14.IX - 20.IX

На заседании общественного градостроительного совета, где изначально предполагалось рассмотреть вопрос об установке памятника Александру II, глава совета Ю.М. Лужков отнесся к Царю-освободителю без всякого интереса, механически проштамповав решение, поскольку был захвачен новой идеей - восстановить на Лубянке памятник Дзержинскому. Первоначально затея мэра имела чисто эстетический смысл - его интересовала не политическая деятельность Ф.Э. Дзержинского, но творческая деятельность скульптора Е.В. Вучетича. Ю.М. Лужков воспел вучетичский гений хвалебными словами, которых до сей поры удостаивался лишь гений церетелиевский, и предложил восстановить историческую справедливость в отношении "незаслуженно обиженного" скульптора. Такое изобилие оговорок и реверансов заставляло предположить, что изначально Ю.М. Лужков хотел посвятить Лубянку памяти Е.В. Вучетича, а Ф.Э. Дзержинский должен был использоваться лишь в качестве подручного средства для увековечивания памяти ваятеля. К тому же мэр г. Москвы указал, что монумент следует восстановить к столетию со дня рождения Вучетича - а оно будет отмечаться лишь 28 декабря 2008 года. До этого столетия Ю.М. Лужкову надо будет еще дважды пройти через горнило выборов, так что улита едет - когда-то будет. Если завтра мэр пообещает к столетию со дня рождения В.В. Путина воздвигнуть на Театральной площади памятник Малюте Скуратову - так не плакать же в ожидании рокового 2052 года, на каждый чих не наздравствуешься. Однако завтра оказалось неожиданным. Уже на следующий день Ю.М. Лужков полностью утратил интерес к величавому гению Вучетича и перешел к не менее пылкому воспеванию уже самого Железного Феликса - "Образ Дзержинского ассоциируется прежде всего с разрешением проблем бродяжничества, восстановлением железных дорог и подъемом народного хозяйства... НКВД, КГБ - это было уже после Дзержинского. Если поставить на чашу весов все, что сделал этот человек, полезное перевесит". В КГБ Феликс Эдмундович действительно не служил, а НКВД существовал еще в начале 20-х гг., и возглавлял это ведомство как раз Дзержинский, хотя традиционно его имя связывается с неизвестной Ю.М. Лужкову аббревиатурой ВЧК-ОГПУ, которая для современников звучала пострашнее, чем КГБ. Неведение Ю.М. Лужкова тем более огорчительно, что многие полезные распоряжения председателя ВЧК непосредственно связаны с разрешением проблем чиновничьего аппарата. 12 июня 1918 г. чрезвычайным комиссиям было предписано "расстреливать видных и явно уличенных (...) грабителей и взяточников", в более гуманном 1923 г. т. Дзержинский, озабоченный массовыми злоупотреблениями в руководстве г. Москвы, обещал т. Сталину: "Я уверен, что в месячный срок мы оздоровим Москву от этих элементов и что это скажется, безусловно, на всей хозяйственной жизни". Во исполнение обещания Ф.Э. Дзержинский написал инструкцию своему заместителю по ОГПУ Г.Г. Ягоде - "НЭП, особенно в Москве, принял характер ничем не прикрытой, для всех бросающейся в глаза спекуляции, обогащения и наглости. Этот дух спекуляции уже перебросился и в государственные учреждения". Для изгнания вредного духа предлагалась "ссылка с семьями в отдаленные районы и лагеря - колонизация ими безлюдных районов". Воскресни сегодня кумир Ю.М. Лужкова, правительство г. Москвы в полном составе скорее всего подверглось бы немедленному расстрелянию, и лишь в самом лучшем случае отцы города вместе с семьями были бы отправлены колонизировать безлюдные районы. В принципе можно допустить, что московское руководство пожелало очиститься через страдание, для чего и затеяло всю историю с Железным Феликсом, но если тяга к очищению столь сильна, то не проще ли добровольно переселиться в безлюдные районы, оставив архитектурный облик Лубянской площади в его нынешнем виде? Впрочем, вольное обращение с историей присуще не одному Ю.М. Лужкову. Либеральный россиянин С.Н. Юшенков вместе с правозащитником С.А. Ковалевым предложили Думе проект постановления, в котором вся вина за ухудшение российско-грузинских отношений возлагается на российскую сторону, а Россия обвиняется "в подготовке к войне, к агрессии". По мнению Юшенкова, "нынешняя ситуация подобна той, когда 63 года назад Германия в порядке самообороны напала на соседнюю Польшу, аргументируя это тем, что она защищала свою территорию от бандитских вылазок". Либеральные россияне постоянно желают сравнивать нынешнюю Россию с Третьим рейхом, но беда в том, что сравнения все выходят недостаточно корректные. Разница между Польшей 1939 года и нынешней Грузией в том, что из Польши на территорию Германии вооруженные банды не вторгались, а из Грузии на территорию России вторгались. К тому же Польша никогда не признавала, что на ее территории базируются антигерманские банды (тем более что они там и не базировались), Грузия же устами Э.А. Шеварднадзе признала, что ее территория является базой для боевиков. Утверждать, что как 1 сентября 1939 г., так и сегодня casus belli идентичен - значит являть либо некомпетентность, либо лживость. Нет уверенности, что демонстрация либеральными россиянами этих качеств сильно способствует торжеству либеральной идеи в России. Выборы нижегородского мэра также сильно поспособствовали торжеству идеи представительной демократии в России. Упорство предпринимателя Климентьева, твердого в желании домогаться выборных должностей, натолкнулось на столь же твердое нежелание полпреда С.В. Кириенко признать законность этих домогательств. Коллизия "Кириенко vs. Климентьев" стала напоминать коллизию между фельдкуратом......... Отто Кацем и господином, трижды спущенным с лестницы за желание получить с фельдкурата 1200 крон долга и трижды возвращавшимся, по поводу чего денщик фельдкурата Йозеф Швейк заметил: "Вот ведь гидра! Совсем как Боушек из Либени. Восемнадцать раз за один вечер его выкидывали из пивной "Экснер", и каждый раз он возвращался. Такой был настойчивый, что мог бы стать министром или депутатом! Наклали ему как следует!". Климентьеву наклали в Нижегородском суде, сняв его с дистанции за день до выборов, и теперь фельдкурату С.В. Кириенко остается печально ждать каких-нибудь новых выборов, где упорный предприниматель непременно опять пожелает стать министром или депутатом и меланхолически насвистывать американскую коубойскую песню "Oh, my darling, oh, my darling, oh, my darling Climentine!". А что вы думаете об этом?