Переезд "Мазепы"
Афиша Пермской оперы пополнилась новым названием. На сей раз это первая из серии трагических опер Чайковского - опера "Мазепа". Интригой премьеры является то, что ее постановка была осуществлена Георгием Исаакяном еще в 1999 году в екатеринбургской опере. За семь лет "жизни" она успела стать "номинанткой" "Золотой маски" и удостоилась местных премий и наград. После смены главного дирижера в Екатеринбургском театре оперы и балета спектакль сняли с репертуара. Продолжить жизнь"любимого детища" решились режиссер и художник постановки. Декорации оставили те же. Равно как и трактовку.
Чайковский назвал свою оперу именем гетмана, тем самым обозначив ее главного героя. Однако вопреки идее композитора, и оставаясь верным самому себе, режиссер Исаакян, на первый план вновь вывел историю женщины. Мария — возлюбленная старика Мазепы ради мужа предает друзей, родной дом и покидает родителей. Храня верность и любовь к единственному мужчине, она становится причиной смерти отца и друга. И лишь в конце трагедии осознает, что любила подлого и бескомпромиссного злодея, убивающего и предающего не только своих сородичей, но и, в конце концов, предающего ее.
Сохранив музыкальный материал, режиссер и художник отказались от этнографических и исторических подробностей. Все, как всегда у Исаакяна, достаточно условно. Нет ни народных украинских костюмов, ни плетней у хаты, ни подробностей военной жизни. Лишь обозначения. Чистоту любви Марии подчеркивает белое (правда, чересчур объемное) одеяние. Обстоятельства войны угадываются во "вневременных" шинелях и брюках-галифе. Сценография же не столь условна, сколь образна. Художник Станислав Фесько (г. Екатеринбург) затемненную сцену затянул в белые полотнища, напоминающие то стекающую с небес воду, то заледенелые стены. На этом серо-белом фоне с самого начала появляются кадры, демонстрирующие стихии. При этом стихии разрушающие. Это огненная лава вулкана, цунами, снежная лавина…
Весь видеоряд подобран в соответствии с настроением музыки. Поэтому иногда это — "что вижу, то и слышу" было несколько "лобовым" и иллюстрационным. На самой сцене вместо деревьев и цветов из земли растут огромных размеров гвозди, правда, не острием, а шляпками вверх. Центром всего пространства является серый большой шар в когтистой лапе. Великолепный музыкальный ряд Чайковского, как всегда, не лишенный эмоциональности и надрыва, нашел адекватное решение в режиссерской трактовке. Пожалуй, впервые Исаакян "подводным течениям", сдобренными намеками и загадками (которые мало кто угадывает…) предпочел лаконичность и доступность. На первый план выведена, прежде всего, сюжетная канва. Все мизансцены пусть статичны (исключая небольшие бои), зато более четки, графичны и понятны.
Здесь нет "мозгового штурма", здесь есть страсти и эмоции. Здесь нет "занудных" арий — монологов, здесь есть действие, за которым следишь и в котором пусть внутренне, но участвуешь. Которому хочется сопереживать. Режиссер, как всегда, требует от зрителя острых переживаний. "Это самый настоящий театр XX и XXI века — с его жестокостью и экспрессивностью, — говорит Исаакян, — душа в театре должна не только порадоваться, но и пострадать. Театр — это место, где происходят молнии…" Добавлю, что на главные партии режиссер выбрал сильнейших солистов. Это Светлана Боровикова, Татьяна Полуэктова, Владимир Тайсаев, Сергей Перов. Приятно порадовал своей слаженностью и хор. Наконец, оркестр под управлением дирижера Валерия Платонова приоткрыл современникам еще одну сторону творчества гениального Чайковского.
