Алло, это Моцарт?

Новосибирский театр открыл 62-й сезон премьерой оперы "Свадьба Фигаро". Сложно поверить, что дело происходит в трех часах лета от Москвы на восток, а не на запад...

Первый после реконструкции "сибирского Колизея" оперный спектакль получился очень немецким. Вообще-то это скорее определение стиля, чем качества, но в сибирских условиях за этим стоят прежде всего нешуточные амбиции местного руководства, в состав которого входит модный маэстро Теодор Курентзис. Ставить Моцарта в Новосибирске он пригласил западную команду. Но не знаменитостей (что дорого и по-московски), а перспективных молодых специалистов, в основном женского пола, из немецкоязычной Европы. То есть замахнулся даже не на настоящее, а на будущее оперного театра.

Режиссер Татьяна Гюрбача, работавшая над постановкой вместе с художницей Ингрид Эрб, училась в Берлине, но главное эстетическое воспитание получила в знаменитом своей радикальностью оперном театре Граца, где была помощницей у Петера Конвичного и Мартина Кушея. Влияние последнего видно невооруженным глазом с первых же минут спектакля, когда на фоне пустынных пространств с телефонными будками, общественными пепельницами и непонятно куда ведущими дверьми появляется аккуратная, будто с магазинной витрины, девушка в нижнем белье, показывающая, что даже в такой неказистой обстановке миром правит секс. По ходу спектакля загадочных девушек, оттеняющих обыденную толпу работников телефонной станции, оказывается довольно много. Все это напоминает, как минимум, зальцбургского "Дон Жуана" Кушея (знаменитого тем, что именно с него началась мировая карьера Анны Нетребко).

Нижним бельем, кедами, обязательной эротикой, в процессе которой примадонны отважно демонстрируют чулочные резинки, чувством юмора, а также социальной заостренностью (борьба с курением в сцене ссоры Сюзанны и Марцелины, отряды призывников во время проводов Керубино на войну) постановка выдает хорошо усвоенные уроки мэтров, некогда приводивших оперную публику в бешенство. Теперь же даже в Новосибирске, в последние годы прославившемся черняковской "Аидой" и "Жизнью с идиотом" Шнитке в постановке Генриха Барановского, такими вещами никого не запугать. Тем более что спектакль до отказа заполнен всякими любопытными подробностями, персонажи — живые, символы — читабельны, и когда выходит на сцену Граф с ма-а-леньким таким чемоданчиком на колесиках, зал понимающе смеется и снисходительно вспоминает изобретательность Графини, которая только что занималась любовью с Керубино, обменявшись с ним одеждой. Не такая уж эта Графиня, кстати, несчастная, стареющая и затюканная своим любвеобильным супругом, как мы привыкли думать, — сама кого хочешь проведет. Доказательство тому — ее самый яркий в спектакле наряд желтого цвета измены, который в финале переходит к Сюзанне.

Впрочем, то, как звучит новенький Моцарт, важнее того, как он выглядит. А звучит он очень по-новосибирски, что в последнее время все больше означает невероятную выделанность и зажигательность. Конечно, огромный зал с тяжелой советской акустикой — не лучшее для него место (крошечный оркестр с жильными струнами приходится подзвучивать). Но зато заряженный барочным драйвом Курентзис — очень подходящий дирижер. Большинство солистов так или иначе участвовали нынешним летом в его московских моцартовских проектах, хотя собраны из самых разных мест. Анна Аглатова из Большого — очаровательная вертушка Сюзанна. Владимир Тюльпанов из мариинской Академии молодых певцов — непривычно жесткий и местами даже трагичный Граф. Для полноты интернациональной картины — итальянец Симоне Альбергини в роли обаятельного лоботряса Фигаро (летом в Москве он был таким же Дон Жуаном). А в качестве местного достояния — заводная Вероника Джиоева в роли Графини.

В ближайших планах театра — две оперы про русских Катюш: "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича и "Катя Кабанова" Яначека.