Ребятам о зверятах
Давно я, дорогой читатель, не был в зоопарке. А тут весна, внуки, воскресенье. Короче, решили посетить. Московский зоопарк, надо сказать, всегда наводил на меня тоску. Когда я был маленьким, и Московский зоопарк был маленьким, да еще и стареньким. Потом его все время спасали, защищали, за него боролись. Я пришел туда с маленьким сыном, зоопарк стал больше, и тоска почему-то больше. И вот я вхожу в него со своими внуками. Звери и птицы имени великого скульптора Зураба Церетели окружают нас со всех сторон. Бронзовая фауна значительно счастливее и свободнее живой. Зоопарк напомнил мне маленькую психбольницу, где я когда-то работал психиатром, с одной лишь разницей: в этой маленькой психбольнице куда-то делся весь медперсонал. И на каждой палате - желтая табличка (дом ведь желтый) с именами пациента и - нет, не лечащего врача - опекуна.
На табличке палаты под открытым небом, где живет и работает камчатский медведь, лицо улыбающегося мужчины с иностранной фамилией. Такие фотографии несут на похоронах перед гробом. С волнением свешиваемся через барьер. О, ужас!!! Внизу спит медведь, а вокруг разбросаны не до конца обглоданные кости. Половина грудной клетки, большая берцовая, какие-то еще останки. Значит, точно съел. Не подавился, но, кажется, отравился. Медведя пронесло, и эти улики разбросаны по всей территории палаты. Судьба опекуна трагична, но, с другой стороны, он должен был знать, что Россия для русских. Когда-то на Камчатке мне рассказывали: медведи особенно любят зазевавшихся японских туристов. Защищают, стало быть, границы нашей родины. Медведи всегда идут в ногу со временем. Патриоты!
А вот мой любимый зверь - жираф-красавец! Бедный, почти касается головой потолка и ходит взад-вперед по палате. Нет, это уже не палата, это камера. Два шага в одну сторону, два - в другую. Одиночка. Карцер. Так ходил, нам рассказывали в школе, Ленин Владимир Ильич, чтобы не потерять спортивную форму. Да, длинная шея - это неудобно. Поневоле выделяешься, высовываешься, торчишь. Легко получить по шее. Почему-то вспомнился Ходорковский. Интересно, а кто опекает самого несчастного зверя московского зоопарка? Нет, не верю! Неужели защищающая справедливость "Новая газета"? Заступитесь за жирафа, он не виноват в том, что он такой. Да и постоять за себя не может. Он травоядный.
Белый медведь постепенно превращается в бурого. От грязи. Игрушка у него - автомобильная покрышка. Видимо, в прошлом автомобилист. Может, даже заслуженный работник цирка. Аплодисменты, цветы, поклонницы. Все в прошлом. Типичная судьба погасшей со временем звезды в нашей стране...
А вот у моржа огромная чистая территория, самая большая, элитная. Понятно, а как иначе, если мэр - морж. Что он, другу не поможет? Морж и на людях не появляется, я имею в виду того, что в зоопарке, отдыхает где-то, элита.
В корпусе, где обезьяны превращаются в человека, схема, как это происходит на самом деле. В конце в плавках особь, похожая на Арнольда Шварценеггера. Дарвин явно выходит из моды, пора придумывать что-то новенькое.
В террариуме мрачно и одиноко. Там одни змеиные вопросительные знаки. Икающие кольца удава. Ему хорошо или плохо? Может, вызвать "скорую"? Почему там, где перевоспитываются крокодилы, так много разных монет? Как они туда попали через стекло? Может, крокодилов кормят посетителями? Крокодилы их съедают, а деньги выплевывают? Они что, бессребреники? Нет, дорогой читатель, надо отсюда бежать. На свежий воздух, на свободу. Но напоследок - у меня давно была такая карикатура: стоят у бассейна, кишащего крокодилами, Чебурашка с Геной, и Чебурашка говорит другу: "Тебе-то, Ген, хорошо, ты-то выбился в люди..." Нет, читатель, после зоопарка все равно тоска. Будьте здоровы и держите себя в руках.
