Варшавская мелодия

который нес в дикую Московию передовые идеи братства русских и поляков, за что и пострадал. Впрочем, тот факт, что часть нашей общественности полностью встала на позицию Варшавы, не противоречит полностью черно-белой картине мнений, свойственной острым конфликтам.

Однако от стандартных вековечных конфликтов, когда взаимная неприязнь постоянно велика и динамика конфликта лишь в том, что глухая ненависть порой сменяется открытой, русско-польский конфликт отличается тем, что еще совсем по историческим меркам недавно - четверть века назад - глухая ненависть если и была, то никак не взаимная. К финалу позднесоветского периода наша страна пришла с массовыми полонофильскими настроениями в области как культурной, так и политической. Фильмы Анджея Вайды, "Кабачок 13 стульев", Барбара Брыльска и Анна Герман, "Мы связаны, Агнешка, давно одной судьбою" - что сделало возможным и широкое сочувствие "Солидарности". "Человек из железа", "За хлеб и вольность" - а также "За вашу и нашу свободу". Задел симпатий, накопленный у нас за долгие годы, когда Польша была окошком на Запад и самым веселым бараком в социалистическом лагере, был столь велик, что казалось, грядущие русско-польские отношения обладают большим запасом прочности - такой капитал невозможно быстро растратить. Однако же - он растрачен. От старинного "Когда трубач над Краковом возносится с трубою" не осталось ничего. Такого быстрого съезда от массовых симпатий к массовому же отчуждению (чтобы не сказать сильнее) в других вековечных конфликтах не найти.

Разгадка необычного явления может быть в том, что симпатия времен позднего СССР была лишена симметричности. На том берегу Буга никаких встречных симпатий не было, а была только жажда освобождения и затаенное "Дай срок!". Когда освобождение настало, затаенное смелось явным предъявлением счетов на всех уровнях - "Черные дни миновали, час искупленья пробил". Оценивать такую асимметрию можно по-разному.

С русской точки зрения, когда ответом на искренние симпатии и душевный порыв "За вашу и нашу свободу!" явилась фактическая постановка граждан России на польской земле вне закона (иначе трудно характеризовать демонстративное невмешательство властей в насилия, чинимые в 90-х гг. в Польше над русскими, а равно трудно представить себе что-нибудь подобное, например, в соседней Германии, чья история отношений с Россией тоже непростая), когда Польша оказалась единственной страной Европы, где громили русское консульство, когда поляки неизменно занимали враждебную России позицию в международных организациях, - такое развитие событий вызывало недоумение, затем сменившееся отчуждением. Все-таки плевки в протянутую руку были слишком систематическими и слишком смачными - тут и про "Кабачок 13 стульев" забудешь.

С польской точки зрения, прекраснодушие четвертьвековой давности нашу страну особо не извиняло. Гордый и обиженный мог усмотреть в таком прекраснодушии лишь "Кому я должен, всем прощаю" - что лишь усугубляло обиду. На встречное душевное движение - милость нужна, а на богатую наделенность польской нации этим качеством пока вроде бы никто не указывал. При изобилии же гордости и отсутствии милости более вероятной является другая позиция - влачить должника в темницу, покуда он не отдаст долг до последнего кодранта. Что мы уже пятнадцать лет и наблюдаем. И вряд ли верна польская версия, объясняющая все то ли путинской обидой на Квасьневского за майдан, то ли очередной интригой Павловского. Завязка имела место гораздо раньше, а майдан и мордобои больше похожи на IV акт пьесы, когда положено быть кульминации.