Имитация свободы

Если часто говорить слово "халва", во рту, как известно, слаще не станет. То же, между прочим, и со словосочетанием "свобода слова". От частого и даже публичного его употребления самой свободы больше не становится. Одни слова, слова, слова. Зато попробуй потом упрекнуть в несвободе телевидение, которое ставит на обсуждение тему: "Есть ли свобода слова в России?"

Владимир Соловьев в "Воскресном вечере" столь мастерски подобрал участников этого обсуждения, что в конце программы зрители однозначно высказались за цензуру. Действительно, на черта она, эта свобода слова, коли, пользуясь ей, записные политики-трепачи в лучшее телевизионное время будут бесконечно "пиарить" себя, любимых. Даешь "Аншлаг"!

Особенно хорош был лидер партии "Родина" Дмитрий Рогозин. Он, не вылезающий из "ящика", признал, что в России нет свободы слова, понимаемой им как возможность для политических партий (и в первую очередь "Родины") в любой момент выходить в эфир и самостоятельно выбирать темы для обсуждения. Ему, Рогозину, не нравится то, что происходит в стране, он готов бичевать олигархов, коррумпированных чиновников, некоторых министров.

"Вы критикуете всех, кроме президента, - подначил собеседника Соловьев. - Выходит, вы президента любите?" Тут Рогозин сообщил, что, по его мнению, критиковать главу государства и гаранта Конституции (особенно за пределами Отечества) значит подыгрывать врагам страны. Но при личных встречах он, Рогозин, наставляет гаранта на путь истинный.

"То есть у вас есть личные отношения с президентом?" - развил тему Соловьев, похожий в этот момент на змея-искусителя. И Рогозин, неожиданно зардевшись аки красная девица, смущенно потупил взор: "Я думаю, мы не в той ситуации, в которой нужно обсуждать мои личные отношения с президентом".

"Простите?" - поднял бровь Соловьев, а зрители в студии радостно заржали. Смутившись еще больше, наш оппозиционер пояснил, что не признает панибратства по отношению к известным людям, тем более к президенту. И решительно закрыл тему: "Какая разница, какие у нас отношения. Но они есть".

Другой оппозиционер - "яблочник" Сергей Иваненко тоже требовал свободы слова для своей партии, но как раз для того, чтобы критиковать президента. И обязательно в прайм-тайм. А когда его оппоненты - Олег Морозов и Людмила Нарусова - предложили Иваненко, пользуясь случаем, высказать прямо сейчас самое сокровенное, о чем непременно должны знать люди, он злобно рявкнул им в лицо: "Самое сокровенное - лишить вас власти!"

Соловьев живо описал, во что превратится телеэфир, дорвись до него политики всех мастей, и вожделенная свобода слова показалась ужасным ужасом. И впрямь: уж лучше "Аншлаг"!

А после всего этого к барьеру вышли депутат Государственной думы Валерий Гальченко, призывающий законодательно ограничить многое в деятельности сегодняшнего телевидения, и автор закона о печати Михаил Федотов - сторонник саморегулирования. Стоит ли удивляться, что на вопрос Соловьева - "Надо ли вводить цензуру?" - подавляющее большинство позвонивших в эфир ответило утвердительно. Их в этом убедила первая часть программы с живыми примерами того, в какой бардак превратится свободное и бесцензурное ТВ, отданное во власть рекламирующих себя политиканов.

А еще участники "Воскресного вечера" сетовали на то, что на нашем ТВ не осталось прямых эфиров. На что Соловьев возразил, что прямой эфир и свобода слова далеко не всегда бывают синонимами.

И это тоже чистая правда, что, в свою очередь, блистательно доказывает программа "Пять вечеров", идущая с недавних пор в прямом эфире. Светлане Сорокиной с "Основным инстинктом" так и не удалось добиться прямого эфира, а в записи, да еще с жесточайшим отбором тем и гостей, хирела и программа, и сама Сорокина, чья звезда взошла во времена свободы слова и для которой эта свобода слова - основной инстинкт. В результате программа "Основной инстинкт" больше в списках не значится - скорее всего и в новом сезоне ее не будет. Дай бог, чтобы осталась Сорокина - в каком-нибудь ином проекте, к примеру, в качестве автора и ведущей документальных фильмов, которые ей удаются.

Но вернемся к "Пяти вечерам" и их ведущему Андрею Малахову. В начале сезона, когда "Пять вечеров" заменили "Большую стирку", а Малахову изменили имидж (из отвязного лохматого мальчугана в драных по моде джинсах сделали серьезного, с иголочки одетого молодого человека в очках), казалось, что на "Первом канале" решили растить нового Познера. Постепенно стали уходить темы и гости на грани фола, характерные для "Большой стирки". Все чаще в эфире "Пяти вечеров" обсуждались серьезные общественно-политические проблемы. Единственное, что огорчало руководство канала, - рейтинги "Пяти вечеров", уступавшие рейтингам прародительницы, "Большой стирки". Зрители, привыкшие к эпатажу и приколам, с трудом перестраивались, а "Пять вечеров", вместо того чтобы последовательно и поэтапно приучать их к иной тематике и стилистике, то и дело скатывались к сомнительным темам "Стирки".

Прямой эфир оказался и для "Пяти вечеров", и для Андрея Малахова отнюдь не благом, а, напротив, непосильной ношей. Сразу стало ясно: по-настоящему серьезных и действительно социально-значимых тем здесь не предвидится. Кто ж на канале в нынешних условиях возьмет на себя такую ответственность? Из политиков в эфир будут приглашать только проверенных, способных и шоу сотворить, и лишнего не ляпнуть (самые желанные гости - Жириновский и Митрофанов. По любому поводу орут так, что хоть святых выноси, но зато заводят аудиторию и ваще - прикольно).

Но обиднее всего за Малахова. "Ох, рано он завел семью, печальная история". Рано, ох, рано его бросили в пучину прямого эфира. Сразу стало очевидно: пока не Познер. Далеко не Познер. В отличие от опытнейших Познера и Сорокиной, способных утихомиривать своих гостей одним словом, выразительным жестом, взглядом, Малахов в прямом эфире выглядит совершенно беспомощным и несчастным. Он мечется среди галдящей оравы, безуспешно призывая ее к порядку и иногда срываясь на откровенную грубость. В отчаянии он допускает этические проколы (спрашивает, к примеру, маленькую девочку, не стесняется ли она своей пожилой мамы, и не пресекает бестактные разговоры в присутствии той же малышки о том, что мать не имела права рожать так поздно, поскольку не успеет вырастить ребенка и оставит его сиротой).

Значительную часть эфирного времени в студии творится форменный бедлам: участники орут, переругиваются, говорят, когда хотят, а не когда им предоставляет слово ведущий, будто ведущего здесь вовсе нет. В общем, совершеннейшая свобода слова в одном, отдельно взятом эфире, насытившись которой отваливаешься от "ящика" с дурной головой, расшалившимися нервами и ощущением бесцельно проведенного времени. Проблема, которую пытаются обсудить гости "Пяти вечеров", к финалу, как правило, окончательно запутывается, пути ее возможного решения тают в тумане.

Зато прямой эфир - символ свободы слова. Им есть что спеть, представ перед Всевышним (Америкой, Страсбургом...), им есть чем отчитаться перед ним.

А на ТВЦ на минувшей неделе появилась забавная программа про ТВ. Называется "Человек из ящика". В ней помимо разговора с реальным человеком из телевизора (первым был Владимир Познер) пародируется само телевидение: с его имитацией живого эфира, с его "подставами", с его хваленой, но часто бессмысленной интерактивностью и искусственно возбуждаемой активностью публики, восседающей в студии любого ток-шоу.

В откровенно пародийном виде все это выглядит смешно. Но, увы, сам пародируемый объект отнюдь не так забавен. Имитация свободы слова, которой сегодня занимается телевидение, на мой взгляд, хуже ее полного отсутствия. Это не только вводит в заблуждение некоторую часть публики, но и дискредитирует саму свободу слова. Ей-богу, "Аншлаг" честнее.