"Титаник" на плаву
"Титаник" на плаву
2011-04-18T15:12:36+04:00
2011-04-18T15:12:36+04:00
Партийный переулок, д. 1, к. 57, с. 3
115093
Москва, Россия
info@iz.ru
В конце 60-х у станции метро "ВДНХ" появился жилой дом на эффектных опорах, тут же прозванный москвичами "дом-сороконожка". Примерно в то же время выросли "сороконожки" на Смоленской и на Беговой (кстати, автором последней был Андрей Меерсон, недавно спроектировавший новую гостиницу на месте снесенного "Интуриста"). И эти, и все прочие дома на опорах обзавелись ногами, чтобы убежать от унылой повседневности типового строительства. Их авторов вдохновляли картины мегаполисов, растворенных в окружающей среде, и домов, крадущих минимум территории и оставляющих человеку пространство и для широких тротуаров, и для детских площадок .
0
Читать iz.ru в
Неприступный, как атомная станция, загадочный, как закрытый город, притягательный в своей уродливости и подавляющий своими размерами, дом 2 на Большой Тульской вполне может претендовать на звание "жилой легенды": ни в какие реестры не внесен, но все о нем знают. Сегодняшней публикацией "Известия" открывают новую рубрику, в которой будут собирать рассказы о таких "легендарных" жилых домах столицы. Мы обращаемся к архитекторам-проектировщикам, историкам, москвичам, которых интересует прошлое и настоящее своих домов (известно, что в некоторых из них сегодня создаются домовые музеи): помогите нам с адресами и рассказами о них. Ваших писем ждем на почтовый адрес "Известий" и по электронной почте moskva@izvestia.ru с пометкой "жилая легенда".
Несостоявшийся отель
"Большой дом", "Длинный дом", "Дом-корабль" - он же "Титаник" - до нелепости длинное, сумрачное здание на выходе из метро "Тульская". Одним концом упирается в Даниловский рынок, другим - в Третье кольцо. Ни зелени, ни двора, ни песочницы. Единственный намек на городскую романтику - продуваемые сквозняками беседки по бокам, где подростки любят пить пиво. Бетонные "ноги", ограничивающие это неприкаянное пространство, расписаны неприличными словами.
Появление "Титаника" на месте рабочих бараков бывшего завода имени Михельсона (именно там Фанни Каплан стреляла в Ленина) - история одного казуса. Когда в конце 70-х начали рыть котлован, в проекте была гостиница, которую хотели сдать к московской Олимпиаде-80. Но не успели - к открытию спортивного праздника оказался готов один подъезд. Тогда вместо отеля решили построить жилье для рядовых сотрудников Министерства среднего машиностроения.
"Отцом" советского ядерного архипелага был Лаврентий Берия. Суперсекретное, опасное, привилегированное ведомство было государством в государстве. Правда, в народе про секретность сочиняли анекдоты.
- Выходит провинциал из метро и спрашивает: "Бабушка, где тут Министерство среднего машиностроения?" - "Это, милок, где бомбы атомные делают? Вон там..." - рассказывает бывший водитель одного из "ядерных" чинов Саша, получивший от своей секретной конторы однокомнатную квартиру в "Титанике". - Я как-то пытался на работу в "Интурист" устроиться - так там у виска крутили: "Ты что, мужик, у тебя такой доступ - ты еще полжизни невыездным будешь..."
"Черной" весной 1986-го Саша провел 41 день в Чернобыле. Когда вернулся в Москву, два передних сиденья его служебной машины сняли и закопали: по-другому дезактивировать было нельзя. Саше выдали "Волгу" - как плату за потерянное здоровье. В квартире он сделал ремонт, а за Чернобыль получает от государства тысячу рублей каждый месяц. "На бутылку хорошего коньяка", - шутит он.
Когда он въезжал в дом, тот напоминал декорацию - наружные стены стоят, а внутри пусто. Его долго и мучительно достраивали. В одних подъездах уже жили, а в соседних - начинали монтировать лестницы.
"На случай атомной войны"
От отеля "Титанику" достались длинные коридоры, куда выходят двери двух десятков квартир, и объединенные попарно подъезды. Отблеск атомного прогресса лежит на всем устройстве дома. В нем нет ни одного прямого угла: стены стоят под углом 93 градуса или 87. То есть сложиться в случае землетрясения ему было бы непросто. В Москве, правда, катаклизмов не бывало - но мрачноватая логика строителей атомных объектов неопровержима: "на случай атомной войны".
Другие военные технологии, приспособленные для быта советского человека, невооруженным глазом не видны - надо щупать.
- Вот потрогайте, - Вероника, переехавшая сюда в 80-х, подводит к окну. - Это же стеклопакеты! Тогда и слова-то такого не знали. Стекла толщиной в 6 миллиметров.
Стеклопакеты - не единственный "привет" современности из прошлого. "Титаник" - один из первых монолитно-кирпичных домов в Москве. Свободная планировка - с легкими внутренними стенами, в которые входит любой гвоздь, - приятно шокировала новоселов. Из кухни в соседнюю комнату вели двустворчатые двери - идея, модная в современном квартирном дизайне. Но главный прорыв в будущее - двухэтажные квартиры.
Пентхаусы вне закона
История появления зачаточных пентхаусов на 12-м и 14-м этажах терниста. По рассказам старожилов, проект архитектора Владимира Бабада прошел почти все согласования, но на последнем было велено срезать 15-й этаж - мол, несовместимо это со званием советского человека.
- Дальше началось самое интересное, - рассказывает искусствовед Марина Хрусталева, изучавшая историю дома. - Прораб, до тех пор строивший только атомные реакторы, сказал, что не даст загубить такой невероятный проект. Формально он принял приказ, но квартиры 14-го этажа сделал-таки двухэтажными - только верхний уровень "выполз" в технический этаж, под самую крышу.
Квартиры выглядят просто - гостиная с кухней, ванной и туалетом на первом этаже. Из гостиной вверх ведет лестница, занимающая полкомнаты. Наверху - три небольшие комнаты. Самая главная достопримечательность - балконы, те самые "палубы", что придают дому сходство с авианосцем. Шириной почти 2 метра, они тянутся вдоль всего дома. Отсек, относящийся к одной квартире, занимает почти 25 метров. Итого балкон "тянет" на полсотни квадратных метров, а в угловых квартирах - на все 90. Сама квартира занимает примерно столько же. Обитатели пентхаусов пострадали от нового жилищного законодательства - раньше за балкон, не входивший в площадь квартиры, можно было не платить, а теперь приходится. Новые времена вообще принесли в дом одно беспокойство.
"На лестнице валялись кошачьи мумии, не было света..."
Прошлым летом "Титаник" едва не потонул - прорвало коммуникации, и вокруг дома было настоящее море. Вскоре после этого "сел на мель" - в квартирах, как водится летом, отключили горячую воду, но обратно не включили. Это мстительные энергетики выбивали долги. Правда, после суда выяснилось, что никаких долгов не было - просто "Мосэнерго" пыталось поставлять тепло по ценам коммерческого объекта, - и тепло в дом вернули.
- Люди быстро забыли, как мы боролись за низкие цены на тепло и победили, - сокрушается начальник ГУП "Жилкомсервис" (что-то вроде ведомственного ДЕЗа) Татьяна Матвеева. - Мы проводим заочное голосование - предлагаем себя в качестве управляющей компании. Так жители нас не хотят.
Пассажиров "Титаника" можно понять - такой щемящей, застарелой разрухи с кое-как залатанными рамами, немытыми стеклами, закопченными подъездами без консьержек в Москве почти не осталось. "Сейчас тут рай, - считает Вероника. - Лет 10 назад здесь было страшно ребенка одного отпустить в подъезд, я дочку встречала из школы внизу. На лестнице валялись кошачьи мумии, не было света..." Так что съезжать народ не стремится - рядом метро, до центра рукой подать. Правда, ходят слухи о возможном расселении - кто-то видел план развития района, на котором дома не было вовсе, а кто-то слышал, что дом купили и вот-вот превратят в гостиницу... Айсберг ему не грозит - и на том спасибо.
Лишь немногим из столичных жилых домов советских времен удалось выбиться, подобно "Титанику" с Большой Тульской, из причесанного под одну гребенку сталинско-хрущевско-брежневского архитектурного строя. Дома-коммуны 20-30-х годов вошли в московскую историю воплощенными в них утопическими идеями переустройства быта, дома-сороконожки и прочие нестандартные сооружения 60-70-х - попытками убежать от засилья типовой застройки.
Коммунальное счастье
За проект дома-коммуны на нынешней улице Лестева, соседа знаменитой Шуховской телебашни, его автор Георгий Вольфензон получил вторую премию на объявленном в 1926 году конкурсе Моссовета. Задачу конкурсантов сформулировали тогда предельно четко - город нуждается в новом типе жилья на 750-800 человек, предназначенного «для одиноких либо семей, не ведущих обособленного хозяйства». В связи с этим индивидуальными кухнями в творении Вольфензона наделили исключительно обитателей 2- и 3-комнатных квартир. Но и это так, на всякий пожарный. Строители светлого будущего вообще-то не должны были отягощать себя заботами ни о хлебе насущном, ни о воспитании малолетних чад. В доме-коммуне для них имелись общественная столовая, детский сад, ясли, зал собраний, комнаты для работы кружков, а на плоской крыше - солярий и гимнастическая комната.
В те же годы в 5-м Донском проезде появился еще один образчик коммунального стиля, на этот раз студенческий, на две тысячи человеко-единиц, архитектора Ивана Николаева. 8-этажный спальный корпус был поделен на маленькие соты на две койки, напоминавшие своими размерами (2,7 на 2,39 метра) скорее карцер, чем человеческое жилье. Зато в "общественном" корпусе имелись столовая на 500 мест, залы для занятий с раздвижными перегородками на 500 человек, читальный зал - на 150, детский сад на 100 детей... Этот улей, в котором за минувшие десятилетия обитало не одно поколение студентов, - яркая иллюстрация к тому, как мы жили бы сегодня, если бы социальная утопия осуществилась. Чем и ценен. Но дом-коммуну за всю его долгую жизнь ни разу не приводили в порядок, он на глазах превращается в трущобу.
Как, впрочем, и знаменитый дом-коммуна для работников Наркомфина на Новинском бульваре. По задумке автора, Моисея Гинзбурга, 8-этажный параллелепипед его жилого корпуса на уровне второго этажа соединялся переходом со спортзалом, столовой, читальней и другими заведениями так называемого "общественного блока", а комнаты для одиночек и малометражные квартиры отличались аскетизмом. Однако в коммуне для советских финансистов все же запроектировали и жилье для больших семей, и даже - о боже! - квартиры в двух уровнях, пусть маленькие и по нынешним меркам не сильно комфортабельные, зато вполне экстравагантной планировки: гостиная с примыкающей к ней чисто символической крохотной кухней-нишей (к чему этот атавизм, если кухарки взялись управлять государством?) была двухсветной, спальня с санузлом размещались на антресолях. Кстати, сам министр финансов построил себе на самом верху дома Наркомфина совсем не "коммунальную" квартиру, а вполне современный пентхаус. Подробнее об этом доме мы расскажем в очередном выпуске рубрики "жилая легенда".
В историю - своими ногами
В конце 60-х у станции метро "ВДНХ" появился жилой дом на эффектных опорах, тут же прозванный москвичами "дом-сороконожка". Примерно в то же время выросли "сороконожки" на Смоленской и на Беговой (кстати, автором последней был Андрей Меерсон, недавно спроектировавший новую гостиницу на месте снесенного "Интуриста"). И эти, и все прочие дома на опорах обзавелись ногами, чтобы убежать от унылой повседневности типового строительства. Их авторов вдохновляли картины мегаполисов, растворенных в окружающей среде, и домов, крадущих минимум территории и оставляющих человеку пространство и для широких тротуаров, и для детских площадок (Ле Корбюзье переболел этими идеями в 20-30-е, но к нам они пришли только с хрущевской "оттепелью"). По большому счету "беглецы-сороконожки" отличались от хрущевских и брежневских коробок без верха и низа только своими ногами. Но этого хватило, чтобы попасть в московскую историю.
Наталья Давыдова
Несостоявшийся отель
"Большой дом", "Длинный дом", "Дом-корабль" - он же "Титаник" - до нелепости длинное, сумрачное здание на выходе из метро "Тульская". Одним концом упирается в Даниловский рынок, другим - в Третье кольцо. Ни зелени, ни двора, ни песочницы. Единственный намек на городскую романтику - продуваемые сквозняками беседки по бокам, где подростки любят пить пиво. Бетонные "ноги", ограничивающие это неприкаянное пространство, расписаны неприличными словами.
Появление "Титаника" на месте рабочих бараков бывшего завода имени Михельсона (именно там Фанни Каплан стреляла в Ленина) - история одного казуса. Когда в конце 70-х начали рыть котлован, в проекте была гостиница, которую хотели сдать к московской Олимпиаде-80. Но не успели - к открытию спортивного праздника оказался готов один подъезд. Тогда вместо отеля решили построить жилье для рядовых сотрудников Министерства среднего машиностроения.
"Отцом" советского ядерного архипелага был Лаврентий Берия. Суперсекретное, опасное, привилегированное ведомство было государством в государстве. Правда, в народе про секретность сочиняли анекдоты.
- Выходит провинциал из метро и спрашивает: "Бабушка, где тут Министерство среднего машиностроения?" - "Это, милок, где бомбы атомные делают? Вон там..." - рассказывает бывший водитель одного из "ядерных" чинов Саша, получивший от своей секретной конторы однокомнатную квартиру в "Титанике". - Я как-то пытался на работу в "Интурист" устроиться - так там у виска крутили: "Ты что, мужик, у тебя такой доступ - ты еще полжизни невыездным будешь..."
"Черной" весной 1986-го Саша провел 41 день в Чернобыле. Когда вернулся в Москву, два передних сиденья его служебной машины сняли и закопали: по-другому дезактивировать было нельзя. Саше выдали "Волгу" - как плату за потерянное здоровье. В квартире он сделал ремонт, а за Чернобыль получает от государства тысячу рублей каждый месяц. "На бутылку хорошего коньяка", - шутит он.
Когда он въезжал в дом, тот напоминал декорацию - наружные стены стоят, а внутри пусто. Его долго и мучительно достраивали. В одних подъездах уже жили, а в соседних - начинали монтировать лестницы.
"На случай атомной войны"
От отеля "Титанику" достались длинные коридоры, куда выходят двери двух десятков квартир, и объединенные попарно подъезды. Отблеск атомного прогресса лежит на всем устройстве дома. В нем нет ни одного прямого угла: стены стоят под углом 93 градуса или 87. То есть сложиться в случае землетрясения ему было бы непросто. В Москве, правда, катаклизмов не бывало - но мрачноватая логика строителей атомных объектов неопровержима: "на случай атомной войны".
Другие военные технологии, приспособленные для быта советского человека, невооруженным глазом не видны - надо щупать.
- Вот потрогайте, - Вероника, переехавшая сюда в 80-х, подводит к окну. - Это же стеклопакеты! Тогда и слова-то такого не знали. Стекла толщиной в 6 миллиметров.
Стеклопакеты - не единственный "привет" современности из прошлого. "Титаник" - один из первых монолитно-кирпичных домов в Москве. Свободная планировка - с легкими внутренними стенами, в которые входит любой гвоздь, - приятно шокировала новоселов. Из кухни в соседнюю комнату вели двустворчатые двери - идея, модная в современном квартирном дизайне. Но главный прорыв в будущее - двухэтажные квартиры.
Пентхаусы вне закона
История появления зачаточных пентхаусов на 12-м и 14-м этажах терниста. По рассказам старожилов, проект архитектора Владимира Бабада прошел почти все согласования, но на последнем было велено срезать 15-й этаж - мол, несовместимо это со званием советского человека.
- Дальше началось самое интересное, - рассказывает искусствовед Марина Хрусталева, изучавшая историю дома. - Прораб, до тех пор строивший только атомные реакторы, сказал, что не даст загубить такой невероятный проект. Формально он принял приказ, но квартиры 14-го этажа сделал-таки двухэтажными - только верхний уровень "выполз" в технический этаж, под самую крышу.
Квартиры выглядят просто - гостиная с кухней, ванной и туалетом на первом этаже. Из гостиной вверх ведет лестница, занимающая полкомнаты. Наверху - три небольшие комнаты. Самая главная достопримечательность - балконы, те самые "палубы", что придают дому сходство с авианосцем. Шириной почти 2 метра, они тянутся вдоль всего дома. Отсек, относящийся к одной квартире, занимает почти 25 метров. Итого балкон "тянет" на полсотни квадратных метров, а в угловых квартирах - на все 90. Сама квартира занимает примерно столько же. Обитатели пентхаусов пострадали от нового жилищного законодательства - раньше за балкон, не входивший в площадь квартиры, можно было не платить, а теперь приходится. Новые времена вообще принесли в дом одно беспокойство.
"На лестнице валялись кошачьи мумии, не было света..."
Прошлым летом "Титаник" едва не потонул - прорвало коммуникации, и вокруг дома было настоящее море. Вскоре после этого "сел на мель" - в квартирах, как водится летом, отключили горячую воду, но обратно не включили. Это мстительные энергетики выбивали долги. Правда, после суда выяснилось, что никаких долгов не было - просто "Мосэнерго" пыталось поставлять тепло по ценам коммерческого объекта, - и тепло в дом вернули.
- Люди быстро забыли, как мы боролись за низкие цены на тепло и победили, - сокрушается начальник ГУП "Жилкомсервис" (что-то вроде ведомственного ДЕЗа) Татьяна Матвеева. - Мы проводим заочное голосование - предлагаем себя в качестве управляющей компании. Так жители нас не хотят.
Пассажиров "Титаника" можно понять - такой щемящей, застарелой разрухи с кое-как залатанными рамами, немытыми стеклами, закопченными подъездами без консьержек в Москве почти не осталось. "Сейчас тут рай, - считает Вероника. - Лет 10 назад здесь было страшно ребенка одного отпустить в подъезд, я дочку встречала из школы внизу. На лестнице валялись кошачьи мумии, не было света..." Так что съезжать народ не стремится - рядом метро, до центра рукой подать. Правда, ходят слухи о возможном расселении - кто-то видел план развития района, на котором дома не было вовсе, а кто-то слышал, что дом купили и вот-вот превратят в гостиницу... Айсберг ему не грозит - и на том спасибо.
Лишь немногим из столичных жилых домов советских времен удалось выбиться, подобно "Титанику" с Большой Тульской, из причесанного под одну гребенку сталинско-хрущевско-брежневского архитектурного строя. Дома-коммуны 20-30-х годов вошли в московскую историю воплощенными в них утопическими идеями переустройства быта, дома-сороконожки и прочие нестандартные сооружения 60-70-х - попытками убежать от засилья типовой застройки.
Коммунальное счастье
За проект дома-коммуны на нынешней улице Лестева, соседа знаменитой Шуховской телебашни, его автор Георгий Вольфензон получил вторую премию на объявленном в 1926 году конкурсе Моссовета. Задачу конкурсантов сформулировали тогда предельно четко - город нуждается в новом типе жилья на 750-800 человек, предназначенного «для одиноких либо семей, не ведущих обособленного хозяйства». В связи с этим индивидуальными кухнями в творении Вольфензона наделили исключительно обитателей 2- и 3-комнатных квартир. Но и это так, на всякий пожарный. Строители светлого будущего вообще-то не должны были отягощать себя заботами ни о хлебе насущном, ни о воспитании малолетних чад. В доме-коммуне для них имелись общественная столовая, детский сад, ясли, зал собраний, комнаты для работы кружков, а на плоской крыше - солярий и гимнастическая комната.
В те же годы в 5-м Донском проезде появился еще один образчик коммунального стиля, на этот раз студенческий, на две тысячи человеко-единиц, архитектора Ивана Николаева. 8-этажный спальный корпус был поделен на маленькие соты на две койки, напоминавшие своими размерами (2,7 на 2,39 метра) скорее карцер, чем человеческое жилье. Зато в "общественном" корпусе имелись столовая на 500 мест, залы для занятий с раздвижными перегородками на 500 человек, читальный зал - на 150, детский сад на 100 детей... Этот улей, в котором за минувшие десятилетия обитало не одно поколение студентов, - яркая иллюстрация к тому, как мы жили бы сегодня, если бы социальная утопия осуществилась. Чем и ценен. Но дом-коммуну за всю его долгую жизнь ни разу не приводили в порядок, он на глазах превращается в трущобу.
Как, впрочем, и знаменитый дом-коммуна для работников Наркомфина на Новинском бульваре. По задумке автора, Моисея Гинзбурга, 8-этажный параллелепипед его жилого корпуса на уровне второго этажа соединялся переходом со спортзалом, столовой, читальней и другими заведениями так называемого "общественного блока", а комнаты для одиночек и малометражные квартиры отличались аскетизмом. Однако в коммуне для советских финансистов все же запроектировали и жилье для больших семей, и даже - о боже! - квартиры в двух уровнях, пусть маленькие и по нынешним меркам не сильно комфортабельные, зато вполне экстравагантной планировки: гостиная с примыкающей к ней чисто символической крохотной кухней-нишей (к чему этот атавизм, если кухарки взялись управлять государством?) была двухсветной, спальня с санузлом размещались на антресолях. Кстати, сам министр финансов построил себе на самом верху дома Наркомфина совсем не "коммунальную" квартиру, а вполне современный пентхаус. Подробнее об этом доме мы расскажем в очередном выпуске рубрики "жилая легенда".
В историю - своими ногами
В конце 60-х у станции метро "ВДНХ" появился жилой дом на эффектных опорах, тут же прозванный москвичами "дом-сороконожка". Примерно в то же время выросли "сороконожки" на Смоленской и на Беговой (кстати, автором последней был Андрей Меерсон, недавно спроектировавший новую гостиницу на месте снесенного "Интуриста"). И эти, и все прочие дома на опорах обзавелись ногами, чтобы убежать от унылой повседневности типового строительства. Их авторов вдохновляли картины мегаполисов, растворенных в окружающей среде, и домов, крадущих минимум территории и оставляющих человеку пространство и для широких тротуаров, и для детских площадок (Ле Корбюзье переболел этими идеями в 20-30-е, но к нам они пришли только с хрущевской "оттепелью"). По большому счету "беглецы-сороконожки" отличались от хрущевских и брежневских коробок без верха и низа только своими ногами. Но этого хватило, чтобы попасть в московскую историю.
Наталья Давыдова
Комментарии
Поделиться:
Прямой эфир
Подпишитесь и получайте новости первыми
