Не в деньгах несчастье

В спорах о неправительственных (правозащитных прежде всего) организациях, живущих на иностранное финансирование, оппоненты никогда не сойдутся, потому что обоим все давно уже ясно.

Государственники оперируют понятием национальных интересов, и им очевидно, что иностранные субсидии действующим в России НКО выделяются для того, чтобы другие державы могли обладать инструментами влияния на российские дела. Цель же влияния очевидна: ослабить позиции России и укрепить собственные - политика дело несентиментальное, по-другому не бывает.

Либералы, напротив, исходят из того, что никаких особых национальных интересов нет ни у кого - ни у России, ни у других держав, а интерес если и существует, то разве только общий, идеальный и вполне интернациональный - свобода, прогресс, общечеловеческие ценности. Если, как говорится в одном философском диалоге вековой давности, "я по coвecти и paзyмy знaю, чтo требования xoзяинa выpaжaют тoлькo чиcтeйшee дoбpo" и Запад по определению всеблаг, то следовать требованиям чистейшего добра есть дело безусловно похвальное безотносительно к тому, кто эти труды на ниве чистейшего добра финансирует. При виде того, как зарубежный филантроп бескорыстно следует принципам общего блага, в первую очередь нужным не столько ему, сколько мне самому, требовать у него паспорт и рассуждать о частных национальных интересах (неверно к тому же понимаемых) есть проявление крайней узости и зашоренности.

Когда один убежден, что даром только смерть бывает, а другой убежден, что податель всех благ именно что даром изливает на непонятливых русских великие и богатые милости, спорщикам трудно сойтись.

При этом в рассуждении о том, кто же есть всеблагой хозяин, оба оппонента не вполне правы. Государственник по привычке оперировать державными интересами впрямую увязывает идеальную правозащиту с практическими интересами тех или иных держав. Либерал не только отрицает узкие практические интересы, но и универсализирует благодетеля, считая, что насаждаемые им ценности являются всеобщими, а если кто этого не понимает, то это только о нем говорит не лучшим образом. Оба упускают из вида, что международные благодетели представляют почти исключительно одну и только одну идеологию - леволиберальную. Защита меньшинств, уже постольку, поскольку они суть меньшинства, всякий безобразник имеет право, ибо темные силы его злобно гнетут, государство (причем любое - это не только к путинской России относится) во всем виновато уже одним фактом своего существования, будьте реалистами - требуйте невозможного, хлеб съедим, а булочные сожжем. Ни из чего не следует, что тем же западным правительствам вся эта идеология столь уж близка и дорога. Изображая глубочайшее почтение - нынче не забалуешь, в сердце своем они скорее всего испытывают к леволиберальной публике примерно те же чувства, что и самые свирепые русские государственники. Возможно, при случае они и не прочь переканализировать леволиберальную активность к соседям в чуждые пределы, но речь идет скорее не о планомерной политике, а о перенаправлении агрессии с себя на других. Если какая страна и станет объектом приложения леволиберальных идей, то пусть хотя бы не наша. Или, если наша тоже этой судьбы не избежит, то пусть и соседям жизнь медом не покажется. Куда больше это похоже не на расчетливую и циничную политику по продвижению своих интересов, а на продиктованное слабостью умиротворение необычайно укрепившегося леволиберального движения за счет третьей стороны. Когда великие державы и у себя дома не могут противостоять леволиберальному напору и крепко держать поводья, только и остается, что держаться за хвост, делая вид, что так и надо.

Прогрессивная же общественность, искренне считая нынешнюю леволиберальную законной наследницей былой правозащитной идеологии, не понимает той принципиальной разницы, что совершенно безотносительно к источникам финансирования диссиденты коммунистических времен защищали фундаментальные права большинства, причем права эти проходили по сугубо праволиберальному разряду - право кормиться трудами рук своих и молиться Богу по своей вере. Пусть и с соответствующим расширением: право жить, где хочешь, включая и чужую страну, право читать и писать, что хочешь, право не лгать и не присягать публично тому, во что не веришь. К нынешней леволиберальной идеологии, согласно которой да здравствует всякий безобразник, у которого хватило ума объявить себя гонимым меньшинством, и да погибнет любое государство, имеющее наглость предъявлять к гражданам хоть какие-то претензии, почтенная прежняя идеология имеет весьма слабое отношение. В этом, а вовсе не в финансировании суть глубинного разрыва. Он произошел более десяти лет назад, когда правозащитники сперва в упор не видели гонимое и избиваемое нетитульное население Чечни, а затем в упор только и видели, что слезинку замученного моджахеда. Такой переход на леволиберальные рельсы - со всеми проистекающими отсюда последствиями - случился тогда, когда и о В.В. Путине никто не знал, и о финансировании никто не думал.

Нынешние разговоры и споры - лишь результат медленно вызревающего в обществе понимания. Того, что леволиберальную идеологию все-таки когда-то пора называть имени, и того, что ее претензии на всеблагость разделяются не всеми. С иной точки зрения, это идеология самозванчества и отношение к ней должно быть соответствующим. Вне зависимости от того, кто платит. Не в деньгах счастье. А также и несчастье.