Актриса Валентина Талызина: "Я бы не хотела снова безнадежно влюбиться"

На сцене Театра им. Моссовета состоится премьера спектакля "Мораль пани Дульской". Главную роль сыграет Валентина Талызина. С актрисой встретился специальный корреспондент "Известий" Артур Соломонов.

известия: Читка пьесы "Мораль пани Дульской" на труппе прошла в день вашего юбилея, 22 января 2005 года. Вы рассматривали предложение роли пани Дульской как подарок от худрука театра Павла Хомского?

Валентина Талызина: Конечно. Тем более что я три года не работала в театре. Правда, один режиссер мне предлагал играть в пьесе "Игроки", но там я должна была исполнять мужскую роль. Пьеса Гоголя, как вы знаете, написана на героев-мужчин, а идея режиссера заключалась в том, что их станут играть женщины. Я не согласилась: негоже привносить какие-то извращения в пьесу такого великолепного автора, как Гоголь. И я три года была без работы.

Я мечтала об одной роли, мечтала всю жизнь, но, к сожалению, меня режиссеры в этой роли не видят. Это Гурмыжская из "Леса" Островского.

Спасибо Павлу Хомскому - как мне передавали, он был озабочен моей судьбой и часто говорил: "У Вали нет работы, надо найти ей пьесу". И нашел.

Прочитав пьесу, мы стали репетировать. Репетировали долго, и вдруг один уважаемый, прелестный артист отказался от роли Збышко, сына пани Дульской. И хотя мы все его убеждали, что он хорошо выглядит, очарователен, что у него сильное мужское начало, юмор, он отказался: "Нет, я стар для этой роли".

Тогда мы вспомнили о другом актере, которого приняли в наш театр, но он проходил срочную службу в так называемой "команде" Театра Армии. Я на период репетиций отказалась от всех съемок, от всех предложений. Как раз в это время мне предложили поехать в Японию и Южную Корею. Но я отказалась, хотя ни разу не была в этих странах. А мальчика из Театра Армии не отпускали. Он там убирался за кулисами, подметал двор вокруг театра. И мы, отказавшись от съемок и гастрольных поездок, сидели и ждали, пока он подметет Театр Армии. Я звонила начальнику этой "команды" и говорила: "Вас просит актриса в возрасте, я играю роль, о которой я мечтала всю жизнь! Пожалуйста, отпустите этого мальчика к нам на репетиции". На что он мне отвечал: "Ему не репетиции нужны, а гауптвахты". Но в итоге его отпускали. И мы репетировали с этим красавцем огромного роста, учили текст и мизансцены. И в один прекрасный день мальчик сказал, что его утвердили на роль в кино, и теперь он может один день репетировать в театре, а потом пять дней сниматься в кино. Предлагал нам принять его график. Обрекал нас ждать его снова. Павел Осипович предложил ему подать заявление об уходе из театра, что мальчик и сделал, правда, очень удивившись.

И пришел к нам третий мальчик, ученик Павла Хомского. Конечно, ему было очень тяжело: он совсем студент, и сразу - на большую роль. Но мы кто как мог ему помогали. И за два месяца он сделал роль.

Я вам просто объясняю, почему так долго шла подготовка спектакля. Но Павел Осипович располагает такой роскошью: не спешить. Наконец начались прогоны, и у меня появилось ощущение, что спектакль, как говорится, "покатился". Что из этого получится, понятия не имею. Спектакль рождается только на зрителе.

известия: Что вы хотели донести до зала, играя пани Дульскую?

Талызина: Вы знаете, я не принадлежу к тем артистам, которые хорошо и гладко рассказывают про свою роль. Многие так описывают свою работу над ролью - заслушаешься. После этого уже можно не ходить на спектакль... Я еще нахожусь в пути, и давать оценки не могу.

известия: Кажется, вы с любовью относитесь к своей героине. Но ведь она все-таки малопривлекательное существо.

Талызина: Это почему же малопривлекательное? Она очень хорошая женщина, воспитывает детей, обожает своего сына.

известия: Мужа довела до того, что он с ней не разговаривает десятилетиями.

Талызина: Это, в конце концов, его дело. А пани Дульская может и дамой света быть, и домохозяйкой, и печку затопить, и бриллианты надеть.

известия: Но она же задумывалась автором как отрицательный персонаж - прошу прощения за столь плоскую классификацию.

Талызина: Об этом я не думаю. Моя героиня один раз поступила нехорошо - но обстоятельства ее довели до этого! Она никого не обманывает. Хочет, чтобы все было по правде, по справедливости.

известия: И деньгами откупается от девушки, которую сделал беременной ее сын.

Талызина: На нее же насели, и она вынуждена была деньги дать. Чтобы только не было скандала. Ей не хотелось отдавать деньги. Кому же хочется расставаться с деньгами?..

известия: Вам важно любить героинь, которых вы играете?

Талызина: Я никогда не бываю прокурором своих героинь. Я всех их люблю. Поэтому, бывает, на улице меня кто-то останавливает и говорит: "Спасибо вам за то тепло, которое вы несете". Я, если так можно выразиться, певец наших женщин, русских женщин. И полька пани Дульская мне тоже нравится. Она изо всех сил пытается спасти свой дом.

известия: Я видел вас в спектакле "Миссис Лев" в театре "Школа современной пьесы", где вы играете жену Льва Толстого Софью Андреевну, которая тоже изо всех сил пытается спасти свой дом, семью, саму себя. Вы даете понять, сколь тяжелый это крест - быть женой гения и всю жизнь находиться в его тени.

Талызина: Жена такого большого мужа, такой крупной личности в результате, конечно, придаток. Но она этого не понимает. Она удивляется: как так - мы с ним вместе переписывали "Войну и мир", я ему давала советы, я рассказывала, что чувствует женщина. А потом оказывается: он великий писатель, а я просто жена?! С этим смириться она не может.

известия: В дневниках Толстого есть описание ночного разговора с женой - это чтение не для слабонервных. Он, как опытный психоаналитик, пытается в течение нескольких часов внушить ей, что она влюблена в другого мужчину, потом начинает ее за это стыдить и, доведя до истерики, засыпает.

Талызина: Да, он с ней часто поступал нехорошо. И я хотела передать трагедию этой женщины. Но Лев Толстой, разумеется, интересен не из-за таких случаев.

"В совхозе я никому не могла сказать, что хочу быть артисткой"

известия: Вы помните тот момент, когда вы захотели стать актрисой, и первый раз, когда вы об этом решении пожалели?

Талызина: Я почувствовала себя актрисой на школьном спектакле. Не помню, ни как пьеса называлась, ни как звали мою героиню. Я играла сестру главного героя. Помню, как я кричала: "Посмотрите, какая на нем прекрасная новая куртка, перешитая из старой!" А это было послевоенное время, люди жили бедно, и все поняли. Зал грохнул. И в этот момент со мной что-то случилось.

Конечно, в своем совхозе я никому не могла сказать, что хочу быть артисткой. Я поехала учиться в пединститут, на исторический факультет, в Омск. Историю сдала на "отлично", что бывало крайне редко у абитуриентов этого факультета. И я решила, что все сделано, что институт у меня в руках. А я была девушка разбросанная и не сосредоточенная. И следующий экзамен, географию, сдала на три. Однако и тогда у меня был проходной бал. Но подружка моя из совхоза, с которой мы поступали вместе, сказала: "Знаешь, Валя, ты не прошла". А я не стала проверять списки. Вот такая была подруга: она не прошла, и потому ей хотелось, чтобы я тоже не поступила.

А когда я проучилась какое-то время в Омске на факультете экономики, то поняла, что мне необходимо съездить в Москву, в театральный вуз. Пусть мне скажут, в конце концов, что я не гожусь - тогда я оставлю эти мечты. Я поехала, прочла несколько произведений, и меня взяли сразу. Ректор ГИТИСа Горбунов попросил поставить мне "пятерки" по основным дисциплинам, говоря: "Эта девочка нам нужна".

известия: О ректоре Горбунове до сих пор в ГИТИСе ходят легенды.

Талызина: Я благодарна ему за то, что он в меня поверил. Встречаясь с ним, я его не раз благодарила. Горбунов был не очень отрытым человеком, близко к себе не подпускал, но меня любил и не разочаровался во мне.

А когда я пожалела, что стала актрисой?.. Вы знаете, такого не было. Однажды у меня заболела мама, и я жила с ней в больнице. В палате были две тяжелобольные: моя мама и еще одна женщина.

Я месяц провела в больнице. Однажды мне позвонили, попросили выступить с одним смешным монологом. И я пошла - благо от больницы до Дома культуры КГБ было недалеко. Тем более что мне хотелось хоть на короткое время с себя эту больницу "сбросить". Я вышла, начала читать и... забыла текст. И в полной тишине ушла со сцены под стук своих каблуков... Я не могла освободиться от всего, что видела в этой больнице, от страшного больничного быта - горшочки, мензурки, уколы, капельницы... Рядом кто-то умирал, неподалеку кто-то плакал...

Так вот, в тот момент, сходя со сцены в полной тишине, я не то что пожалела о том, что я актриса. Я поняла, что произошло полное несмыкание творчества и жизни. Жизнь меня держала в этот момент так, что взлететь было невозможно.

известия: Часто у вас такое было: жизнь настолько трудна, что выйти на сцену нет ни сил, ни желания? Или наоборот: чем труднее жить, тем больше энергии для того, чтобы быть на сцене?

Талызина: Вы знаете, я всегда боялась и боюсь выходить на сцену.

известия: До сих пор?

Талызина: Да. До сих пор я боюсь сцены - этого освещенного возвышения, откуда ты смотришь в зал и видишь, и чувствуешь, что эта "яма" полна сотнями рентгеновских лучей, которые тебя пронзают.

известия: Вы бы хотели, чтобы про вас говорили: "Талызина - это..."

Талызина: Ничего не надо про меня говорить. Я очень скромный человек, и не надо какие-то слова искать. Потому я и интервью даю очень редко. Завидую актерам, которые пишут о себе толстенные книги и анализируют - здесь образ не удался, а тут получился, там я играл от себя, а вот тут - от кого-то другого... Как они могут это все объяснять?

известия: Но ведь если не для журналиста, то для себя самой вы это как-то объясняете?

Талызина: Один известный критик написал обо мне потрясающе, и я его цитировать не буду, а другой написал плохо, и это я, пожалуй, повторю: "Талызина играет смутно". Это мне понравилось. Смутно. Я ведь роль, если так можно сказать, рожаю очень тяжело, изумляюсь каждому новому качеству своей героини: "И это в ней есть, и это, и другое!"

известия: А что помогает создать роль, когда она трудно дается?

Талызина: Только работа. Сосредоточенность и работа.

известия: А не ожидание, пока кто-то закончит подметать Театр Армии и придет на репетицию?

Талызина: Не напоминайте! Этот молодой человек, кстати, вернулся и стал проситься обратно. Надеюсь, он понял, что кино, конечно, тоже искусство, но театр - главное. И, кажется, Павел Осипович его собирается взять обратно.

"У меня долгое время был комплекс провинциалки"

известия: Давно вы не были в Омске, где родились?

Талызина: Давно. Там, когда выходишь из самолета, снег хрустит. В Омске он хрустит всегда, а в Москве - очень редко. Вот это - Сибирь...

У меня долгое время был комплекс провинциалки. Ведь у нас есть, например, разные словечки, которые в Москве просто непонятны. Например, говорят: "Пойдем на профиль?" Профиль значит "дорога". Или - "дай мне вихотку", то есть мочалку.

Приехав в Москву, я начала из себя эти слова выдавливать. Но, бывает, они и сейчас невольно выскакивают. Или ударение не так поставишь. И я начинаю стесняться. Вот вроде уже все знаешь, и вдруг это проявляется, и сразу становится очевидным "немосковское" происхождение.

Кстати, совсем недавно мне написала письмо моя школьная учительница русского языка. Ей сейчас 81 год, зовут ее Александра Иосифовна Бещенюк. Она дружит с подругой моей мамы. Я им к Новому году послала подарки, и она мне прислала такое потрясающее письмо в ответ!..

И я вспомнила, как она пришла к нам, школьникам, худенькая, молоденькая, со светло-карими глазами и сказала: "Закройте тетради и ничего не записывайте. Я вам расскажу про великого писателя, который написал "Идиот", "Преступление и наказание", "Братья Карамазовы". И спустя годы я поняла, что она вопреки школьной программе, на свой страх и риск рассказывала нам о запрещенном писателе. Маленькая худенькая учительница из сельской школы...

известия: Я знаю, что на вас было заведено дело в КГБ...

Талызина: Нет-нет, об этом мы не будем говорить. Я тогда влипла так... К сожалению, я мало знала о репрессиях. Моего отца посадили на десять лет, но вскоре выпустили. Так что по большому счету эта беда нашу семью обошла. Я ведь пионеркой была, потом комсомолкой. Всегда верила в партию.

Я помню день, когда умер Сталин. Мы находились в огромной институтской аудитории, которая была заполнена студентами. Все сидели на своих местах и в голос рыдали - все до одного! И я рыдала до красного носа, до вспухшего лица - как же мы будем без него жить...

известия: Какие события вашей жизни вы пережили бы снова с удовольствием, а какие - никогда и ни за что?

Талызина: Я снималась и играла с протрясающими актерами. Я бы это с наслаждением повторила. Я была очень счастлива, когда родилась дочь, когда родилась внучка.

А вот случаи, когда я была безнадежно влюблена, я бы не хотела повторить ни при каких обстоятельствах. Это больно.

известия: Это не помогает в творчестве? Говорят, энергию неразделенной любви можно использовать как топливо для творчества.

Талызина: Нет-нет-нет! Я не люблю, когда близкие смотрят меня на сцене. Я начинаю волноваться. Нервничать. Прекрасно, когда ты выходишь на сцену, не зная, кто сидит в зале, и зритель каждый раз новый, и ты слышишь его, чувствуешь...

известия: У вас освещается лицо, когда вы говорите о зрителе. С одной стороны, вы его боитесь, с другой...

Талызина: Жду встречи.