Глеб ПАНФИЛОВ: "Моя профессия портит характер"
Глеб ПАНФИЛОВ: "Моя профессия портит характер"
2017-05-14T23:01:39+03:00
2004-05-21T09:47:00+04:00
Партийный переулок, д. 1, к. 57, с. 3
115093
Москва, Россия
info@iz.ru
В пятницу Глебу Панфилову исполняется семьдесят лет. Семьдесят лет - и всего семь фильмов. Последний - "Романовы. Венценосная семья" готовился десять лет и вышел в 2000 году. Сейчас Панфилов принял предложение телеканала "Россия" и взялся за экранизацию романа Солженицына "В круге первом". - Сценарий сериала написал Александр Исаевич. Это действительно экранизация. А сценарий кинофильма делал я, он - "по мотивам". Фильм - это фильм, и совершенно очевидно, почему он так важен для меня. Сериал же дает больше возможностей детально рассказать авторскую историю. Кроме того, сколько человек увидят фильм в кино? Одна ласточка, вы понимаете, весны не делает. А телесериал, надеюсь, посмотрят все
0
В пятницу Глебу Панфилову исполняется семьдесят лет. Семьдесят лет - и всего семь фильмов. Последний - "Романовы. Венценосная семья" готовился десять лет и вышел в 2000 году. Сейчас Панфилов принял предложение телеканала "Россия" и взялся за экранизацию романа Солженицына "В круге первом". С Глебом ПАНФИЛОВЫМ встретилась обозреватель "Известий" Анна КОВАЛЕВА.
- Правда ли, что вы сейчас готовитесь к съемкам телесериала по роману Солженицына "В круге первом"?
- Не только сериала, но и кинофильма.
- Кто делал сценарий: вы или Солженицын?
- Сценарий сериала написал Александр Исаевич. Это действительно экранизация. А сценарий кинофильма делал я, он - "по мотивам".
- Вы полагаете, делать теле- и киноверсию одновременно - хорошая идея?
- Во всяком случае, не новая. Я так снял "Мать": одна версия шла в кинопрокате и поехала на Каннский фестиваль, а четыре серии были сняты для телевидения, по заказу РТР.
- Какова технологическая схема подобного процесса?
- Те эпизоды, которые совпадают, снимаются одновременно, а сцены, которых нет в киноверсии - поскольку объем телесериала больше, - снимаются отдельно. Последовательность зависит от графика.
- А качество не страдает?
- Нисколько. Фильм - это фильм, и совершенно очевидно, почему он так важен для меня. Сериал же дает больше возможностей детально рассказать авторскую историю. Кроме того, сколько человек увидят фильм в кино? Одна ласточка, вы понимаете, весны не делает. А телесериал, надеюсь, посмотрят все.
- Почему вы выбрали именно "В круге первом"?
- Потому что это - оптимистический роман. Роман о проблеме выбора, о том, как в самых тяжелых обстоятельствах человек выбирает трудный, но достойный путь. И побеждает. И эта проблема актуальна для любого времени и любого возраста: выбирать приходится всегда - и в молодости, и в зрелые годы, и в очень зрелые годы. Жизнь постоянно подкидывает ситуации, снова и снова заставляющие человека делать выбор. В романе Солженицына главный герой Глеб Нержин, прототипом которого является автор, отправляется в ГУЛАГ, отчетливо сознавая, что это такое.
- В этом не много оптимизма.
- Оптимизм в том, что Нержин не просто выдержал ГУЛАГ, но еще написал прекрасные романы, получил Нобелевскую премию. Его выслали из страны, но он вернулся. Он победил. И мы знаем это.
- Хэппи-энд наступает за пределами книги.
- Конечно, когда Солженицын писал роман, он не знал, как сложится его жизнь. Но мы-то - знаем.
- С чего начинается работа? Первый эпизод выживает к окончательному варианту сценария?
- Я всегда его угадывал. Может, потому, что продумывал долго и знал, что хочу сказать, прежде чем сесть за работу. Когда обдумываешь, придумываешь, все идет легко, но садишься за стол - и возникает некое торможение. Конечно, если снимается экранизация, дело быстрее идет, все-таки история уже есть. Но проблема первого эпизода все равно остается: три мои экранизации начинались не так, как в книге.
- Почему? Оригинал предлагает некинематографичный вариант, вам неинтересно делать от точки до точки...
- Причина - в моем ощущении формы и времени, ощущении кино, наконец. Если взять пьесу Вампилова, которую я экранизировал, то в ней привлекло единство места и времени действия: время действия укладывается в одни сутки и происходит на пятачке возле чайной.
- Разве такие жесткие рамки не ограничивают?
- Любое творчество - это ограничение. Все безграничное бесформенно. Есть чайная, есть пятачок возле нее, несколько домов напротив, дорога - и все. Что такое Сибирь? Это огромное пространство, лес, реки, гигантские электростанции на Иртыше, мачты линий электропередачи. А место действия - глушь, лес, тайга. И для меня важно было показать эту мощь, простор, гул проводов, мачты, потом мачты поменьше, еще поменьше и, наконец, повисший в воздухе провод, еще не дошедший до Чулимска - места нашего действия. И тогда становится понятным и все остальное: электричество, которое работает от движка, лампочка мерцает, гаснет, загорается. И в ее мерцании мы видим, как движется время: наступают сумерки, они сгущаются, наступает ночь.
- Вам не хотелось снять фильмы о будущем, а не о прошлом?
- Никогда не хотелось. Дай бог разобраться с прошлым и хоть немного с настоящим. Хотя меня как человека интересует многое: мир вокруг, состояние звезд в небе, планеты, проблема черных дыр. Что это, сверхплотная материя, которая поглощает все вокруг себя? А что дальше? Но когда я занимаюсь своим делом, меня прежде всего интересует человек, его космос... Первая моя картина "В огне брода нет" о Тане Теткиной тоже была попыткой постичь мир одаренной девушки. Меня этот персонаж взволновал, еще когда я прочитал рассказ Евгения Габриловича "Случай на фронте". И ее история помогла мне найти свой, достаточно оригинальный, как мне кажется, взгляд на события Гражданской войны. Без боев, без конных атак, без рейдов, просто через жизнь санитарки Тани Теткиной.
- Последняя ваша работа - сценарий "Утомленных солнцем-2". Что вас заставило принять это предложение?
- Мне очень нравится первый фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем". Он содержателен, мастерски сделан, талантливо, ярко. Кроме того, мне хотелось поработать с Никитой как с партнером.
- Партнером или начальником?
- Для меня Никита - не начальник, а товарищ и выдающийся режиссер.
- А вообще стоит делать продолжения удавшихся фильмов? Ведь продолжения часто бледнее, чем первая картина.
- Зачастую проблема кроется в разнице ощущений, а не в качестве фильма. Если первый фильм поражает чистым открытием, новизной, то в продолжении эти ощущения невозможны. Зато возникает другое: привязанность к материалу, нас влечет к этим героям, интересно, что с ними будет дальше. Я, например, хотел рассказать о Паше Строгановой, героине фильма "Начало", спустя десять, потом двадцать лет. Но не получилось. Сиквелы - это своего рода киносериалы, как, например, "Смертельное оружие" с Мелом Гибсоном. Герои ясны, открыты, мне, кстати, Гибсон очень нравится. После первого же фильма с ним я сказал: "Вот Гамлет замечательный". И потом он сыграл Гамлета. У Дзеффирелли.
- По общему представлению, главное свойство, которым должен обладать режиссер, - умение быть тираном.
- Да, пожалуй. Режиссер - это человек, который ото всех что-то требует: чтобы актеры были одеты и загримированы, чтобы декорации вовремя поспели, чтобы камера была готова. Это человек, который имеет право сказать "Мотор!" и который не любит, когда какое-то звено к этой команде не готово. А время идет. А деньги летят. Поэтому, конечно, тиран. Я вообще считаю, что профессия режиссера портит характер. Все время что-то требовать, объяснять, это же занудство сплошное... Среди режиссеров немало деспотов, но я делю их по другому принципу: на тех, которые знают, чего хотят, и на тех, которые не знают или знают слабо, чего хотят. У первых все организовано, все по местам, люди спокойно работают. У вторых - бардак, хаос, ор...
- Вы из какой группы?
- Думаю, из первой. Если я не знаю, чего хочу, объявляю перерыв, и мы вместе думаем. Когда режиссер честно говорит, что он не знает, но хочет разобраться, все мобилизуются, и решение быстро находится.
- И что, вы действительно прислушиваетесь к советам?
- А как же.
- Характерная поведенческая черта деспота заключается в том, что единственная правильная точка зрения - его собственная.
- Майор Запецский, который нам преподавал тактику боя в институте, говорил: "Лучше принять неверное решение во время боя, чем правильное после". Поэтому пусть режиссер верит в свое неправильное решение, но говорит это определенно. Группа сделает. А экран покажет. Потом, может быть, придется переснять, но надо действовать твердо. Иначе - хаос.
- Кажется, вы разрушили еще один миф: актер - пустой сосуд, который заполняется режиссером.
- Если ты точно выбрал актера на роль, он становится твоим соавтором. Его ведет не только режиссер, но и сама его актерская и человеческая природа. А пустой сосуд пустым и останется, никакой режиссер его наполнить не сможет. Потому так важен и мучителен поиск актера, что он связан с поиском индивидуальности.
- Ну, как минимум с одной актрисой вам мучиться не приходится.
- Есть такая.
- Вы делаете фильмы под нее?
- Нет. Инна - большая актриса, которая очень много может. Если по правде, то она может все. Даже Джульетту. Просто у нее не тот внешний образ, который мы себе представляем.
- Гамлет тоже был не таким, каким мы его себе представляем.
- Кстати, да. И это было бы интересно, пронзительно, если бы она сыграла Джульетту. То, что она - Жанна д'Арк, это очевидно. А вот когда я предложил ее на роль Вассы Железновой, то это вызвало только недоумение. Но самый резкий отказ я получил от самой Инны. Всех сбивала фамилия Железнова. А ведь прототип Вассы - купчиха Кашина. Каша - это образ мягкой силы. Например, тесто топором не разрубишь, значит, тесто сильнее топора. "Вот ты, - сказал я Инне, - и есть такое тесто". Есть и другие слова, когда младшая дочь говорит ей: "Мама, ты - человеческая женщина". Вот он - ключ к характеру. Поэтому я снял из названия "Железнова" и оставил только "Васса".
- В случае с Чуриковой кажется, что работы режиссера нет, есть только игра - потрясающая - одного актера.
- Бывает режиссура демонстративная, которая кричит: "Вот она я!". А есть режиссура, которой как бы нет, потому что она во всем: в протяженности планов, в звучании, а главное, в живости, узнаваемости, понятности происходящего... Это как пройти по карнизу. Вроде бы просто, но не у всех получается. Режиссура кроется прежде всего в решении сцены, роли. Можно сказать, что ее нет, есть только актеры, а можно сказать, что потому и появились эти актеры, поэтому они и работают так, как работают, что за этим стоит режиссер. И, наконец, самое главное: режиссура - это концепция фильма.
- А в других фильмах, не ваших, вам нравится Инна Михайловна?
- Да.
- Всегда?
- Почти.
- А как же ревность?
- Ну что делать, если мне нравится ее работа. У нее много фильмов, где она хорошо играет.
- Последний вопрос - когда ждать выхода "В круге первом"?
- Человек предполагает, а Бог располагает. Сейчас мы в подготовительном периоде, который займет полгода. Еще полгода - съемки. Потом полгода монтажа - ну вот, наверное, и все. Мы должны снять кинофильм и телесериал одновременно.
- Правда ли, что вы сейчас готовитесь к съемкам телесериала по роману Солженицына "В круге первом"?
- Не только сериала, но и кинофильма.
- Кто делал сценарий: вы или Солженицын?
- Сценарий сериала написал Александр Исаевич. Это действительно экранизация. А сценарий кинофильма делал я, он - "по мотивам".
- Вы полагаете, делать теле- и киноверсию одновременно - хорошая идея?
- Во всяком случае, не новая. Я так снял "Мать": одна версия шла в кинопрокате и поехала на Каннский фестиваль, а четыре серии были сняты для телевидения, по заказу РТР.
- Какова технологическая схема подобного процесса?
- Те эпизоды, которые совпадают, снимаются одновременно, а сцены, которых нет в киноверсии - поскольку объем телесериала больше, - снимаются отдельно. Последовательность зависит от графика.
- А качество не страдает?
- Нисколько. Фильм - это фильм, и совершенно очевидно, почему он так важен для меня. Сериал же дает больше возможностей детально рассказать авторскую историю. Кроме того, сколько человек увидят фильм в кино? Одна ласточка, вы понимаете, весны не делает. А телесериал, надеюсь, посмотрят все.
- Почему вы выбрали именно "В круге первом"?
- Потому что это - оптимистический роман. Роман о проблеме выбора, о том, как в самых тяжелых обстоятельствах человек выбирает трудный, но достойный путь. И побеждает. И эта проблема актуальна для любого времени и любого возраста: выбирать приходится всегда - и в молодости, и в зрелые годы, и в очень зрелые годы. Жизнь постоянно подкидывает ситуации, снова и снова заставляющие человека делать выбор. В романе Солженицына главный герой Глеб Нержин, прототипом которого является автор, отправляется в ГУЛАГ, отчетливо сознавая, что это такое.
- В этом не много оптимизма.
- Оптимизм в том, что Нержин не просто выдержал ГУЛАГ, но еще написал прекрасные романы, получил Нобелевскую премию. Его выслали из страны, но он вернулся. Он победил. И мы знаем это.
- Хэппи-энд наступает за пределами книги.
- Конечно, когда Солженицын писал роман, он не знал, как сложится его жизнь. Но мы-то - знаем.
- С чего начинается работа? Первый эпизод выживает к окончательному варианту сценария?
- Я всегда его угадывал. Может, потому, что продумывал долго и знал, что хочу сказать, прежде чем сесть за работу. Когда обдумываешь, придумываешь, все идет легко, но садишься за стол - и возникает некое торможение. Конечно, если снимается экранизация, дело быстрее идет, все-таки история уже есть. Но проблема первого эпизода все равно остается: три мои экранизации начинались не так, как в книге.
- Почему? Оригинал предлагает некинематографичный вариант, вам неинтересно делать от точки до точки...
- Причина - в моем ощущении формы и времени, ощущении кино, наконец. Если взять пьесу Вампилова, которую я экранизировал, то в ней привлекло единство места и времени действия: время действия укладывается в одни сутки и происходит на пятачке возле чайной.
- Разве такие жесткие рамки не ограничивают?
- Любое творчество - это ограничение. Все безграничное бесформенно. Есть чайная, есть пятачок возле нее, несколько домов напротив, дорога - и все. Что такое Сибирь? Это огромное пространство, лес, реки, гигантские электростанции на Иртыше, мачты линий электропередачи. А место действия - глушь, лес, тайга. И для меня важно было показать эту мощь, простор, гул проводов, мачты, потом мачты поменьше, еще поменьше и, наконец, повисший в воздухе провод, еще не дошедший до Чулимска - места нашего действия. И тогда становится понятным и все остальное: электричество, которое работает от движка, лампочка мерцает, гаснет, загорается. И в ее мерцании мы видим, как движется время: наступают сумерки, они сгущаются, наступает ночь.
- Вам не хотелось снять фильмы о будущем, а не о прошлом?
- Никогда не хотелось. Дай бог разобраться с прошлым и хоть немного с настоящим. Хотя меня как человека интересует многое: мир вокруг, состояние звезд в небе, планеты, проблема черных дыр. Что это, сверхплотная материя, которая поглощает все вокруг себя? А что дальше? Но когда я занимаюсь своим делом, меня прежде всего интересует человек, его космос... Первая моя картина "В огне брода нет" о Тане Теткиной тоже была попыткой постичь мир одаренной девушки. Меня этот персонаж взволновал, еще когда я прочитал рассказ Евгения Габриловича "Случай на фронте". И ее история помогла мне найти свой, достаточно оригинальный, как мне кажется, взгляд на события Гражданской войны. Без боев, без конных атак, без рейдов, просто через жизнь санитарки Тани Теткиной.
- Последняя ваша работа - сценарий "Утомленных солнцем-2". Что вас заставило принять это предложение?
- Мне очень нравится первый фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем". Он содержателен, мастерски сделан, талантливо, ярко. Кроме того, мне хотелось поработать с Никитой как с партнером.
- Партнером или начальником?
- Для меня Никита - не начальник, а товарищ и выдающийся режиссер.
- А вообще стоит делать продолжения удавшихся фильмов? Ведь продолжения часто бледнее, чем первая картина.
- Зачастую проблема кроется в разнице ощущений, а не в качестве фильма. Если первый фильм поражает чистым открытием, новизной, то в продолжении эти ощущения невозможны. Зато возникает другое: привязанность к материалу, нас влечет к этим героям, интересно, что с ними будет дальше. Я, например, хотел рассказать о Паше Строгановой, героине фильма "Начало", спустя десять, потом двадцать лет. Но не получилось. Сиквелы - это своего рода киносериалы, как, например, "Смертельное оружие" с Мелом Гибсоном. Герои ясны, открыты, мне, кстати, Гибсон очень нравится. После первого же фильма с ним я сказал: "Вот Гамлет замечательный". И потом он сыграл Гамлета. У Дзеффирелли.
- По общему представлению, главное свойство, которым должен обладать режиссер, - умение быть тираном.
- Да, пожалуй. Режиссер - это человек, который ото всех что-то требует: чтобы актеры были одеты и загримированы, чтобы декорации вовремя поспели, чтобы камера была готова. Это человек, который имеет право сказать "Мотор!" и который не любит, когда какое-то звено к этой команде не готово. А время идет. А деньги летят. Поэтому, конечно, тиран. Я вообще считаю, что профессия режиссера портит характер. Все время что-то требовать, объяснять, это же занудство сплошное... Среди режиссеров немало деспотов, но я делю их по другому принципу: на тех, которые знают, чего хотят, и на тех, которые не знают или знают слабо, чего хотят. У первых все организовано, все по местам, люди спокойно работают. У вторых - бардак, хаос, ор...
- Вы из какой группы?
- Думаю, из первой. Если я не знаю, чего хочу, объявляю перерыв, и мы вместе думаем. Когда режиссер честно говорит, что он не знает, но хочет разобраться, все мобилизуются, и решение быстро находится.
- И что, вы действительно прислушиваетесь к советам?
- А как же.
- Характерная поведенческая черта деспота заключается в том, что единственная правильная точка зрения - его собственная.
- Майор Запецский, который нам преподавал тактику боя в институте, говорил: "Лучше принять неверное решение во время боя, чем правильное после". Поэтому пусть режиссер верит в свое неправильное решение, но говорит это определенно. Группа сделает. А экран покажет. Потом, может быть, придется переснять, но надо действовать твердо. Иначе - хаос.
- Кажется, вы разрушили еще один миф: актер - пустой сосуд, который заполняется режиссером.
- Если ты точно выбрал актера на роль, он становится твоим соавтором. Его ведет не только режиссер, но и сама его актерская и человеческая природа. А пустой сосуд пустым и останется, никакой режиссер его наполнить не сможет. Потому так важен и мучителен поиск актера, что он связан с поиском индивидуальности.
- Ну, как минимум с одной актрисой вам мучиться не приходится.
- Есть такая.
- Вы делаете фильмы под нее?
- Нет. Инна - большая актриса, которая очень много может. Если по правде, то она может все. Даже Джульетту. Просто у нее не тот внешний образ, который мы себе представляем.
- Гамлет тоже был не таким, каким мы его себе представляем.
- Кстати, да. И это было бы интересно, пронзительно, если бы она сыграла Джульетту. То, что она - Жанна д'Арк, это очевидно. А вот когда я предложил ее на роль Вассы Железновой, то это вызвало только недоумение. Но самый резкий отказ я получил от самой Инны. Всех сбивала фамилия Железнова. А ведь прототип Вассы - купчиха Кашина. Каша - это образ мягкой силы. Например, тесто топором не разрубишь, значит, тесто сильнее топора. "Вот ты, - сказал я Инне, - и есть такое тесто". Есть и другие слова, когда младшая дочь говорит ей: "Мама, ты - человеческая женщина". Вот он - ключ к характеру. Поэтому я снял из названия "Железнова" и оставил только "Васса".
- В случае с Чуриковой кажется, что работы режиссера нет, есть только игра - потрясающая - одного актера.
- Бывает режиссура демонстративная, которая кричит: "Вот она я!". А есть режиссура, которой как бы нет, потому что она во всем: в протяженности планов, в звучании, а главное, в живости, узнаваемости, понятности происходящего... Это как пройти по карнизу. Вроде бы просто, но не у всех получается. Режиссура кроется прежде всего в решении сцены, роли. Можно сказать, что ее нет, есть только актеры, а можно сказать, что потому и появились эти актеры, поэтому они и работают так, как работают, что за этим стоит режиссер. И, наконец, самое главное: режиссура - это концепция фильма.
- А в других фильмах, не ваших, вам нравится Инна Михайловна?
- Да.
- Всегда?
- Почти.
- А как же ревность?
- Ну что делать, если мне нравится ее работа. У нее много фильмов, где она хорошо играет.
- Последний вопрос - когда ждать выхода "В круге первом"?
- Человек предполагает, а Бог располагает. Сейчас мы в подготовительном периоде, который займет полгода. Еще полгода - съемки. Потом полгода монтажа - ну вот, наверное, и все. Мы должны снять кинофильм и телесериал одновременно.
Читайте также
Комментарии
Поделиться:
Прямой эфир
Подпишитесь и получайте новости первыми
