Сталин: семейные тайны

Это история семьи. Обычной, любящей, собирающейся, чтобы вместе отметить свои семейные праздники. У семьи есть собственная мифология: в дедушкиной квартире прятался Ленин. В семье есть свой великий человек - с ней породнился Сталин. Для других он был вождем, для собеседницы корреспондента "Известий" - дядей; Сталин поддразнивает юную Киру Аллилуеву, девочка ставит его на место. Он свой, и перед ним не трепещут - Аллилуевы еще не знают, что родственники вождя принадлежат вождю, что их жизни зависят от его фобий и разложенного Берией придворного пасьянса. Семья служит революции - кто в Автобронетанковом управлении, кто, как другой родич рассказчицы, в НКВД. Семья верит в счастливое будущее страны и свое собственное будущее - 1937 год она встречает без страха. Кого-то расстреляют, кого-то посадят, кого-то, судя по всему, отравят. Рассказчица на всю жизнь запомнит допросы на Лубянке и проведенные в ссылке годы... И самое удивительное в том, что для Киры Павловны Аллилуевой Сталин по-прежнему остается дядей. 50 лет назад скончался Герой Социалистического Труда, Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза, Генералиссимус Советского Союза, член КПСС с 1898 года и Генеральный секретарь ЦК КПСС Сталин Иосиф Виссарионович. Он многое сделал для того, чтобы навсегда остаться в народной памяти. Разорившая деревню коллективизация и государственное закрепощение крестьянства (без специального разрешения колхозники не могли перебраться в город); истребление комсостава (новые люди учились воевать два года - за это время в землю легли миллионы советских солдат, а Гитлер дошел до Москвы); тотальный, охвативший всю страну террор... О том, каким Иосиф Виссарионович был дома, известно значительно меньше. Перед вами уникальные воспоминания человека, близко знавшего Сталина: для всех он был вождем, Кира Аллилуева называла его "дядей" (ее отец был младшим братом Надежды Сергеевны Аллилуевой). Сталин был нежным родственником - он заботился о своей родне. Некоторых расстреляли в конце тридцатых, а те, кому удалось уцелеть, сели в пятидесятые годы... Справка "Известий" АЛЛИЛУЕВ Павел Сергеевич - брат жены Сталина Надежды Аллилуевой. Воевал в Первую мировую, участвовал в революции. Генерал-майор, начальник Политуправления Автобронетанкового управления РККА. Скончался в 1938 г. при странных обстоятельствах (официально - от разрыва сердца). АЛЛИЛУЕВА Евгения Александровна - жена Павла Аллилуева. После гимназии работала телеграфисткой. Позже - в советском посольстве в Германии, затем домохозяйка. В 1947 г. осуждена на 10 лет без права переписки. Выпущена в 1954 г. МОЛОЧНИКОВ Николай Владимирович - второй муж Евгении Аллилуевой. Инженер-изобретатель. Посажен в 1947 г. на 10 лет. Вышел в 1954 г. АЛЛИЛУЕВА Анна Сергеевна - сестра жены Сталина. Работала медсестрой, позже - домохозяйка. Арестована в 1948 г. - сначала ей дали 5 лет, позже добавили еще 5. Выпущена в 1954 г. РЕДЕНС Станислав Францевич - муж Анны Аллилуевой. Чекист, секретарь Дзержинского, начальник НКВД - Украины, Московской области, Казахстана. В 1938 г. вызван в Москву, по дороге арестован. Расстрелян. СВАНИДЗЕ Александр Семенович - брат первой жены Сталина, Екатерины Сванидзе. Партийная кличка "Алеша". Председатель Госбанка СССР. Арестован в 1937 г., расстрелян в 1941 г. СВАНИДЗЕ Мария Анисимовна - жена А.С. Сванидзе. Певица. Арестована одновременно с ним как член семьи врага народа. По слухам скончалась в лагере в марте 1942 г. от разрыва сердца, узнав о смерти мужа. СВАНИДЗЕ Анатолий - сын М.А. Сванидзе от первого брака. Пошел на фронт добровольцем, как сын врага народа отправлен в штрафную роту. Погиб на войне. СВАНИДЗЕ Иван - сын А.С. и М.А. Сванидзе. После ареста родителей оставлен у бабушки, затем попал в спецприемник и в сумасшедший дом. Позже стал ученым-африканистом. Наша героиня Кира Павловна АЛЛИЛУЕВА - племянница Сталина. Арестована в 1948 г. по статье 58-10, осуждена тройкой Особого совещания. Полгода отсидела в "Лефортово", приговорена к 5 годам ссылки в Ивановскую область. Вышла на свободу в 1953 г. Позже работала на телевидении. Логика восточной деспотии Александр ДАНИЭЛЬ, историк, член правления общества "Мемориал": Фраза Троцкого: "Самая выдающаяся посредственность нашей партии" - принадлежит проигравшему конкуренту: в человеческом отношении и Сталин, и Троцкий незаурядны. Но это злодейская незаурядность. В убийствах сотен тысяч людей была своя логика, и это становится ясным при работе с открывшимися в последнее время документами. Чудовищная, исходящая из античеловеческих аксиом - и все же логика. Логика была и в том, что Сталин уничтожил свое окружение. Всякий, кто поднимается над общим уровнем, опасен, родственник опасен вдвойне - тут видны архетипические закономерности восточных деспотий... Не думаю, что к Реденсам или Аллилуевым вождь испытывал какую-то особую теплоту. Сталин был достаточно безразличен к близким - возможно, поэтому он и питал слабость к чужим детям. Что не мешало ему ломать этим детям жизнь. Вспомним хотя бы историю Гели Маркизовой, героини знаменитого снимка "Вождь с девочкой на руках". Она, дочка крупного партработника, пришла с родителями в Кремль на праздник. Сталин взял Гелю на руки, поцеловал и спросил: "Девочка, что ты хочешь? Куклу или патефон?" Девочка не будь дурой ответила: "И куклу, и патефон". На следующий день ей доставили подарки. А еще через некоторое время арестовали родителей, и Геля попала в детский дом. Куклу и патефон она таскала за собой во время всех мытарств, причитавшихся ей как дочке врага народа... Дедушка-романтик и обаятельный Сталин - Много лет назад, еще в Первую мировую войну, в Великом Новгороде гадалка сказала моей маме: "Ты высоко прыгнешь, будешь жить за границей, а потом низко упадешь и не своей смертью умрешь..." Началась революция, в город приехали красноармейцы, и один из них влюбился в маму, обвенчался с ней и увез в Москву. И там выяснилось, что теперь она родственница Сталина. Его жена, Надежда Сергеевна, была папиной сестрой. А мой дедушка, папин папа, был революционером-романтиком: отправлял деньги ссыльным, прятал подпольщиков, в июле 1917 года в Петрограде у него в квартире скрывался Ленин. Тогда Ленина искал весь город... - Если бы не дедушкин романтизм, октября 1917-го и последующих событий могло и не быть. - Не было бы многого: он ведь и Сталина прятал. Но Сталин тогда был другим, а о будущем никто, разумеется, не догадывался... В Москве поселились в Кремле - как войдешь через Кутафью башню, направо небольшой двухэтажный домик, а дальше Офицерский корпус - и наши квартирки. Там жили Сталин, Ленин, Свердлов и мы. Жили тесно, мебель сборная. Мне рассказывали, что Ленин, приходя на общую кухню, всегда спрашивал кухарку: "Вы кошечке молочка давали? Вы ее покормили?.." Потом, когда я стала постарше, Сталин со мной шутил: " Кирка!.." - "А?!"- "...в голове дырка!"- "Я вам на это отвечать не буду"... Так вот и жили. А потом, когда у Сталиных родился Вася, а Ленин оказался в Горках, разъехались. Наша семья обосновалась в трех кельях Чудова монастыря (потом на его месте построили здание Президиума Верховного Совета СССР), там было ужасно много мышей... Папа и мама по-прежнему дружили со Сталиными. Когда в 1926 году родилась Светлана, Надежда Сергеевна взрослым девочку не показывала - верила, что могут сглазить. А вот мне (я была старше Светы лет на шесть) дочку предъявить было можно... В том же году мы уехали за границу. Папа к тому времени закончил Академию РККА и стал комиссаром автобронетанковых войск. В Германии он закупал машины и рельсы, бывал на заводах и сразу увидел, что немцы строят танки. Вернувшись в 1932 году в СССР, папа сказал Сталину, что Германия готовится к войне. В Кремле мы уже не жили. Дедушка как старый большевик получил пятикомнатную квартиру в Доме правительства (Доме на набережной). - Общались с соседями? - Все ходили друг к другу в гости, пели, я играла на рояле... - А со Сталиным ваши родители по-прежнему дружили? - Конечно, и в гости к нему ходили. Потом, когда застрелилась Надежда Сергеевна, многие считали, что он с нами порвет: говорили, будто папа подарил ей тот самый револьвер... А в действительности все было не так. Папа имел право провозить оружие и в Германии купил два маленьких револьверчика. Надежда Сергеевна однажды пожаловалась: "С охраной просто беда - то есть, то нет. Мне на всякий случай выдали такой огромный пистолет! Давай поменяемся: я тебе свой, а ты мне маленький". Сталин, узнав об этом, сказал: "Нашел что подарить!" Он просто оговорился - но отсюда все и пошло. - Какое впечатление производил Сталин? - Иосиф Виссарионович был очень обаятельный. И хозяин приветливый. А Надежда Сергеевна была очень строгая с детьми. При ней не побегаешь, не похохочешь: сиди - и все... - Значит, ничего зловещего вы в Сталине не чувствовали? - В том-то и дело. То ли он родился великим актером, то ли просто тогда был хорошим... - И дети его любили? - Да. И он их тоже любил. Моего брата всегда сажал на колени: "Ах ты, грибочек..." Чужие дети к нему очень тянулись. А сталинский сын, Вася, отца побаивался. К собственным мальчишкам он придирался и с Яшей, сыном от первого брака, был очень строг. Мне кажется, Сталин, как принято у грузин, мальчиков старался воспитывать мужчинами. А к женщинам был снисходителен: Светланочку носил на руках, считал, что ей можно полениться, побольше поспать... - Сталин был снисходителен к Светлане или к женщинам вообще? - К моей маме он относился очень хорошо. А вот с Надеждой Сергеевной все обстояло иначе... Сейчас пишут, она ревновала его к маме. Не хочу об этом говорить - я ничего такого не знаю. Мама была женщина смелая. Она пела Сталину частушки, рассказывала анекдоты о нем самом, говорила правду... Когда она вышла из тюрьмы, я сказала: "Выходит, твоя правда не нужна была?.." Сталин часто терял чувство реальности - и не только в политике, но и в быту. Как-то пожаловался маме: "Светлана просит денег, а мы жили на гривенник". Мама ответила: "Это когда вы так жили, Иосиф? Вы просто не понимаете, на каком вы свете". - "Почему это не понимаю?" - "Сейчас совершенно другие цены". Он был очень удивлен. - Когда не стало Надежды Сергеевны, Сталин не пытался ухаживать за вашей мамой? - За мамой все ухаживали. Она была настоящая русская красавица, спокойная, веселая... Но недотрога. Это очень разжигало людей грузинских кровей. На Кавказе есть обычай: при знакомстве стукнуть человека лбом в лоб. В первый раз Берия поздоровался с мамой именно так. А у нее бывали мигрени. Она потом возмущалась: "Иосиф, что себе позволяет ваш друг?" - "Ну, подумаешь, недотрога". - Берия хотел приласкаться? - Ну да... Мама возненавидела его после этого. - После смерти Надежды Сергеевны вы остались в ближнем сталинском круге? - Он взял нас на свою дачу в Зубалово. Мы жили в одном доме, и я видела Сталина каждый день. Там, на втором этаже, они все по ночам и заседали. Иногда звонил: "Павел, приходите с Кирой на шашлыки". И сам хлопотал у мангала... - Неужели сам жарил? - Во всяком случае, сам переворачивал. Однажды мы сидели в саду: я, папа и Сталин. Я при пионерском галстуке, перед нами три рюмки, Сталин разливает коньяк: "Ну что, выпьем?" - "Иосиф Виссарионович, я же пионерка!" - "Так ты за меня не выпьешь?" - "Я пионерка". - "Ну и черт с тобой. Не пей. Молодец". Он обиделся - А потом наступил 1937 год... - В 1937 году арестовали Александра Семеновича Сванидзе, брата первой жены Сталина, директора Внешторгбанка СССР, милого и интеллигентного человека. У мамы был день рождения, Сванидзе пришли в гости (мы жили в соседних подъездах). Было весело, они ушли около двух ночи, и мы с мамой стали мыть посуду. Вдруг звонок, приходит Толечка, сын Марии Анисимовны от первого брака, совершенно белый: "Лешу (партийная кличка Сванидзе) и маму арестовали". В 1938-м папа уехал в отпуск в Сочи. На следующее утро после возвращения он съел свой обычный завтрак: яйцо, бутерброд с сыром, выпил кофе и пошел на работу. В два часа раздался звонок из Автобронетанкового управления РККА: "Евгения Александровна, чем вы накормили Павла Сергеевича? Его тошнит! Он себя плохо чувствует!" - "Мне приехать?" - "Нет-нет. Мы отвезем в "кремлевку" и все проверим". Мама сидит дома, нервничает, и вдруг новый звонок: "Приезжайте." Она приехала, а он уже умер. И ей говорят: "Что ж вы так долго не ехали? Он все время спрашивал - почему Женя не едет?" А отчего он умер, мы так и не узнали. - Вы думаете, что его отравили? - Мы поняли это позже, когда так расцвел Берия. После того, как мама села, говорили: папу отравила она - чтобы выйти замуж. Но это полная чушь. Она поторопилась с новым браком из-за другого. Берия настаивал, чтобы она пошла в экономки на сталинскую дачу. Но когда он стал говорить, что туда можно взять и детей, мама ужасно испугалась: Анна Сергеевна Аллилуева рассказывала о Берии очень плохие вещи... И через девять месяцев после папиной смерти мама решила выйти замуж. Еще в Германии она познакомилась с инженером-изобретателем из торгпредства. У них началась дружба, они вместе гуляли, мама показывала ему Берлин. И теперь решила объединиться со своим старым знакомым: у него тоже было двое детей, а его жену посадили. Вот они и поженились - и никто им не судья. А я в это время отдыхала в Сочи, в "ворошиловском" санатории, общалась со Светланой. Однажды она сказала: "Папа приехал и хочет, чтобы ты пришла на обед". Я и рада. Прихожу на дачу, охрана меня пропускает. Вижу, стоит Сталин. "Здравствуйте, товарищ Сталин!" - "А я не Сталин, я садовник". - "Что ж вы так похожи?" - "Все грузины похожи". Иду дальше по серпантину, снова вижу Сталина. "Иосиф Виссарионович, это вы?" - "Я, а что?" - "Да я тут вместо вас с садовником поздоровалась". - "Все мы, грузины, похожи". О сталинских двойниках я прочитала совсем недавно. Обедаем, разговариваем: "Как ты, как мама?" А я ничего не знала о мамином браке, отвечаю: "Все ничего, мама в Москве". - "Может, останешься ночевать?" - "Нельзя, из санатория выгонят". - "Ну, раз выгонят, то иди". Дал мне с собой два граната, и я пошла - пешком, в темноту абсолютную, дура была, даже не попросила подвезти... Приезжаю в Москву, а моя комната уже занята детьми нового маминого мужа, и мне стелят в столовой. И я думаю: а может, Сталин уже все знал и позвал меня, чтобы как следует расспросить? Но прямого вопроса не задал. Перед войной он сказал, что хочет видеть нас, ребят: моих братьев отвезли к нему на дачу, я не смогла поехать, была в школе. А после того, как Яша попал в плен, Иосиф Виссарионович вызвал маму и сказал: "Женя, я хочу, чтобы вы поехали в эвакуацию с моими детьми". А мама ответила: "Я еду в эвакуацию с мужем". И он обиделся... - После этого вы не общались? - Ну почему же? Хотя когда мы вернулись из Свердловска, он уже не всегда подходил к телефону, и Берия говорил, что ему некогда. - А почему, собственно? - Потому что Анна Сергеевна издала воспоминания. Сталин это разрешил. Но что там было написано, он не знал, не удосужился прочесть. А Анна Сергеевна написала, что в молодости Сталина звали Сосо, и о его сухой руке тоже... На икону он в ее книге не походил. Он, конечно, обозлился ужасно... Она хотела объясниться, мы ездили к Васе Сталину на дачу и звонили его отцу по "вертушке", нам отвечали, что он занят. Так он нас и не принял. А потом в "Правде" вышла огромная статья, где от книги не оставили камня на камне. В это время я уже кончила Щепкинское училище и была актрисой Малого театра. 1947 год, я репетирую дома с подружкой. Звонок в дверь, на пороге двое мужчин: "Евгению Александровну можно?" - "Да, проходите, она в столовой". И продолжаю себе репетировать. Вдруг по коридору проходит мама: "От сумы да от тюрьмы не зарекайся!" Я бросаюсь к ней, она меня отталкивает - и ее уводят, а в квартире начинается обыск... Через шесть с половиной лет, когда мама вышла из тюрьмы, я спросила: "Скажи, почему ты тогда меня оттолкнула?" - "Я хотела броситься в лестничный пролет, но, видно, не меня первую они брали. Подхватили под белы руки - и увели..." Маминого мужа взяли на работе. И соседей наших арестовали: раз с нами дружили - значит, враги народа. - А как вы думаете, почему Сталин сажал своих родственников? - Из-за того, что был глубоко неадекватным человеком. Его нельзя мерить обычными мерками: он был непредсказуем и коварен, и чем вкрадчивей с тобой, тем больше гарантий, что посадят. Когда взяли Анну Сергеевну и мою маму, Светлана его спросила: "Папа, за что ты посадил моих теток? Они же меня воспитали, я с ними выросла". И обожавший свою дочь Иосиф Виссарионович ответил: "Будешь приставать - и тебя посажу". После, я уже сидела, он поинтересовался: "Что делают Женины дети?" Светлана ответила, что Саша (мой младший брат) поет в хоре. Сталин заметил: "А-а... Так он еще и поет". Меня взяли спустя двадцать пять дней после маминого ареста, с 5-го на 6-е января 1948 года. Я тогда только-только вышла замуж за актера Боречку Политковского... Боречке сказали: "Мы тебя выгоняем из партии за то, что ты плохо воспитал жену! Она шпионка". И из института выгнали. - А вы-то на кого шпионили? - Мне этого на допросах не говорили, мой случай был особым. Маме навешивали обвинения: завербована в Германии немецкой разведкой, по ее заданию отравила папу, а потом вышла замуж за американского шпиона. Через двадцать пять дней следователь сказал: "Раз вы не хотите сознаваться, мы ваших детей будем брать..." И взяли меня. После этого мама протоколы допросов подписывала не глядя. Братья были совсем молоденькими, и она хотела их сберечь. Чего между родственниками не бывает?.. - Сидела я в "Лефортово", допрашивали меня на Лубянке. Следователь говорил всякую ересь: и комсомолка-то я плохая, и мой комсомольский билет уже сожгли... Через полгода привели в зал, где сидели двое здоровенных мужчин в форме, с одинаковыми курносыми носами. "Мы во всем разобрались, вы не так уж и виноваты. Высылаем вас в Ивановскую область..." - "Там яблоки есть?" Они вытаращили глаза: с ума сошла девушка... А у меня желудок был больной - ох, думаю, что же я там есть стану, в Иванове? Не знала, где это, думала, что отправляют в Сибирь. Дали с собой селедку и полбуханки хлеба и под конвоем, с собаками посадили в арестантский вагон. Через несколько часов приехали в Иваново. Привезли в тюрьму: чистенько, уютно, на полах домотканые деревенские дорожки. Начальник тюрьмы, человек с лицом Фернанделя: "Ой, да чего между родственниками не бывает! Сегодня посадил, завтра - выпустит... Я вас в розовую камеру посажу, баньку сделаем, накормим. Вы теперь свободны - куда хотите, туда и идите". - "Да куда ж я пойду, у меня денег нет. Лето, а я во всем зимнем". - "Ну, с этим разберемся". В общем, приняли как родную и определили в камеру, выкрашенную розовой краской: "Да не волнуйтесь, это же ваш дядюшка. Да он вас уже простил!" А я-то знаю, какой он, и абсолютно уверена, что мне ничего не светит. Но все равно приятно: хорошо, когда начальник тюрьмы тебе улыбается! А за окном играет музыка. "Что там?" - "Парк культуры, театр... Идите, погуляйте". Читаю афиши: гастролирует театр, где работает моя приятельница. Бегу в тюрьму: "Можно я схожу в театр?" - "Конечно. Поужинайте и идите". Выхожу и вижу - идет моя Марьяшечка, племянница Ромена Роллана: вся в голубом, такая хорошенькая. "Ты убежала из тюрьмы? Почему ты в зимнем?" Расцеловались, я отдала записку к родным - и мы расстались: она пошла в театр, а я в тюрьму. Там меня подвели к карте Ивановской области: театры были в Иванове, Шуе и Кинешме. В Москве мне запретили называться Аллилуевой. В Иванове меня могли узнать, в Кинешме работали однокурсники - значит, оставалась Шуя. - А почему запретили? - Да что вы! У нас и документы сожгли, и в тюрьме не снимали на фото. И имен у нас не было, их заменили номера... Исчезли для всех - как умерли. Когда меня посадили, в Малом сказали: разбилась, лежит в больнице. Что я сижу, в театре узнали через полгода. Но со мной обошлись мягче остальных родных: видно, в какую-то добрую минуту Сталин расслабился, и меня выпустили. Зато маму 6 лет продержали в тюрьме - никто не должен был знать, что арестована Аллилуева... Но порядка в стране не было. В ивановской тюрьме мне дали бумажку, где было написано, что высланную из Москвы гражданку Аллилуеву надо устроить на работу. Я собрала вещички, пошла на вокзал... и через несколько часов вернулась: очередь в кассу огромная, и билета мне не досталось. В тюрьме мне были рады: "Завтра мы вас сами проводим на вокзал. Но пока вы должны написать заявление, что хотите переночевать в тюрьме, потому что мы вас уже выпустили". И я пишу заявление: "Прошу разрешить мне провести ночь в тюрьме..." Они помогли с билетом, и я уехала в Шую. А в шуйском МГБ сидит молоденький симпатичный офицерик: "Сейчас позвоним в театр, устроим вас, раз вы актриса..." Звонит, а ему говорят: "Местов нет". - "Надо!" - "Хорошо, мы ее реквизитором возьмем". У меня были деньги на гостиницу: родные прислали 200 рублей. Сидит регистраторша, и у нее точно такой же нос, как у людей с Лубянки: курносый и в то же время похожий на кулак. Кладу перед ней справку об освобождении: ох, думаю, что сейчас будет... И вдруг: "Миленькая ты моя! У меня муж тоже в тюрьме! Да я тебе лучший номер дам!" Россия необыкновенная страна. Вы думаете, что умрете, а вы, оказывается, живы, вы думаете, что вас прибьют - а вас пригреют. В театр меня взяли актрисой, реквизитором и заведующей музыкальной частью. Играла за сценой, как тапер, и пела цыганские песни: все спрашивали, откуда такая замечательная старуха-цыганка: у меня был очень низкий голос. Как дам: "О-очи че-ерные..." - Муж к вам не приезжал? - Как только я обосновалась в Шуе, мне написали его родные: "Кира Павловна, спасите нашего сына, разведитесь с ним..." Мы развелись, когда я уже была на свободе. Театр между тем прогорел, и я стала работать в школе для умственно отсталых... В 1953 году попала под амнистию - с уголовниками. В январе приехала в Москву на елку, но в Доме правительства охранник не позволил переночевать: "После одиннадцати обязаны уйти". 39-я статья не давала права проживания ни в одном из больших городов. Мама ждала, что он ее пожалеет И вот сижу я в Шуе, в своей избе, слушаю репродуктор, и вдруг диктор сообщает, что Иосиф Виссарионович после инсульта скончался. У меня слезы: "Боже мой, теперь будет властвовать Берия. Сталин мог простить, а этот еще куда-нибудь загонит". Вскоре получаю телеграмму от братьев: "Приезжай срочно". На вокзале встречает средний брат, едем мимо Лубянки. Я закрываю лицо руками: "Ох, не могу я видеть это здание!" А он мне в ухо: "Берию посадили да расстреляли!" Меня прописали в Москве. Братья узнали, что Молотов нажал на все рычаги и его жену выпустили. Вот они ему и написали: "Где наша мама? Мы ничего не знаем о ней, ни посылок, ни передач не принимают". И 2 апреля 1954 года - звонок: "Кира Павловна, это с Лубянки, полковник Имярек. Я хочу, чтобы вы приехали за своими мамой и тетей". Велела братьям собрать родных, позвонить Светлане, готовить праздничный обед, второпях оделась - и на Лубянку. Приехала, жду, а они шушукаются, волынят... И вдруг выходит мама. Раньше она была румяная, белотелая, с яркими голубыми глазами - а теперь у нее малиново-лиловое лицо и говорит с трудом, как бы заикаясь. От долгого молчания ослабли челюстные мышцы. Я испугалась, прижала ее к себе: "Мама, какое счастье..." И вдруг она меня отталкивает и говорит: "А что это ты так безвкусно выглядишь?! Хуже одеться не могла?" - "Ну, мать, сто лет жить будешь". Дома она сказала: "А все-таки Сталин меня выпустил!" Брат Сережа ответил: "Какая же ты, мама, дура! Да он умер!" И она заплакала. Что-то нас связывало - родня, да и все. - Заплакала по родственнику? - Да. Как же так: не выпустил, а умер? Все ждала, что он ее пожалеет... - А что же сталось с ее вторым мужем? - Они не остались вместе. Маму на следствии и пальцем не трогали. (В тюрьме она сама пыталась покончить с собой, во время прогулок глотала камешки. Из-за этого потом развилась водянка, и она умерла. Исполнилось предсказание гадалки - конечно же это была "не своя смерть".) Но ее мужа во время допросов били по голове. Он этого не вынес: на свободу вышел человек с помутившимся рассудком. А затем началась моя собственная эпопея. Долго сидела без работы, потом меня реабилитировали и сказали, что трудоустроить должны туда, где работала до ареста. Приоделась, иду к Цареву, а он сидит в огромном кабинете, важный и вальяжный, как его Фамусов: "Вы уже актриса другого профиля, не лирическая героиня, а характерная. Мы вас не возьмем". Пошла пробоваться в театр Станиславского, но у них были свои характерные актрисы. Четыре года просидела на шее у братьев. Потом позвонила однокурсница по Щепкинскому училищу: шел 1957 год, начинался Московский фестиваль молодежи и студентов, на телевидении были нужны помощники режиссера. Прихожу, а там косятся на "кремлевскую штучку": "Это очень суматошная работа: вас за город послать могут, рабочий день ненормированный..." А я сижу и думаю: что они бормочут? Я прошла тюрьму и ссылку и никакой работы не чуралась.