Галина СИНЬКИНА: "Это не только история зэчки, это моя история"

В театральном лексиконе появилось новое слово - "вербатим". Чаще всего его можно услышать в Москве, в Трехпрудном переулке - здесь в прошлом году открылся ТЕАТР.DOC. На этой новой площадке играют только документальные пьесы, которые делают с помощью драматургической техники "вербатим" - воспроизведение речи реальных людей. Одним из самых радикальных спектаклей, решенных в этой технике, стали "Преступления страсти" режиссера Галины Синькиной. Ее спектакль сделан по материалом поездок в Орловскую женскую колонию строгого режима. Там, в психотерапевтическом театре, которым руководит психолог Галина Рослова, Синькина и познакомилась со своей героиней. Впервые спектакль о рецидивистке, на счету которой два "преступления страсти" (два убитых мужчины) был показан на фестивале "Новая драма". С режиссером Галиной СИНЬКИНОЙ встретилась корреспондент "Известий" Зоя ШУЛЬМАН. - Как из множества заключенных вы выбрали героиню для своего спектакля? - В зоне я беседовала со многими женщинами, но ближе всех мне оказалась Ольга Багаутдинова. Она понравилась мне своей манерой поведения, открытостью, даже наивностью, - при том что она убила двух мужчин. Первого - потому что хотел ее изнасиловать, вторым был муж. У них случился скандал на почве ревности, и она зарезала его тем же ножом, с которым он на нее бросился. Она человек импульсивный, горячий, из тех, что сначала сделают, а потом подумают. Мой спектакль строится на том, что я пытаюсь заставить ее сформулировать идею преступления, но в ответ она теряется. - Что за женщины собрались в психотерапевтическом театре Галины Рословой? - Рослова выбирала тех, кто в этом более всего нуждался. И это оказались яркие люди. - Но что им дает театр? - Очень многое. Они стали более естественными и открытыми, более женственными, избавились от тюремной вульгарности. - А что спектакль об этих женщинах может дать зрителю? - Когда создаешь документальный спектакль, о зрителе не думаешь. К тому же это не только история зэчки - это и моя личная история. Вторая героиня спектакля - журналистка и собеседница заключенной списана с меня, она транслирует мою личную проблему. К тому же эта работа так действует на психику, что у меня порой возникает ощущение, что оба преступления совершила я... - Что бы сказала ваша героиня, увидев спектакль? - Она бы на этот спектакль не попала, это было бы нарушением правил документального театра. Увиденное может нанести герою спектакля тяжелую психологическую травму. - Как психолог Рослова работает в своем театре с этими женщинами? - Она пригласила к ним специалистов. В том числе молодого режиссера из Орла, который поставил с ними "Короля Лира". - Но они же женщины?! - Среди них много мужеподобных женщин. - Как выглядел их "Король Лир"? - Зэчки совершенно искренне и всерьез воспринимают эту историю. Они ничего не слышали о шекспировской сложности, совершенно не знают сцены, поэтому их спектакль нисколько не похож на подражающую настоящему театру самодеятельность. - То, чем вы занимались в колонии, похоже на журналистику. - Журналист сознательно устраняется из интервью, а наша работа требует огромных душевных затрат. Если ты не спровоцируешь своего собеседника, не откроешься ему навстречу, то и он тебе не откроется. Документальный театр рассматривает предмет с разных сторон, он скорее формулирует вопрос, чем дает ответы. - У вас есть еще один документальный спектакль: "Старушки и секс". О чем он? - Я рассматривала секс как психологическую зависимость, а старость - как освобождение от этой зависимости. Мне нравится позиция одной моей знакомой старушки: ей за 80, и уже в 60 лет она относилась к ухаживаниям мужчин "совершенно юмористически". - С кем сложнее разговаривать - с заключенными о любви или со старушками о сексе? - Заключенные, когда их провоцируешь, устраивают тебе встречную провокацию, а старушек нужно уметь вовремя остановить. - Как изменился ваш личный опыт после поездок в колонию? - Я стала гораздо оптимистичней. - Это как увидеть нищего в метро? - Ни в коем случае. Опыт общения с заключенными совсем иной - ты становишься их другом и куратором, ты можешь выполнить их просьбы о книгах или просто поговорить с ними. Ведь они боятся, что пообщавшемуся с ними человеку в другой раз этого не захочется. Выйдя оттуда, им еще столько предстоит пережить, что хочется помочь им, пока они здесь... - Вы говорите об объективности документального театра. Но ведь этим театром занимаются не судьи, а реальные люди, со своими представлениями о добре и зле. - Конечно. И я не смогла бы играть Багаутдинову, если бы не оправдала ее в себе, если бы не чувствовала, что в определенных обстоятельствах тоже могла бы убить. На зоне я физически почувствовала такую закономерность: чем ниже моральный порог, тем выше жизненная энергия. За решеткой это виднее: правила, которым следует человек, отнимают у него жизненные силы. А что вы думаете об этом?