Красные полковники

О Гражданской войне в России доподлинно известно лишь, кто ее проиграл. Продул, просвистел, провафлил. Имена штабных мыслителей в пенсне и полубезумных атаманов-мясников в старину придавали веса победе безродного мужичья; ныне они же подняты на щит в качестве затерянной благовестной России. Победившая субстанция не членилась на персоналии, ибо пришлось бы признать, что все стратегически важные красные фронты возглавлялись старорежимными генералами и полковниками. Пролетарская историография умалчивала о них в силу неканонического происхождения, перестроечная - ввиду весомого вклада в победу восставшей черни. Былинники речистые сделали все, чтобы Гражданская война представлялась неофиту свалкой самодеятельных пролетарских шаек с регулярными легионами матерых, родством повязанных белых генералов. Педалировать абсолютно бесклассовую сущность усобицы, в которой крестьяне дрались с крестьянами, казаки с казаками, а благородия с благородиями, история не решается и по сей день: как-то не с руки признавать, что генерал-лейтенанта Деникина разгромил генерал-лейтенант Егорьев, генерал-лейтенанта Краснова и генерал-полковника Юденича - полковник Гиттис, а адмирала Колчака - полковник Каменев. Не слишком это вяжется с признанной обоими лагерями исторической доктриной "рвань против графья". Тем не менее факт: штабную науку и стратегию белого генералитета превзошла военная мысль их вчерашних соучеников по Академии Генштаба, а основным содержанием войны стало кадровое обновление верхушки Русской армии - башковитый средний менеджмент революционным путем занял место обанкротившегося высшего. "Да здравствует революция, сломившая власть стариков", - писал в 1925-м Николай Асеев. Хроника неизвестной войны знала несколько этапов. На раннем этапе, заложившем фундаментальные основы антизнания, мифология по известным причинам строилась на своевременно усопших комдивах - Чапаеве, Киквидзе, Щорсе, Котовском, Пархоменко и комполка Дундиче: все полководцы рангом от командарма и выше, кроме Буденного с Ворошиловым, были уничтожены в армейских чистках 1937-1939 годов. Браво-командиры в хрустящих кожанках отлились в охлопанную кумачом легенду и птицей-славой упорхнули в беллетристику издательства "Малыш". В изложении летописцев четырехлетняя сеча годами крутилась вокруг обороны Царицына, сталинской Малой Земли: член Военного совета Южного фронта успел там немного покричать в рупор и подписать пару приказов, которые 15 лет спустя счастливо решили исход войны. Накативший еще через 20 лет реабилитанс укоренил в общественном сознании новую когорту победителей - командармов Тухачевского, Якира, Блюхера, Уборевича и других, активно лоббируемых в печати их потомками из числа лояльной оппозиции. Темное дело яснее не стало. Все же гениальный мыслитель современной войны М.Н. Тухачевский, родоначальник парашютно-десантных войск и автор тактики танковых клиньев, успешно примененной в 1941-1942 годах генерал-полковником Гудерианом, в гражданку командовал всего-навсего армией, каких в вооруженных силах республики было на круг двадцать две; командование фронтом в рейде на Варшаву лавров ему не принесло, поляки отбились (что до чапаевского вклада в общую победу, то тут ломание табуреток и вовсе неуместно: дивизий, подобных васильиванычевой, за власть Советов воевало ровно 174). Новое время востребовало проигравших: позорным неудачникам Деникину, Корнилову, Колчаку, Врангелю, Юденичу, Махно в свежеизданных поп-энциклопедиях посвящено аж по три разворота персональных очерков с важными подробностями, как эти люди любили Россию и отказывались носить теплую шубу. Смена строя легитимизировалась малиновым звоном по белому воинству - акция, прямо скажем, странноватая, если кто помнит, как вела себя Добрармия на "освобожденных" территориях. Как фашистские оккупанты она там себя вела; вопросы с евреями, коммунистами, бабами и имуществом гражданского населения решались абсолютно идентичным способом. Впрочем, контрабандная героизация синих гусар шла с самого конца 60-х: двадцатикратное переписывание красной истории, тройная фильтрация победителей, непристойная грызня реабилитированных потомков из элитных домов на Грановского и Серафимовича открыли дорогу цельному и монолитному белому мифу с поклонами, присягой, снами о России и романсами промотавшихся изгнанников. Железный реввоенсоветовский кулак и разношерстная, децентрализованная белая партизанщина полвека спустя словно поменялись тактикой. Пошли по рукам ксерокопии Гумилева, потянулись выездные плакальщики на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, еврейские шансонье вместо величальных красным казакам завели рулады про господ офицеров. Несмотря на откровенный гимн революционному очищению элиты, трилогия "Хождение по мукам" в лучших домах 60-70-х читалась как плач по непорочной России, потоптанной хамом-комиссаром. Сегодня она ценна как раз противоположным открытием: революция состоялась только благодаря увлеченным очистительной идеей перебежчикам из высшего сословия. Присягнув новому миру, наиболее совестливые лица белой кости, голубой крови и дворянского звания сделали мятеж революцией - не их вина, что человек по природе оказался хуже и подлей, чем рассчитывали пролетарские идеалисты. Коммуна победила лишь потому, что ей удалось монополизировать святую для каждого справного вояки идею национальной независимости. Белая гвардия со всем православным пафосом охотно делила фронт с немецкой, польской, англо-французской и прочей заинтересованной сволочью. Именно на весну 18-го, когда казалось, что несметная сила международной коалиции вот-вот сомнет пеленочное народовластие заодно с национальным суверенитетом, пришелся массовый приток старого офицерства в красные части. За исключением самородков Антонова-Овсеенко, Фрунзе и Ворошилова, главными фронтами войны - Южным, Восточным и Западным - командовали сплошь преторианцы: генерал-лейтенант Егорьев, генерал-лейтенант Надежный, генерал-лейтенант Парский, генерал-майоры Ольдерогге, Сытин, Свечин, полковники Каменев, Шорин, Егоров, Гиттис и Вацетис. Стратегическое планирование в РВС и Всероглавштабе осуществляли полковники Петин и Шапошников, генерал-майоры Лебедев и Раттэль, а верховодил ими брат ленинского секретаря генерал-лейтенант Бонч-Бруевич, лично ответственный за мобилизацию надежных ветеранов. Красный флот с нуля создавали контр-адмиралы Альтфатер, Немитц и Зеленой; даже старик Брусилов, единственный успешный военачальник Первой мировой, выпускник Пажеского корпуса и участник аж последней Русско-турецкой войны, с 1920-го председательствовал в Особом совещании при главкоме Вооруженных сил, а после служил кавалерийским инспектором Красной Армии. "Крышевал" же старую гвардию не кто иной, как наркомвоенмор Троцкий, нещадно критиковавшийся 8-м съездом РКП за "принижение роли армейских комиссаров" (комиссарство, как известно, и было создано для догляда за военспецами; претензии съезда прямо указывали на то, что ортодоксальный левак Троцкий во имя дела наступал на горло своей либертарианской песне и не давал горластой дилетантщине совать нос в дела профессионалов). Это и был высший комсостав РККА, ее до сих пор не разгаданная военная тайна. Судьбу войны в действительности решил каменевский Восточный фронт, помешавший южным корпусам Деникина и сибирским чехов и Колчака соединиться на Урале. В плане исторического признания Сергею Сергеевичу, пять лет возглавлявшему Вооруженные силы, чертовски не повезло. "Нехорошая" фамилия при отсутствии всякого родства с Л.Б. Каменевым, урожденным Розенфельдом, до и после смерти клала на него отпечаток ревизионизма, уклонизма и утопизма. К тому же ему посчастливилось умереть от сердца в 1936-м, за год до разгрома штабов; уже в 37-м его прах был без шума изъят из Кремлевской стены, а имя вычеркнуто из революционных святцев. Таким образом, он не попал ни в ближний пантеон доверенных маршалов типа Буденного с Ворошиловым, ни в белую книгу репрессированных великомучеников. Популярная историческая наука этого человека не знает вовсе, академическая - знает, но молчит (вскользь он был упомянут лишь в паре свежевыпущенных вузовских учебников-2002). В войнах принято величать героев, а не драпмейстеров. Участие в красных победах звезд высшей военной лиги камня на камне не оставляет от новейшей теории о поганках-большевиках, насланных на святую Русь в пломбированных вагонах. Трудно вообразить, что б осталось от Москвы, от Расеи, соединись тогда люди в профессорских бородках с людьми в усах и пропусти к столицам чужие и свои "освободительные" армии. Югославия б от нее осталась, и больше ничего.