Суд, до которого не достучаться

Таким судом для российских граждан в последние годы стал Европейский суд по правам человека в Страсбурге. И это при том, что с правами человека у нас, чего спорить, далеко не все благополучно. Но по статистике страсбургского суда в России чуть ли не полный ажур! А скоро, когда (и если) всеми странами, признающими юрисдикцию Европейского суда по правам человека, будет ратифицирован Протокол № 14, мы сможем стать образцом. Но - только по статистике.

Сразу внесем ясность: по количеству жалоб, подаваемых россиянами в Страсбург, мы на сомнительно "почетном" втором месте — после Турции. Но вот по числу жалоб, принятых судом к рассмотрению и по которым вынесено решение, Россия — на одном из последних мест. В 2002 году от российских граждан в секретариат Европейского суда по правам человека из нашей страны поступило 4006 жалоб, из которых приемлемыми для рассмотрения были признаны всего 12. Из 1468 жалоб, поступивших в том же году из Великобритании, к рассмотрению приняли 25.

Если проанализировать данные статистики по результатам работы суда в Страсбурге за последние годы, сравнив число жалоб, поданных из Турции и России, и число вынесенных по ним решений, то получится, что допуск для турок к этому суду в сто (!!!) раз выше, чем для россиян. Еще несколько цифр. В 2003 году по жалобам на Россию Страсбургским судом вынесено 5 решений, а в 2004-м "целых" 15. Столько же решений было вынесено в позапрошлом году и в отношении Бельгии, из которой жалоб было подано в 17 раз меньше.

О чем говорит эта статистика? Возможны две интерпретации. Первая, наполняющая россиян чувством гордости за совершенство отечественной судебной системы, выглядит так: небольшое число решений, принимаемых Европейским судом по правам человека в отношении России, является следствием высокого качества работы российских судов и судей. Именно так считает уполномоченный России при Европейском суде Павел Лаптев. "По числу поступивших жалоб от граждан мы на втором месте, — объяснял он ситуацию в январе 2003 года на Всероссийском совещании судей. — Зато по числу выносимых по жалобам решений — на одном из последних. И я надеюсь, что так будет и дальше". Надежды Лаптева, как сейчас очевидно, пока оправдываются.

Такой же интерпретации придерживается и председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев. В том же 2003-м, приведя радужную статистику принятых в Страсбурге жалоб из России, он сказал: "Эти цифры надо положить в основу определения и качества работы российских судов". Аплодисменты.

Россиянам ли, живущим именно в России, а не в воображаемой кем-то стране, надо объяснять, как работают наши суды? Речь не о том, что все плохо и черно. Судебная система действует, но далеко не так безупречно, как в продвинутой Европе. Однако у тамошних судей в Страсбурге "соринки" все-таки находят, а наших почитают чуть ли не за образец. Возможно ли такое? Очень сомнительно. Достаточно почитать российскую прессу, чтобы убедиться: нарушения прав граждан в России носят массовый характер, а принимаемые судами решения вызывают много вопросов.

Поэтому скорее всего надо интерпретировать благостную для России страсбургскую статистику совсем иначе: россиянам просто-напросто заблокирован доступ в Европейский суд. Иначе объяснить ситуацию, не впадая в противоречие с логикой и здравым смыслом, невозможно. Но тут же возникает вопрос: кто и почему мешает россиянам искать правду в Страсбурге?

Формально — никто не мешает. Составляйте грамотно жалобу, исчерпав все возможности добиться правосудия на родине, и отправляйте в Европейский суд. Так многие сограждане до последнего времени и поступали, а угроза "обратиться в Страсбург" стала весьма популярной в правозащитных кругах и обнадеживала многих, кто пытался найти правду. Но на деле, в чем многие эксперты уже не сомневаются, жалобам из России поставлен если не заслон, то мощный фильтр.

Как же тем немногим жалобам россиян, которые все-таки доходят до европейских судей, удается миновать этот фильтр? Вполне уместно предположить, что в сложившейся обстановке "пропуском" в Европейский суд могли стать, по усмотрению неизвестных лиц, политические или материальные аргументы, представленные другими неизвестными лицами или группами лиц, вместо объявленных принципов правосудия и защиты прав человека.

Действительно, трудно иначе объяснить, почему жалобы из западных стран с устоявшейся судебной системой, основанные на мелких огрехах национальных судов, заслуживают внимания судей в Страсбурге, а жалобы из России о вопиющих нарушениях прав граждан, в том числе касающиеся отказа в допуске к правосудию, оказываются "незамеченными".

По существующей процедуре дошедшая до секретариата Европейского суда жалоба поступает на предварительный анализ юристам секретариата. Однако, как утверждают эксперты, этот "предварительный" этап практически является ключевым в блокировании доступа к Европейскому суду, потому что именно на нем есть возможность подменить предмет и обоснование жалобы. Как юрист, который готовит проект решения по делу, изложит его, неизбежно сделав акценты и дав свою интерпретацию, такое решение и примет коллегия из трех судей, определяющая, принять жалобу к рассмотрению или отклонить.

С учетом того, что, как определено нормами, регламентирующими работу Европейского суда, "документы и бумаги суда, судей и канцелярии, имеющие отношение к деятельности суда, являются неприкосновенными", вся система превращается в "черный ящик". Почему отклонили? На каком основании? На эти вопросы никто отвечать не обязан. Непрозрачность процедуры очевидна, но ни у кого почему-то возражений не вызывает.

Но эта непрозрачность системы заметно усилится, если будет ратифицирован упомянутый в начале статьи Протокол № 14. Цель принятия протокола, казалось бы, благая — сдвинуть с места реформу Европейского суда по правам человека, чтобы усовершенствовать его работу и сделать ее более эффективной. Однако среди мер, предлагаемых для этого, — изменение существующего порядка определения неприемлемости поступившей жалобы. Так, седьмой статьей Протокола предусматривается введение процедуры объявления жалобы неприемлемой одним судьей, а не тремя, как сейчас. Решение этого судьи будет окончательным, а его мотивы останутся неизвестными для заявителей и государств — участников Конвенции о защите прав человека и основных свобод (то есть стран, признающих юрисдикцию суда в Страсбурге). Помощь при вынесении судьей таких единоличных решений будет оказывать "докладчик" — представитель секретариата суда, требования к компетенции которого несравнимы с теми, что предъявляются к самим судьям. Вывод: лицо, подающее жалобу, будет совершенно незащищено от возможных злоупотреблений со стороны секретариата суда.

Есть ли другие решения проблемы? Можно ли повысить эффективность и действенность Европейского суда, не делая его работу еще более непрозрачной? Работающая сейчас "Группа мудрецов" Совета Европы как раз и ломает над этим голову, предлагая создать особый "судебный комитет", осуществляющий фильтрацию жалоб. Этот комитет, входя в состав Европейского суда, действовал бы отдельно от него, что позволило бы, с одной стороны, выносить судебные решения по индивидуальным жалобам, а с другой — освободить Европейский суд от большого количества дел.

То, что суд в Страсбурге нужен для более полной защиты прав россиян, мало кто сомневается. Но очевидно и другое: Москва заинтересована в таком Европейском суде по правам человека, который не "динамит" жалобщиков из России. А то, не ровен час, действительно кто-то поверит, что мы уже и в судебной системе впереди планеты всей.