Борьба за право

В отношении ростовского процесса над заслуженным матерщинником Ф.Б. Киркоровым наблюдается немалое противоречие между взглядами масс и воззрениями чистой публики. Опросы показывают, что подавляющее большинство граждан поддерживает истицу и считает, что на всякое безобразие должно быть приличие, чистая же публика, уклоняясь от прямого вопроса о безобразиях, являет к делу высокомерное презрение - "сиськи", "розовая кофточка", "раздутое дело", "языковая игра", "нашли из-за чего огород городить" etc. Понятно, что надо чем-то отличаться от людей простого звания - иначе какая же ты элита? - но метод отличения выбран неудачным. В данном случае именно народному большинству присуще здравое правосознание, и оказаться вместе с большинством - не постыдно.

Что до раздутости процесса - "бывали-де случаи и похлеще, а шума не было", то раздутым является всякий знаковый процесс, поскольку знаковым он оказывается, когда накоплена очень большая критическая масса, включающая в себя и те прежние случаи, которые похлеще. Опять же создание прецедента, защищающего интересы и достоинство личности или сословия, не может не быть гласным и, соответственно, раздутым. Нормоустанавливающий процесс таков по определению. А речь в Ростове идет об установлении нормы, ставящей предел безнаказанности богатых и сильных по отношению к тем, кто беднее и слабее. Хотя бы в том минимальном варианте, когда за мерзостное буйство в отношении слабых приходится пусть символически, но отвечать. А такая борьба есть борьба за право вообще, ибо право нужно прежде всего слабым. Сильные успешно могут без него обходиться, безнаказанно чиня произвол по отношению к тем, кто слабее, и выясняя отношения с равномощными посредством разборок. Слабым же без действенного права податься некуда - именно отсюда строки, которые подобает высекать на скрижали в каждом судебном присутствии: "Ваш долг есть охранять законы, // На право сильных не взирать, // Без помощи, без обороны // Сирот и вдов не оставлять".

На указание, что применять громовой державинский слог к сиськам и розовой кофточке комично, можно ответить, что всякая борьба за попранное достоинство маленького человека комична. Над Акакием Акакиевичем Башмачкиным обхохотаться можно, как и над любой претензией невеличавой личности - "Я - тоже человек". Здесь вопрос не в комизме, а в том, считаем ли мы, что полноправный человек это только хам с деньгами и охраной - или не только.

Процесс оказывается знаковым, когда по всему стечению обстоятельств суд выносит вердикт на будущее. Или "на право сильных не взирать", или "с сильным не борись, с богатым не судись". Дело не в том, что не бывало случаев похлеще, а в том, что впервые до суда дошел случай столь явный, когда бремени доказывания нет вообще - все под видеозапись и под толпу свидетелей. "Firing gun", как говорят американцы. С другой стороны, доводы типа "подумаешь, прилюдно обматерил - делов-то" могут быть уместны лишь в случае, если правосознание говорящего находится на уровне времен талиона и варварских правд, когда судилась только вина, а не нарушитель - "нарушил - получи", и субъективная сторона дела в рассмотрение вообще не бралась. С некоторых пор в расчет берется не только тяжесть деяния, но и степень испорченности содеявшего. Есть преступник минуты и есть преступник по убеждению - и последнего принято карать более тяжко. В нынешнем УК РФ человек, убивший в минутном порыве злой страсти, может получить шесть лет, а вор-рецидивист - червонец. Хоть кража - деяние куда менее тяжкое, зато испорченность и тем самым опасность для общества - сильнее. Но заслуженный артист, трижды имевший возможность вообще снять вопрос - лично извинившись (причем вполне формально, никто не требовал живописного покаяния) до подачи иска или же после, или же поручив адвокатам составить мировое соглашение, - мало того что не пожелал этого, но еще и обогатил свой концертный репертуар номером на тему сисек и розовой кофточки. Чем зарекомендовал себя в качестве хама не минуты, но по убеждению, особо дерзкого и циничного.

Если очевидность всех доводов в пользу осуждения - полная зафиксированность инцидента, очевидный для всякого нормального человека смысл инцидента и крайняя убежденность обвиняемого в своем праве на безнаказанное издевательство над слабыми - не возымеет действия, процесс также будет иметь важный смысл. Когда при такой совокупности доводов достоинство маленького человека все равно невозможно защитить, это может значить только одно -"Бедные и слабые, сидите, не высовывайтесь и благодарите Бога, что вообще в живых оставили". Таков предмет идущей в Ростове борьбы за право.