Дары волхвов

Даже если бы новую валюту заведомо ожидала блестящая будущность, все равно была бы естественной некоторая ностальгия при расставании с маркой, франком, лирой etc., с которыми ты прожил всю жизнь и которые были существенным элементом родной истории и культуры. Поскольку же будущность была далеко не столь ясной, безоглядная радость отрыва от традиции впечатляла вдвойне. К весне 2002 г. исторические валюты окончательно прекратили свое бытие, после чего в хозяйстве проявились тенденции из "Оды на смерть кн. Мещерского" - "Где стол был яств, там гроб стоит", т.е. там, где был ценник в DM, там теперь стоит такой же, но только в евро, при базовом соотношении 1 EUR = 2 DM. Слава Богу, не везде и не во всем, но то, что цены поперли, как на дрожжах, невозможно было не заметить. Эффект хрущевской петрушки (пучок данного овоща как стоил 15 коп. до деноминации 1961 г., так и стал стоить и после нее) сказался во всей своей силе. Кое-где даже проводились протестные акции "День без покупок", в самой стране-евролокомотиве возвращения к старой доброй марке хотели бы 54% бюргеров. Понятно, что хотеть не вредно и при том полностью бесполезно. Той старой доброй марки уже не будет никогда - фарш обратно не прокрутишь, а национальные валюты если вновь и появятся, то лишь из хаоса, порожденного крушением единого европространства, т.е. такого события, от которого никому мало не покажется. Однако, кроме бесполезной ностальгии, возможна и попытка как-то оценить случившееся, произвести разбор полетов, между тем этого нимало не происходит, потребитель европейских СМИ мог бы решить, что евро был единой валютой всегда, а никаких других валют никогда не было. На первый взгляд, странно. Когда на заре немецкого экономического чуда "маятник цен", по словам отца чуда Людвига Эрхарда, "перешел все разумные и нравственные ограничения", в бундестаге с.-д. полоскали правительство так, что на этом фоне наши самые горячие коммунисты показались бы покорно блеющими козлами. Сегодня душ свободных цен, может быть, и не такой стальной, как после войны, но тоже сильно освежающий, между тем во всех парламентах Европы тишь да гладь. Правительство если и полощут, то никак не за это. С другой стороны, прополоскать бы оно и хорошо, но как? К единой валюте Европа шла долго, к делу руку приложили все системные партии - и левые, и правые. Начни сегодня оппозиция клеймить правительство за евроуспехи, ответ был бы напрашивающимся - "Так вашими ж молитвами..." Опять же, что и душу травить - процесс ведь и в самом деле необратимый, и все это понимают. Когда последствия консенсусного решения расхлебываются в мрачном молчании, это даже можно поставить в заслугу европейской политике, сумевшей избежать всплеска демагогических страстей. Но консенсус консенсусом, а ведь самопознание - тоже полезная вещь. Введение евровалюты объявлялось важнейшим шагом на пути становления европейской нации, причем шагом не только и не столько даже экономическим, сколько идеологическим и политическим. Идея резонная, ибо вековечная традиция говорит: кто имеет право чеканить монету, тот и суверен. Наличный евро этот новый суверенитет оформляет. В европроектах фигурировали две несущие конструкции грядущего единства - идеология прав человека и единые деньги. Уходящий год для начала поколебал первую из конструкций - см. электоральные успехи европейских ультра. Тяготы, связанные с валютной реформой, тоже не в полной мере укрепляли идею единства, за которую, как выяснилось, приходится дорого платить, а потому тему просто закрыли. Нам в России, впрочем, не привыкать к тому, что, когда основополагающая идея начинает трещать по швам, дискуссии прекращаются - лучше все равно не будет, а зачем же попусту страсти горячить. Так что к числу идеологов единой Европы наряду с Морисом Шуманом и Конрадом Аденауэром можно причислить и Л.И. Брежнева, так не любившего будить в обществе ненужные страсти.