внутренняя сосредоточенность.

Шаймиев: Вот! Я же и реставрацию православного храма, и строительство мечети в Казанском кремле одним указом провел. Были тут у нас такие, что предлагали собор снести, а мечеть на его месте построить: вернем, дескать, историческую справедливость. Мечеть-то Иван Грозный и вправду снес, там старый фундамент есть... Может, оттого и место намоленным показалось? Но я сказал: кому от такого "восстановления справедливости" хорошо будет? Разве так ее восстанавливают? Разве от этого мир придет в Татарстан? Вот и стоят храмы рядом. Тысячи туристов приезжают, особенно летом, бывают и в соборе, и в мечети... Да я и сам захожу и в тот, и в другой. И выхожу с умиротворением. Конечно, это символ, политика многонациональной, многоконфессиональной республики - все правильно. Но умиротворение-то в душе действительно есть! Это важнее.

Мамонтов: Раз уж мы коснулись большой политики, давайте начнем с межнациональных проблем. Как должны вести себя политики, чтобы люди, как Вы говорите, с умиротворением выходили из любого храма?

Шаймиев: Прежде всего мы должны держать в уме то, что у нас было. Что бы мы ни говорили про времена Советского Союза, но они сблизили людей. Нам на бытовом уровне - это очень важно, я всегда это подчеркиваю - на бытовом уровне не приходило в голову из-за чего-то ссориться, видеть не человека, а "человека другой национальности, другой веры". Это важное наследие. У нас должно хватать ума сберечь это.

Мамонтов: Но там были и прямые запреты, не только идеология...

Шаймиев: Тоталитарное общество так устроено. Сегодня мы двинулись гораздо дальше Советского Союза - человек может реализовать свое конституционное право выбирать вероисповедание. Мы же с вами были первым обществом, первым народом, из которого вытравливали веру. Но какой живучей оказалась наша вера! Стоило только ослабить идеологическое давление и запреты - вера вернулась.

Мамонтов: Но вернулось не только благостное... И события в Кондопоге многие выводят из свободы и демократии - в виде издержек, конечно.

Шаймиев: До такого нельзя доводить - вот в чем будет мудрость руководителей. Когда началась перестройка, и в Татарстане возникла сложная политическая ситуация. А как иначе? Национальное движение не запретишь. Да и зачем? История татарского народа непростая, интеллектуальные силы были огромны во все времена. Казанскому университету более 200 лет.

Мамонтов: И какие революционеры выходили оттуда!

Шаймиев: Это правда. Но вот вам ответ на намек про революционеров - трактуйте как хотите, однако у Казанского университета восточное крыло осталось недостроенным. Западное крыло было построено, а задумано было архитекторами и восточное. Мы его достроили только к 200-летию. Когда я поехал на открытие, мысль такая пришла, я говорю: вот теперь мы в прямом и переносном смысле окрыленные.

Мамонтов: Опять символ?

Шаймиев: Дело не в красивой фразе, хотя и она нужна. Просто нельзя ничего недостроенным оставлять! Нельзя начать - и бросить! Царская ли это Россия, Советская ли, нынешняя ли - нельзя оставлять в тылу политической и общественной жизни напряжения, думая, что как-нибудь само рассосется. Мы во многих местах по стране запустили социальные и межнациональные болячки, а теперь они не дают нормально жить - ни мигрантам, ни коренному населению. Всем плохо. У нас ведь горячие головы тоже полной независимости от России требовали. Это очень серьезно встревожило русскоязычное население: что же у нас будет? Ведь у нас около трети браков - смешанные. Я тогда думал об одном: какое я имею право дать разрушить эти семьи? Если честно, тогда по острию прошли. Мы с Борисом Ельциным оказались первыми президентами на постсоветском пространстве, в один день избирались. Я встречался с людьми, а люди смотрели на меня с тревогой... особенно русские. Я говорю, они слушают вроде, хотят верить, но беспокойство в глазах остается. Я этого никогда не забуду. Такое не забывается. Я тоже живой человек. Когда прошло пять лет после избрания, мне задали вопрос: что Вы считаете самым большим достижением за это время? Я сказал: то, что в глазах у людей исчез страх.

Мамонтов: Вы в этих вопросах дипломатию чередовали с жесткостью - это известно.

Шаймиев: Скажу, как думаю: в вопросах национального равенства должна быть диктатура. Закона, разумеется, но диктатура. Государственное ли это учреждение, базар ли, где овощами торгуют... Президент Путин искренне хочет, в чем я убежден, чтобы был порядок в стране, чтобы были мир и согласие. Но ведь мы же начинаем исполнять по-старому! Например, разве наведение порядка на рынках надо начинать с выяснения места учебы грузинских детей? Знаете, что я делаю в таких случаях? Так как я все же отвечаю за Татарстан и возглавляю Совет безопасности республики, собираю представителей правоохранительных органов и говорю: это скорее всего плохое исполнение. Понятно, что начали исполнять приказ, как его поняли! Я, например, уже на другое утро им объяснил, что они неправильно поняли.

Мамонтов: А как правильно?

Шаймиев: Есть люди, которые добросовестно испокон веков, всегда, и во времена СССР, привозили сюда изюм или еще какие-то фрукты, которые здесь не растут. Это им тоже нелегко дается. Это всегда был их бизнес, и они торговали добросовестно. Почему мы должны отказываться от них? Да, они с юга и кавказской национальности... Но я-то знаю, что недовольство людей породили не только они, а наши, живущие здесь, крышующие, облагающие их поборами. Да, местным еще надо научиться торговать. Конечно, торговать кое-чем умеем, например, мясной ряд. У нас там порядок. Моя жена все покупает только на рынке. Ее там уже знают, любят, ей плохой товар никто не предлагает!

Мамонтов: Я бы посмотрел на того торговца, который попытался бы всучить Вашей супруге лежалый товар!

Шаймиев (смеется): Я искренне говорю! Сначала ее все спрашивали: правда, что Вы жена президента? Да, отвечает, правда. Ей говорят: не может быть! У нас, мол, даже жена начальника милиции никогда сама на базар не пойдет, у них такой менталитет. А она у меня такая: именно сама должна выбрать тот кусок мяса, из которого сварит мне самый-самый вкусный суп. Каждый должен делать свою работу отлично. Когда повседневная работа делается плохо, тогда из нее вырастает большая проблема.

Мамонтов: Конечно, сначала в Москве наша же собственная милиция запускает нелегально всех кого хотите - среди них есть и преступники, есть и честные, работящие люди, которых большинство. Но потом эта нелегальщина набирает критическую массу, в народе начинается брожение, волнение. Не допустили бы этого в свое время - легче бы сейчас жилось.

Шаймиев: Вот и я об этом. Но давайте вернемся на мясной ряд. Я зашел посмотреть, иду. Стоит одна пара, с виду - татары. Одеты аккуратно, прилавок чистенький. Вообще у нас в этом плане традиция такая: особое пристрастие к чистоте. Например, на улице дождь, грязь, асфальта нет, а приходишь в сельские избы, там уже до наружной лестницы все вымыто. Сразу снимаешь обувь, потому что неудобно. Так вот, пара действительно из татарского села, прекрасно торгует. Они мне говорят: торгуем своим мясом, сейчас уже и односельчане нам доверяют. Деревня - это прекрасный общинный строй, где больше порядка и честности. Я думаю, что это самое демократичное общество во все времена, даже в советские. В деревне гласность абсолютная: если кто-то к кому-то тайком сходил, то на другой день вся деревня об этом знает. Поэтому там жизнь чище. И председателя колхоза, заметьте, всегда избирали. Я к чему говорю: вот научилась эта пара торговать, это - наши, и им доверяют, уже хорошо. Все нужно делать постепенно.

Мамонтов: Осторожность и постепенность - это не девиз ли Ваш?

Шаймиев: Это - главные качества политика. Когда началась перестройка, перед нами открылся весь мир. Многие татары из-за рубежа стали обращаться к нам, хотели увидеть родину. Вы знаете, татары разбросаны по миру: они живут и в Америке, и в Китае, и в Японии, и в Австралии, и в европейских странах. Мы созвали первый конгресс татар, собрались в прекрасном здании Театра оперы и балета имени Мусы Джалиля, зал был наполнен до отказа. У нас есть известная народная песня на слова Тукая о родном языке. Так вот весь зал встал и запел эту песню: кто знает слова, кто нет, кто умеет петь, кто-то, плохо зная язык, просто напевает мелодию, но у всех по щекам текут слезы... Я запомнил это навсегда. Настолько люди хотели встретиться, увидеться, пообщаться! Это был радостный праздник. Но вместе с тем я заранее договорился с патриархом, попросил Его Святейшество посетить Татарстан. Надо отдать ему должное, после конгресса татар, через десять дней, он приехал в Казань. И случился еще один светлый праздник, уже для русских и православных татарстанцев. И всем все было понятно, никто не чувствовал себя обделенным. Мир и согласие между нациями достигаются вот таким образом. Каждым своим шагом, каждым своим поступком или решением я даю понять, что нам дороги все татарстанцы, несмотря ни на национальность, ни на вероисповедание. Это долгая, кропотливая работа.

Мамонтов: Есть в мире руководители, которые Вас точно не поймут - им надо переделывать мир быстро и порядок наводить - в их понимании - любыми средствами...

Шаймиев: Это Вы, конечно, про Соединенные Штаты Америки. Там вообще, я считаю, исторически так сложилось, что национальный вопрос решился тем, что общность составили люди, изначально оторвавшиеся от своих корней. Но ведь туда приехали очень смелые в поисках нового, неизведанного! Способным и деловым людям нужен был другой мир. И постепенно создалось именно такое общество. Да, они добились многого - отсюда и претензии на верховенство в мире, на особые права вершить судьбы других народов. Но они разучились слушать других. Бывший президент Ирана Хатами предлагал диалог цивилизаций. Заметьте, не его призывали к диалогу, он призывал мир к диалогу. Но он не был услышан, может, не хотели его слышать. Если б прислушались к этому разумному человеку, можно было бы избежать многих конфликтов на межнациональной почве.

Мамонтов: Россию тоже, мне кажется, подчас подталкивают к слишком быстрому прохождению демократического пути.

Шаймиев: Да, мне кажется, что они хотят, чтобы мы прошли его быстрее, а по дороге отказались от своих основных природных богатств... Но я убежден: если мы сами себя не разрушим, то со стороны разрушить нас не смогут. Мы не должны забывать о важности роли русского народа. Во все времена у нас в стране было огромное уважение к русскому народу. Наше приобщение к всеобщей цивилизации шло через русскую культуру. Притом не насильно - что очень важно. Но русский национализм - не дай бог -для нашей страны опасен. К примеру, начали выходить на улицы и митинговать в защиту преподавания основ православной культуры. Но не митингами же решаются такие вопросы! Рядом митингуют другие - требуют открытия специальных татарских школ. Я сказал им: допустим, построим такие школы. Но будете ли вы возить туда своих детей через весь город? Да и зачем? Разве плохо знать два, три, десять языков плюс к родному? Разве не это путь к цивилизованности, к необъятному миру, к интеграции? Да и в целом исламский мир продвигается в эту сторону. Идет интеграция капитала. Об этом мало кто говорит. Я был в Арабских Эмиратах. Какие международные соревнования проводят там сейчас по разным видам спорта - это ведь тоже общение! Организованы и преподавание языков, и выезд на обучение в другие страны... По-моему, спешить надо медленно.

Мамонтов: Не могу не задать Вам этот вопрос. Определенное волнение вызывают перипетии с кириллицей и латиницей. Как Вы на это смотрите?

Шаймиев: Сказать, что алфавит является предметом сепаратизма или интернационализма, я не могу. Разве грузины перешли на кириллицу, когда были в составе СССР? Нет. Армяне тоже не переходили. Они продолжали писать, используя свою графику, полностью соответствующую своему языку. СССР не из-за этого же распался. СССР был разрушен из центра. Ни армяне, ни грузины его не разрушали. Давайте будем объективными. Но в чем меня невозможно обвинить - так это в поспешности. Я знаю проблему досконально. У татар долгое время была арабская вязь. Потом латиница, потом кириллица. И сколько бы мне ни советовали перейти на латиницу, так как она лучше передает и звучание, и особенности языка (что, действительно, правда, я это детально изучил), я не могу сказать, что мы примем положительное решение. Почему? Зачем нам еще больше разъединять татар? В Башкортостане, например, не менее миллиона татар. Мы в Татарстане примем латиницу - а они? А в других местах, где компактно проживают татары? Мы как бы сами своими руками отсечем их от культурного и языкового пространства. Из 7 миллионов татар в мире около 5 миллионов проживают в России, около 2 миллионов - в Татарстане. Мы должны учитывать эти моменты.

Мамонтов: А прижились в паспортах вкладыши на татарском языке?

Шаймиев: Для меня главное в том, чтобы сохранили права народа, в том числе и право человека читать свое имя на родном языке. У меня есть имя, которое, как любому человеку, дала мне моя мама. Она назвала меня именем Минтимер. Его родное звучание никогда не передать на русском языке. Почему я не должен иметь право написать на главном документе свое имя на своем родном языке? Да, есть и те, которым этот вкладыш не нужен. Если человек сам отказался - это его личное дело, но право у него должно быть.

Мамонтов: Понятно, что "отключить" мысли о работе невозможно, но остается ли у Вас время на отдых?

Шаймиев: Любому человеку нужен хотя бы день в неделю для себя. И сейчас, и раньше, на других постах, я напряженно работаю шесть дней в неделю, но воскресенье - это мое, тут уж меня не трогай! Бывают, конечно, разные ситуации, например, приезд высоких гостей из Москвы или зарубежных, приходится делать исключения, но, в принципе, я считаю, что воскресенье - это святое.

Мамонтов: Чему его посвящаете?

Шаймиев: Без шахмат не представляю жизни в воскресенье - две-три обязательные партии от всех проблем отключают. Зимой при малейшей возможности встаю на лыжи, прохожу километров восемь-десять за вылазку - отличное настроение гарантировано. Года три назад опробовал горные лыжи, хотя всю жизнь катался на обычных беговых. Но тут другая техника. Освоил ее за полдня: хороший инструктор попался. Катаюсь с удовольствием. Считаю, что для всех очень полезно плавание. Пытался заниматься большим теннисом, но понял: лучше плавания ничего нет. Вода хорошо снимает стрессовые нагрузки. Поплаваю - и все негативное, что накопилось за день, остается в воде. В прошлом году проплыл 429 километров. Я уже раб этого увлечения. Если, например, в командировке я не смог поплавать, чувствую себя не в своей тарелке. Полагаю, если человеком что-то движет, если он чувствует свою необходимость, то это лучший стимул быть здоровым.

Полпред в Дальневосточном федеральном округе Камиль Исхаков:

"Шаймиев готов помочь в любой ситуации"

О своем опыте работы и общения с главой Татарстана "Известиям" рассказал и бывший мэр Казани, ныне полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Камиль Исхаков. 

вопрос: Камиль Шамильевич, каким было ваше первое впечатление от встречи с Минтимером Шаймиевым?

ответ: Первый раз мы встречались, когда уже Минтимер Шарипович был Председателем Совета министров ТАССР. Я тогда работал в объединении вычислительной техники и информатики. Руководство республики объезжало вводные объекты в конце года, в нашем объединении это была столовая. Он приехал вместе с первым секретарем Татарского обкома КПСС Гумером Усмановым. Сказать, что я с первой встречи хорошо узнал Шаймиева как человека, было бы неправдой. Но с первых минут общения создалось впечатление о нем как о человеке умном, рассудительном, сдержанном и во всем разбирающемся. Говорю так, потому что эта встреча затрагивала разные вопросы с учетом специфики работы нашего предприятия, а Минтимер Шарипович владел ситуацией.

Сильное впечатление оставил день 15 февраля 1989 года - первый день, как я пришел на работу в горисполком. Как назло, был сильный снегопад. Началась куча звонков. Звонят из обкома партии, горкома партии, все воспитывают, что-то говорят, ругаются: мол, машинам невозможно проехать, все замело, уборка города идет слабо. Я весь заведенный, всем отвечаю, сам расстраиваюсь.

И вот звонит Шаймиев и спрашивает: "Как дела?" Я начинаю взволнованно ему рассказывать: это то, это так. Он говорит: "Подожди, подожди, остановись. Что-то ты сильно возбужденный. У тебя народ вышел на работу? Вышел. Все везде работают? Машины все вышли?" "Все", - говорю. "Ну и хорошо, - отвечает он. - Должно получиться".

Я успокоился и сосредоточился, это отразилось и на всех подчиненных.

в: А какие его личные качества вы бы выделили?

о: На первом месте человечность по отношению к людям, особенно к простым жителям республики. Это очень теплое и человеческое желание помочь в любой ситуации. Трудно не трудно, возможно не возможно. Я заметил, как Минтимер Шарипович входит в положение человека.

в: Но он же еще и политическая фигура.

о: Да, и этот его авторитет я очень высоко ценю. В разных политических ситуациях были вместе. Я видел, как он взвешенно, очень обдуманно принимает важнейшие решения. Мы часто сталкивались с тем, что мы недоучитывали, недооценивали, а все случалось, как предрекал Минтимер Шарипович. Эта политическая дальновидность, умение понять ситуацию, отличает его от других политиков.

в: Многие называют его политическим тяжеловесом. Вы согласны?

о: Думаю, да. Самый крупный вопрос, в решении которого он участвовал, - создание и реализация программы ликвидации ветхого жилья. Здесь он проявил талант политического деятеля, руководителя, умелого организатора, экономиста. При всех сложностях этого вопроса, несовершенствах законодательства только с помощью его личного авторитета, благодаря его воле он был доведен до конца.

в: Что бы вы хотели пожелать Минтимеру Шариповичу в канун его юбилея?

о: Только одного - чтобы было в достаточном количестве здоровья и оптимизма на будущее и, не покидая пост, служить народу.