Псовая охота

События того страшного воскресного дня случились в начале весны, но уголовное дело, расследующее их, возбуждено в Головинском ОВД Москвы только теперь. Возбуждено неохотно, со скрипом и исключительно благодаря вмешательству "Известий", окружной прокуратуры и адвоката Екатерины Поляковой, добровольно взявшейся помогать потерпевшим людям. На территории столичного машиностроительного института на глазах сотен прохожих, в том числе десятков детей, "ветеринары", нанятые администрацией, расстреляли прижившихся здесь собак. Стреляли прицельно, но, промахиваясь, били еще и еще раз. На каждый визг, когда пуля попадала в цель, кричали в восторге от охотничьего азарта. Карательную операцию санкционировал приказ директора института. Начальнику Головинского ОВД Олегу Адаму некогда заниматься подобными пустяками. "Известиям" что - больше нечего делать?" - раздраженно спросил он корреспондента газеты в ответ на проявленный интерес к делу. Что ж, не только рыба портится с головы - федеральный закон "О защите животных от жестокого обращения" так и не подписан президентом России. А без него дикарству в нашей стране нет предела. Дикарству вроде этого, разгулявшегося средь бела дня неподалеку от станции метро "Водный стадион". "Известия" в очередной раз обращаются к теме человеческой жестокости. Утро для 27-летней Ирины Ефремовой началось замечательно: из Саратова приехала подруга с шестилетней дочерью Галькой. - Сейчас позавтракаем и в зоопарк, - объявила хозяйка. - Надо только Михалыча домой загнать. Замечательный щенок, я его вон оттуда взяла, - показала Ирина на строительную выставку под окном, - там его мама и сестра живут. - В дверь позвонили. Забежала приятельница Галина Россошик. Часы показывали ровно одиннадцать. И тут раздались эти выстрелы, сначала разрозненные, а затем канонада. Ирина бросилась к окну: два мужика из охотничьих ружей палили по улепетывающему на трех лапах щенку, рядом, за решетчатым забором, визжали люди, а по дороге среди машин метались раненые собаки. Лифт был занят, и Ирина кубарем скатилась по лестнице. За ней неслась приятельница. Маленькую Гальку, оцепеневшую у окна, оттащить от него, к сожалению, не удалось. Окна двух 9-этажных домов, в одном из которых живет Ирина, смотрят на Пулковскую улицу и арендуемую коммерсантами часть территории режимного института с мирным названием Научно-исследовательский машиностроительный (НИМИ). Еще не так давно все 13-гектарное землевладение НИМИ было обнесено глухим забором, устрашающе обмотанным колючей проволокой. Теперь же его часть, освобожденная от военных тайн, стала доступной всем - здесь расположились торгово-строительная выставка "Новый Эрмитаж", фирма по продаже мебели "Шатура" и детский компьютерный центр "Кентавр". Собаки прижились здесь года четыре назад. Поначалу - две крупные дворняги: Черномырдин и Чубайс. Черномырдин был черным (его потом увезли куда-то), а Чубайс - ясно-рыжим, лучший сторож из всех. Потом появилась золотистая Лариска, а за ней - черный лохматый Мишка. Через некоторое время они приняли в компанию палевую Линду, матерую сучку - широкогрудую, сильную, очень ласковую и деликатную. - Редчайшая собака была, умница необыкновенная, - рассказывали охранники. - Чтоб когда-нибудь кинулась на кого или облаяла без толку?! Линда принесла два помета, из них прижились на территории пестренькая Ряба, песочная Чара, черно-серый Михалыч. Затем в гараже поселилась Пулька - малюсенький рыжик. Очень ласковая и доверчивая, она отличалась необыкновенным артистизмом и поначалу всех потешала. Дотянется до окна, постучится, а убедившись, что зрители собрались, ходит на задних лапках, танцует. После того как ее кто-то сильно избил, доверие к людям кончилось. Год назад у нее появились щенки - четверо рыжих, вконец забитых. От брошенного куска еды - всегда, как от камня, в сторону. Один из них вырос неожиданно в огромного пса, названного Кэмелом за дыбящуюся верблюжьим горбом шерсть на спине. Репрессии начались с зимы. Командование карательными операциями было поручено помощнику генерального директора, начальнику отдела № 109 Сергею Зарутину, в ведомстве которого - ответственность за природу на территории института. Первыми жертвами пали Чубайс и Пулька. Их расстрелял за колючей проволокой "специалист", приглашенный администрацией. В следующее его пришествие они с Зарутиным убили Мишку, Лариску и пару собак, принадлежавших арендаторам. После этого Галина Россошик, менеджер строительной выставки и давняя опекунша этих собак, немедленно прикрепила к ошейникам оставшихся бирки с номером своего телефона, надеясь, что это остановит убийц. К тому же она договорилась с "ОБЗОР ЗОО" (организацией, осуществляющей программу правительства Москвы по гуманному регулированию численности бездомных животных) насчет прививок и стерилизации сук, сообщив об этом дирекции института. К руководству НИМИ ходил и директор "Нового Эрмитажа" Виталий Лифар, втолковывая, что собаки на территории выставки хлопот не приносят. Тогда же Ирина Ефремова своего любимца Михалыча забрала домой. На ошейнике Михалыча красовался теперь номер ее телефона. Тем утром у входа на открытую территорию НИМИ дежурила охранница Ирина Приходько. Собаки привычно расположились у проходной. Линда с Чарой блаженно дремали, а нагрянувший Михалыч играл с Кэмелом. Тянулись покупатели к павильонам, и дети - в "Кентавр". Вдруг в окно резко постучали, и в нем показалась голова Сергея Зарутина: "Немедленно закрывай ворота!" Выскочив из будки, Ирина обнаружила рядом с ним двух мужиков, смердящих перегаром. С ружьями! Собаки насторожились, но один только Кэмел метнулся в сторону. Ирина похолодела: "Я не могу ворота закрыть - выставка же работает". "Приказ директора!" - орал Зарутин. "Покажите!" - потребовала Ирина. - "Он у меня в кабинете на столе лежит". И когда дежурная отказалась подчиниться, гости заперли ворота сами. Ирина заметила, что у одного из них - с серой бороденкой и белесыми неживыми глазами - сильно трясутся руки. У перекрытого входа сразу же образовалась толпа. Ирина воодушевилась: не будут же стрелять прилюдно. Но не тут-то было. Все произошло так быстро, что она и опомниться не успела. Вскинув ружья, киллеры пальнули по мирным собакам, а потом еще и еще. Линду ранили сразу. Она попыталась уползти под будку, но ее добили, выстрелив в упор. Окровавленные Чара с Кэмелом, протиснувшись сквозь прутья забора, выскочили на Пулковскую и заметались по дороге. Автомобильные гудки и визг тормозов, перемешанный с собачьим и человеческим, огласили округу. Охотники палили через забор, и перепуганные насмерть собаки вновь метнулись на территорию, укрывшись в ее закоулках. За ними тянулись кровавые стежки. Но больше всего хлопот киллерам доставил Михалыч. Мало того, что он сразу же заревел моржом, зовя на помощь, они сумели подбить его только с десятого где-то выстрела, ранив в переднюю лапу. Рыдающие, как и он, дети у "Кентавра" пытались защитить, подхватить его. Но в руки он уже никому не давался. "Гоните его на закрытую территорию, - скомандовал Зарутин, - там всех добьем без свидетелей". И не торопясь они пошли по кровавому следу. Но тут на беду их появились "две тетки, нагло перелезшие через забор". Они висли на ружьях, требуя немедленно прекратить стрельбу и дать им возможность забрать щенка. - Сдался тебе этот подранок? - издевался бородатый над Ириной. - Ладно, найдешь раньше нас - бери... Киллеры еще долго охотились в недрах НИМИ, потом, вернувшись, осмотрели двор выставки: не осталось ли гильз, которые аккуратно за собой подбирали. Но одну не углядели, и женщины ее спрятали. Как потом выяснилось - 12-го калибра. Михалыч обнаружился, когда ветеринары уехали. Нижняя часть передней лапы раздроблена. Обессиленный, он уже даже не плакал, а только жалобно глядел на Ирину. Она бережно отнесла его в машину и помчалась в дежурную клинику на Поликарпова, где ветеринар Борис Белов вытребовал за ампутацию лапы вдвое больше указанной в прейскуранте цены. Спорить с ним не было сил, слава богу, что денег хватило, и, заплатив четыре тысячи, получив при этом квитанцию на две, Ирина увезла Михалыча домой. Кэмела застрелить им все-таки не удалось. Весь окровавленный, с простреленной лапой и рваной раной на морде, он бегал по институтской территории, где бородатый ветеринар с Зарутиным охотились за ним еще несколько дней. Спасатели тоже тщетно пытались его поймать. В поисках Кэмела охранница Марина Кудина заглянула однажды в заброшенный сарай и обнаружила там Чару. Раненая собака обрадовалась Марине, заскулила и завиляла хвостом. У нее были прострелены обе задние лапы. Ветеринарные врачи "ОБЗОР ЗОО" долго боролись за ее жизнь, так как начался уже некроз ткани, к тому же Чара была нервно и физически истощена. Им все-таки удалось спасти ее, хоть и с безжизненно повисшей навсегда лапкой. А вот Кэмела - не удалось. Вконец измученный, через неделю он сдался сотрудникам "ОБЗОР ЗОО", с трудом получившим разрешение администрации поймать и увезти его. Раны Кэмела оказались пустяшными, но он все-таки умер. От инфаркта. Не выдержало сердце годовалой собаки ухищренных зверств человеческих. Генеральный директор НИМИ академик Владимир Киреев после обращения группы людей в Головинскую прокуратуру с просьбой привлечь к уголовной ответственности администрацию института, организовавшую преступные действия, а также непосредственных их исполнителей, отмежевываясь, подписал курьезный приказ: "На территории института появилось большое количество бродячих собак... Сотрудники института и фирм арендаторов сообщали о немотивированном нападении на них собак... Так как самостоятельные попытки удалить их результатов не дали... Зарутин С.В. пригласил для этих целей ветеринара, имеющего необходимые лицензии. Во время проведения мероприятия по удалению собак ветеринаром был произведен выстрел из огнестрельного оружия, что вызвало возмущение жителей близлежащего дома, которыми была вызвана милиция. Прибывший наряд милиции, проверив документы и исправность оружия, повторным выстрелом объяснил собравшимся, что действия ветеринара правомерны, и уехал..." Встретиться со мной Киреев не смог, заменив себя ближайшими помощниками - главным инженером Александром Гордюхиным, начальником режима Александром Полищуком и Сергеем Зарутиным. Помощники плакались, что гуманный отлов слишком дорого стоит, переадресовав меня к бородатому ветеринару, который с них взял подешевле. Наш разговор ветеринар снимал видеокамерой ("для контроля"), которую включал, стоило мне нажать кнопку диктофона. У него сильно дрожали руки - "бессонница замучила". Уверенный в безнаказанности, говорил откровенно. Ему нравилось, что у него берут интервью. Зовут его Владимиров Александр Юрьевич. Это по паспорту, а в жизни предпочитает отчество Георгиевич, так значительнее. Возраст - 42 года, окончил ветеринарную академию, на государственной ветслужбе не состоял, всегда частником "лечил и усыплял" животных. Прописан в Москве, где жена и дочь, но ему нравится жить в Зеленограде. Клиенты находят его по объявлениям в газете "Столичная ярмарка", где также рекламируется и тройка его компаньонов-коллег. Думается, один из них и приезжал с ним в НИМИ (имя его Владимиров пока не назвал). Ружье - "Маверик" 12-го калибра - приобрел в 1998 году, так как ряд животных, "обязанных быть усыпленными", могут сопротивляться, бежать. Расстреливает их по вызовам на улицах Зеленограда, Москвы, Переделкино... и в квартирах. Кота, вот недавно исцарапавшего хозяйку, в дому решетил. Собственную дочку водил смотреть, как опаливают головы телят, и она потом с восторгом рассказывала маме: "Я сегодня такое видела..." Сам с десятилетнего возраста проявлял любознательность, разрезая лягушек, продолжил опыты в академии, где, по его словам, занятия начинались так: "Возьмите лягушку в левую руку, отрежьте ей верхнюю челюсть, затем засуньте иголку в спинной мозг..." Лицензии на отлов у него нет, а есть только свидетельство на бланке Московской регистрационной палаты, датированное 1994 годом, с указанием вида деятельности: ветеринарная помощь домашним животным. На свидетельстве указан срок действия - "бессрочно", чего, как выяснилось, быть не может, - липовое. Оптовый заказ на "усыпление" в НИМИ получил от Зарутина, оптом - дешевле. Всего приезжал в институт раз пять, стрелял на закрытой территории неоднократно, каких-то рыжих убил, черную, пегую - всех не упомнить. В последний приезд - "освобождал территорию выставки". Не смог перед этим купить патроны, пришлось прихватить приятеля с карабином "Сайгак" 410-го калибра. Выпить - "не чужд". Любопытнейшая деталь выяснилась в дальнейшем. За десять дней до расстрела на выставке пьяный Владимиров учинил пальбу у себя дома. Вызванная соседями милиция изъяла у него ружье, разрешением на которое он владеет. Значит, ко всему прочему стрелял он в НИМИ из чужого оружия. Будем надеяться, что хоть эта и подобные ей детали привлекут внимание следственных органов Головинского ОВД к "ерундовому" делу, которым они вынуждены заниматься. ...Сегодня щенок Михалыч чувствует себя неплохо, он хоть и скачет на трех лапах, но очень доволен жизнью у Иры. Мы с ней посадили его в машину и поехали вместе навестить Чару. Она все еще в "ОБЗОР ЗОО", выздоравливает потихоньку, вот только гулять выходить не хочет. Выглянет за порог и сразу назад. Похоже ведет себя и шестилетняя девочка Галька - еще одна жертва институтских репрессий. Она тогда как замерла у окна, так и осталась в пугающем ступоре, молча, без слез, до возвращения Ирины. И только увидев живого щенка, разрыдалась. Истерика не прекращалась, вызвали "скорую". Гальке сделали успокаивающий укол, она заснула, вскрикивая во сне. Они уехали на следующий день, собираясь погостить у Ирины неделю. Галька так и не побывала в зоопарке, но о Москве теперь слышать не хочет. Она стала кричать во сне, до паники бояться мужчин, особенно бородатых, с ужасом реагировать на петарды и наотрез отказываться гулять. Сейчас она проходит психотерапевтическое лечение. И сколько еще пострадало детей у окон двух девятиэтажных домов на Пулковской? А что Вы думаете об этом?