Юрий ЛУЖКОВ: «Одиночество меня не спасает»

Мало кто больше на виду, чем он. Кажется, что вся его кипучая жизнь публична — от регулярных объездов вверенной ему столицы до медосбора на личной пасеке. Он не сходит с телеэкранов и газетных страниц, издает одну книгу за другой и уже стал героем художественного фильма. Но за всем этим, как ни странно, не так просто разглядеть человека. Вот — хозяйственник, которым он любит представляться. Вот — политик, каковым его воспринимает общество. Вот — шоумен, изобретатель, даже философ... А где человек? С непростой судьбой, характером, потерями, победами и страданиями... Это ведь тоже Лужков, для многих неожиданный. Когда подступает отчаянье — Слушай, ты хорошо на трубе играешь, — сказал мальчику Арам Ильич Хачатурян. Он сказал неправду. И мальчик это понимал. Но ему было все равно приятно. Он чувствовал, что нет в этом обмане ничего плохого. Ведь не польстить же из каких-то корыстных соображений ему, маленькому трубачу из самодеятельного оркестра, хотел великий композитор, который и видел-то его первый раз в жизни. А что тогда? Наверное — приободрить, прибавить сил и веры в себя. Мальчик так и не добился никаких успехов в музыке. Однако похвала маэстро ему до сих пор дорога. И ее тоже он вспоминает, когда бывает тягостно на душе, когда подступает отчаянье. Впрочем, со стороны может показаться, что отчаянье столь деятельному человеку вообще не присуще. Потому, когда в его автобиографической книге встречаешь это слово в тех местах, где он рассказывает о своих самых сокровенных переживаниях, будто спотыкаешься. И именно об этом хочется с ним говорить, а не о политике, дорожном строительстве или квартплате. Надо заметить, что мальчик тот давно уже вырос, прожил большую жизнь. Стал мэром Москвы. Казалось бы, при чем здесь Лужков? Историю о встрече с Хачатуряном Лужков рассказывал на вполне подходящей для этого территории — в Армении. Мы прилетели сюда с ним во время его рабочего турне по Закавказью. Сначала — Батуми, потом — Ереван. Что за странные участки работы для московского мэра? Почти по Доренко: казалось бы, при чем здесь Лужков? Убедиться, что немалый практический смысл в этой командировке все-таки есть, было легко. Однако не о том речь. Хотелось увидеть Лужкова в некотором отдалении от основного места его работы и привычных декораций. Может быть, тут, при резкой смене обстановки, он понятнее? Не политик, не хозяйственник, не руководитель. Просто — человек. Которому доводилось переносить удары, потери, предательства. И оставаться после этого на плаву. Ни для кого из нас такой опыт не может быть лишним. Дело не в должностях и масштабах. Правила игры в этом смысле одинаковы для мэра и дворника, а потеря близкого или предательство так же болезненны. Впрочем, суровые житейские испытания могут быть для нас не только бедой. Еще апостол Петр советовал не чуждаться их, «как приключения для вас странного», а воспринимать как должное, как благо. Так что происходит с тобой во время таких испытаний? Каким ты из них выходишь? Ломаешься или закаляешься? Откуда берешь силы? Вот что, возможно, интереснее и важнее всего в этом человеке. А совсем не то, прав он или не прав в каких-то своих решениях и высказываниях. Надо ли, например, возвращать на пьедестал Дзержинского или поворачивать северные реки. Как собака приняла президента за мэра Было видно, что с президентом Аджарии Асланом Абашидзе они друзья не по протоколу. Охотно шутят насчет того, что даже внешне схожи: по комплекции и отсутствию какой-либо прически. Вспомнили, кстати, забавный случай. Абашидзе приехал к Лужковым на подмосковную дачу. После прогулки мужчины пошли в дом, где их ждала Елена Батурина с собакой. Первым в комнату вошел гость, а Лужков чуть замешкался. Собака, обычно подозрительная к незнакомцам, радостно бросилась к Абашидзе, всячески его приветствуя. И тут появился Лужков, что неожиданно повергло собаку в шок и откровенную растерянность. — Да она же хозяина перепутала! — в один голос воскликнули Лужков и Батурина. Когда этот случай пересказывал Абашидзе, он подчеркивал синхрон супругов как проявление их глубокого единства. Лужков же делал акцент на своей схожести с Абашидзе. И тут же переходил к экономике, сравнивал Москву с Аджарией. Становилась понятной некоторая подоплека их взаимоотношений. Для него Абашидзе не только друг, но и зеркало. Необходимое в жизни так же, как и тот давний комплимент Хачатуряна. Ему важно убедить себя и других, что можно успешно жить и работать вопреки объективным, казалось бы, обстоятельствам, вопреки общим апокалиптическим настроениям. Аргумент — аналогия. Аджария — островок стабильности в Грузии. Москва — оазис благополучия в России. Недруги называют это благополучие искусственным, столица, дескать, паразитирует на других регионах. Его позиция: развалить дело можно и в столице, наладить — и в провинции. Был бы человек подходящий. Потому так ценны для него прецеденты. Так дороги люди, которые способны жить против течения. Противостоять обстоятельствам. Не бояться общественного мнения, будучи уверенными в своей правоте. Он с такими людьми сходится. В этом, возможно, и разгадка некоторых его пристрастий, которые иногда ошибочно принимают за эстетические или политические. Хотя они на самом деле нравственные. Цой, Шукшин и Пугачева — Ну почему ему так нравятся скульптуры Церетели? Чем его пронимает пение Кобзона? Гадают о вкусах. А дело, судя по всему, в принципах. И человеческих качествах. Жизнь так складывалась, что давала возможность проверить людей. Куда больше при этом оказывалось желающих делить успех, чем беду и опалу. Он много раз обжигался и потому стал особенно чувствителен к надежности людей, которые рядом. Настолько, что и все прочее в человеке определяется для него, похоже, именно этим качеством. Такое впечатление, что ему гораздо приятнее и ближе становятся голос, творческая манера того или иного мастера, если он знает, что может довериться ему в трудную минуту. — Потрясающая певица, — сказал он нам про Аллу Пугачеву и совершенно в своем стиле продолжил: — Она ведь человек очень глубокий и смелый — когда в 99-м сторонников вокруг меня резко поубавилось, сама пришла и открыто поддержала. Это великая артистка! Речь не только о людях искусства, знаменитостях. Просто они на виду. Точно таковы критерии для всех в его окружении. Два человека чаще всего рядом с ним. Неизменный пресс-секретарь Сергей Цой. И начальник охраны, про которого говорят, что зовут его как Высоцкого, а фамилия как у Василия Макаровича. То есть — Шукшин Владимир Семенович. Они работают вместе с Лужковым дольше, чем кто бы то ни было, и при всей внешней несхожести оба как нельзя лучше иллюстрируют понятие «человек Лужкова». Оба, конечно, профессионалы в своем деле, но незаменимы, скорее всего, как абсолютно надежные люди. Шукшин таковым себя еще у Горбачева проявил, когда оставался с ним в Форосе. А с Цоем мы знакомы больше двадцати лет. Он, конечно, заматерел с тех пор, когда был студентом журфака в Ростовском университете. Однако, как тогда, так и сейчас, никого не подводил. Это уж точно. Интересно смотреть на Цоя во время выступлений Лужкова. Шеф на трибуне, он где-то в тени. А лица у обоих меняются одинаково с мельчайшими нюансами. Вот Цой наморщил лоб — это Лужков заговорил о каких-то проблемах. Вот расплылся пресс-секретарь в широкой улыбке — это мэр с такой же улыбкой шутит. И все это одновременно. Как будто между ними телепатическая связь. Или родственная. Такая у них работа. Для Лужкова человеческое от делового неотделимо. Когда в 96-м году, после победы на выборах, Ельцин пригласил его к себе первым из группы поддержки и предложил, как золотая рыбка, выполнить любое желание в благодарность, то Лужков попросил снять опалу с Кобзона. Ельцин был удивлен и признался, что ожидал чего угодно, только не этого, но пообещал. Предательство по «вертушке» А знакомство с Ельциным у Лужкова получилось драматичным. Оно сопровождалось предательством. Неожиданный удар нанес тогдашний его начальник — министр химической промышленности Юрий Беспалов. Лужков к тому моменту в министерстве и полугода не проработал, а его стали «сватать» в Моссовет. Пригласили для беседы к первому секретарю горкома КПСС Ельцину. Но перед этим вызвал министр. Спросил, как сам-то настроен, не перебежит ли к Ельцину? Лужков даже возмутился. Твердо сказал, что хочет и дальше работать по специальности. И вообще, мол, не по-государственному это, не по-партийному — выдергивать человека из профессии, которую он столько лет осваивал, и бросать на городское хозяйство, в котором ничего не смыслит. Беспалову особенно понравилось про партийный подход. — Ты вот так же Ельцину скажи, а я тебя поддержу. В ельцинском кабинете Лужков повторил то, что говорил министру. — Значит, незаменимым себя считаете? — спросил Ельцин. — А другие тоже так думают? И позвонил по «вертушке» Беспалову. Тот сначала вел себя как договорились, но когда Ельцин заговорил суровее, то сдался и отступил. — Ну вот, товарищ незаменимый, а говорили: без вас дело встанет, — съязвил Ельцин. Лужков был потрясен. Он мог бы упираться и в одиночку, но продолжать работать с начальником, который струсил и отступился от него, больше не хотел. Так, в пятьдесят лет, он изменил судьбу. Ушел из профессии во власть, которая и стала его профессией. Предложила новые правила игры и испытания. Запрещенный прием Бородин позвонил ему после долгого перерыва в их отношениях. Чего только не было за время, прошедшее с тех пор, как они вместе играли в футбол, парились в бане и смеялись над анекдотами. В том самом 99-м Бородин неожиданно прекратил всякое с ним общение. Потом было соперничество на выборах мэра с резкими личными выпадами. Потом американо-швейцарские злоключения Пал Палыча. И, наконец, возвращение в Москву. Лужков сказал ему, что зла не держит, но одного не может простить: упрека в непорядочности. — Этого, — сказал, — делать ты не смел. Потому прежние наши отношения невозможны. И не я тому причиной. Его логика иногда кажется странной. Он болезненно реагирует на нюансы и философски снисходительно относится к ощутимым ударам. — Вот возьмите, — говорит, — того же Дмитрия Рогозина, который сейчас развил такую активность. Он ведь в самый трудный момент для «Отечества» убежал из нашей политической организации под лозунгом, что Лужков проводит «слишком интернационалистическую политику внутри страны». А раньше убегал от Скокова, потом — от Лебедя. Такие люди есть всегда. Что на них обижаться? Просто нужно помнить, что такое может быть, и быть готовым... Смерть и овощи Он пришел домой и сразу увидел на столе эту страшную книжку. Сочетание красного, белого и черного цветов обложки показалось ему чудовищным. Но дело, конечно, в названии — «Раковые заболевания». Значит, жена обо всем узнала. Ему-то врачи сказали еще несколько месяцев назад, что у жены рак печени и жить ей осталось не больше года. Что такое, когда уходит из жизни жена, с которой прожил много лет... Это не понять, не испытав. Она умирала долго и мучительно. На его глазах и руках. Он метался в поисках новых лекарств, врачей, целителей, экстрасенсов. Все напрасно. Как выдержать такое? Дома — трагедия. А на работе — драма. Может быть, как ни парадоксально, это тогда и спасало его? Долгоиграющие стрессы, накладываясь друг на друга, уравновешивались? — В 88-м году я руководил Мосагропромом: отвечал за продовольственное обеспечение города, за работу плодоовощных баз. И поставил революционную по тем временам задачу: отказаться от привлечения горожан на базы и сельхозработы. Сейчас уже это звучит дико, что тысячи людей сгоняли из институтов, предприятий, учреждений, чтобы овощи перебирать, а тогда казалось незыблемым принципом. На меня была организована страшнейшая атака. В политбюро пошла записка, что я — авантюрист, громлю остатки плодоовощного комплекса. Оттуда поручение — разобраться со мной. Подключили всех, кого только можно. Проверки, комиссии, контролеры. А я рогом уперся. Собрался партийный актив. Зайков, первый секретарь горкома партии, меня заклеймил позором. Его, разумеется, поддержали другие, прямо заявляя, что меня надо гнать с работы. Все это было очень жестко и жестоко. «А чего мы его держим? — сказал Зайков. — Уволить, и все тут!» Но Белянинов, секретарь, отвечавший за сельхозкомплекс, возразил: «Прошу этого не делать: больше такого дурака мы не найдем». Он имел в виду мою самоотдачу. Зайков подумал и прислушался. Ведь на этой должности долго никто не задерживался: раз в полгода руководителю непременно отворачивали голову... Трудным был для меня тот год. Ночной звонок Путина В 99-м все иначе. Его атаковали и уничтожали так жестоко, так изощренно, что тот партийный актив, пожалуй, показался бы теперь товарищеским разговором. Но и сам он был уже не тот, и семья другая. В этой ситуации она оказалась надежной опорой. — Я чувствовал, что за мной следят, как за боксером на ринге. Ну когда же он пропустит удар? Когда сломается? Многие этого хотели. Только жизнь — это не бокс. Она страшнее и опаснее. Я-то выдержал. Встретил все это со спокойствием. С угрюмым, но спокойствием. Домашние, конечно, ощущали на себе и переживали. Но никаких срывов не было. И ни одной бессонной ночи! А вот общество наше, я считаю, того испытания не выдержало. Это горько. — Все общество? — Все — в том смысле, что допустило подобное. Но, конечно, реагировали люди по-разному. Ветераны, скажем, или деятели культуры меня поддерживали в самые тяжелые моменты, верили. Да и в политических кругах расклад был не прост. Точно знаю, скажем, что Путин во всем этом не участвовал. Знаете, между прочим, ведь именно он первым позвонил мне ночью и поздравил с победой на выборах мэра. А те, кто организовывал и вел травлю, так где они сейчас? Божий суд — он ведь действует еще и в земной жизни. Про Божий суд на земле Лужков говорил убежденно. И сам собой разговор наш повернул к его последней книге «Возобновление истории». Там есть пассаж насчет грядущей реформации мировых религий и нового принципа Бога. Не с переменой ли веры это связано, как утверждают некоторые его критики? Оказалось, что теоретические изыскания — одно, а жизнь души — другое. — Я — человек православный. Был, есть и буду. Без этого мне не прожить и не устоять. Не только мне. Мало еще говорится о том, какое на самом деле значение имела вера нашего народа, например, в победе над Гитлером. Побеждать без веры вообще невозможно. Версия Чубайса Ждали, как будет вести себя Лужков после чувствительных ударов, после того, как перестал быть «неприкасаемым». Другие вообще такого не выдерживают и сходят со сцены. Те, кому удается уцелеть, как правило, становятся тише, осмотрительнее. Старательно заигрывают и с властью, и с общественным мнением. Он удивлял. Как будто специально подставлялся. Выступал с инициативами и заявлениями, которые популистскими никак не назовешь. Будто специально нарывался на критику и насмешки со всех сторон. Может, в этом и спасение его? Оставаться самим собой вопреки всему. Может, потому и удержался в очередной раз на ногах? Говорят, что лучше других человека знают его близкие, друзья. Но часто получается, что точнее и глубже всех в оценках противники. Чубайс для Лужкова — давний и постоянный оппонент. Так вот он однажды высказался так: «Лужков — прагматик, он готов вступать в те или иные политические драки, но абсолютно не готов тупо удерживать ту или иную позицию только потому, что по политике он ее отстаивал. С какого-то момента для него практическое развитие событий важнее, чем его политическое позиционирование. ...Юрий Михайлович действует исходя из оптимизации результатов». Что-то в этом есть. «Я создавал этот мир долго и старательно» В этом году у Лужкова круглая дата. 30 лет как бросил пить и курить. — Ни капли спиртного за это время, — подчеркивает, — ни капли. Когда на открытии пивного фестиваля стою с кружкой пива — то это безалкогольное, имейте в виду. — А как расслабляетесь, снимаете стресс? Что спасает от депрессии — музыка, может быть, одиночество? — Вот уж одиночество меня точно не спасает. И в доме у нас все время гости, друзья. Ни Елена, ни дети — мы не любим одиночества. А мысли грустные, конечно, бывают. Их работа поглощает. Если работа интересная, то она захватывает полностью и уводит от тяжелых мыслей. Впрочем, и работа не единственный якорь в жизни. Однажды, на очередном изломе судьбы, он сказал, что не боится остаться без какой-либо должности. Пообещал, что ни при каких обстоятельствах не впадет в депрессию, не запьет, не опустит руки. Но будет жить интересно и наполненно в своем мире, где есть семья, книги, творчество, вера. «Я создавал этот мир, — сказал он, — долго и старательно». СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ» Лужков Юрий Михайлович, 66 лет, русский, родился в Москве, в рабочей семье; окончил Московский институт нефтегазовой и химической промышленности имени Губкина, работал в НИИ пластмасс, различных предприятиях и организациях Минхимпрома СССР, первым заместителем председателя, председателем Мосгорисполкома, вице-мэром, премьером правительства Москвы, а с 1992 года — московским мэром; сопредседатель высшего совета партии «Единая Россия»; женат вторым браком (первая жена умерла), два сына от первого брака, две дочери — от второго; предпочтения в искусстве: А. Пушкин, С. Есенин, П. Чайковский, З. Церетели, И. Кобзон, А. Пугачева, О. Газманов и другие; досуг: пчеловодство, литературное творчество, изобретательство, футбол, рыбалка, зимнее плавание; привычки: 30 лет как не пьет и не курит; любимое блюдо: пшенная каша с молоком; любимые изречения: «Сначала нужно выбрать цель, затем — траекторию движения к цели и, наконец, скорость движения по траектории», «Если сделал работу быстро, но плохо, забудут, что быстро, запомнят, что плохо». ПРЕСС ПРЕССЫ «Юрий Лужков — неутомимый рационализатор. Сначала он усовершенствовал пчелиный улей, потом — двигатель внутреннего сгорания, затем принялся за крупные социальные механизмы... Логично было ожидать, что следующим объектом совершенствования станет макросистема планетарного формата». («Независимая газета», 6 февраля 2003 г.) «Но ни умный, ни дурак не поверят, что в свободное от строек время Лужков открывает на даче законы природы или выдвигает смелые научные гипотезы. Так не бывает, это не дело политиков, пусть и самых выдающихся. Даже такой «большой ученый», как Отец всех народов, оставлял себе роль толкователя и популяризатора законов истории, а не их открывателя». («Газета», 11 февраля 2003 г.) «Юрий Лужков неожиданно вернулся к опальному проекту, заявив, что та идея была вовсе не плоха и надо бы наконец подумать над ее реализацией. А с учетом того, что московский градоначальник вовсе не из тех людей, которые бросают слова на ветер, вывод напрашивается один: или мы тогда про реки чего-то не поняли, или Юрий Михайлович чего-то не понимает». («Версия», январь 2003 г.) БЛИЦИНТЕРВЬЮ — Какой сон снится вам чаще других? — Сплю так мало, что снов не запоминаю. — Есть люди, кому вы не подадите руки? — Есть те, кому я не хотел бы подавать руки, но иногда сильнее чувств служебный и политический этикет. — Есть ли что-либо страшнее смерти? — Потеря чести. — Что вам не нравится в своей внешности? — Лишний вес.