"На войне я понял, что такое человек"
Был у нас в тогдашних "Известиях" самый любимый человек. Звали его Евгений Генрихович Кригер. Человек ласковый и мужественный.
Несмотря на значительную разницу в возрасте, мы были с ним близко дружны, я его хорошо знал. Но вот мужественным Кригера никак представить себе не мог. Хрупкий, тихий, в неизменных круглых очечках, он больше подходил для чаепития и на даче, а не для бомбежек пикирующих бомбардировщиков. Этот застенчивый человек прошел фронтовым корреспондентом три войны - белофинскую, Отечественную, японскую кампанию.
Уже 28 июня 1941 года известинец Кригер вылетел на фронт. И ни одна пуля за четыре года его не тронула. Благословенно это чудо! А уж он-то от пуль не прятался и в Сталинграде, и на Курской дуге, и под Берлином. На что отчаянным военкором был Константин Симонов, так он об обожаемом Жене Кригере потом писал: "Наверное, как и у всех людей, страх у него был. Но он так здорово его всегда прятал, что нам за всю войну так и не удалось подсмотреть куда?"
Я читал дневники Кригера военных лет. Приведу существенный именно для него фрагмент. "20 сентября 1942 года. Война это не только смерть, но и жизнь. По дороге к Самофаловке очень сильно бомбили. У обочины сидит солдат, перемывает в желтой воде куски говядины для борща. И никакого внимания не обращает на бомбежку". Войну Кригер увидел и такой.
Про фронтовые годы не рассказывал. Я это замечал у многих фронтовиков, будто в вечность горе запечатали. На вопросы о войне хмурился, нервно поправляя очки.
Его сверстники в "Известиях" тянулись к нему, а самого Евгения Генриховича тянуло к моим сверстникам. Он был очаровательно хорош в молодой компании и насчет коньячка не отставал, и в разговоре не отсутствовал. Впрочем, все больше внимательно слушал: новое поколение ему было интересно. Евгений Генрихович вел себя столь тактично и обаятельно, что мы были с ним как бы на равных, ему это было дорого.
Правда, случались и неуместности. Одна юная дама, чрезвычайно гордая своим дружком, молоденьким корреспондентом "Известий", поощряюще спросила Евгения Генриховича: "А вы тоже в штате "Известий"?" "Да, любезно объяснил Кригер, с 1932 года". Мы захохотали, а Женя смутился. Он все-таки уговорил меня называть его Женя и попросил на "ты". "Хорошо, сказал я. Но "ты", Женя, вам не будет".
Не помню, чтобы он произнес о ком-то дурное слово, ему это претило. Только про одного нашего пожилого коллегу, существо лукавое, сказал мне: "Ну этот в конце 30-х годов сильно развернулся". Меня удивила интонация: ему, пожалуй, было жаль этого неверного человека. Он умел жалеть.
Подлость словно отстранял, к благородству относился как к должному. Видать, война научила не спешить осуждать и не торопиться восхищаться. Может, потому, как никто другой в "Известиях", он справедливо и убедительно писал о хороших людях. Не припомню за ним так называемых критических статей. Он пытался переделывать жизнь праведностью...
Иностранный корреспондент у Кригера спросил, что дали ему годы войны. Кригер сказал: "На войне я понял, что такое человек, и сам в большей мере, чем прежде, стал им".
Я войну краем детства задел, не прошел того сурового чистилища. Очистительную роль в моей жизни сыграл именно Женя Кригер, рядом с ним, хочется надеяться, я стал пусть хоть немного лучше.
На похоронах Евгения Генриховича Кригера в ноябре 1983 года впереди военкора несли его боевые ордена.
Евгений Кригер
(19061983)
Специальный корреспондент "Известий"
с 1932 по 1973 год
E-mail: istclub@izvestia.ru Станиславу Сергееву
