Барон-изгнанник

Бесспорно, "Ода спорту", представленная в штате Юта, демонстрирует лучшие и привлекательнейшие черты американского мирового лидерства, но вряд ли было бы верно сводить все дело к политике. Политическая составляющая скандалов конечно же позволила все видеть более ярко и выпукло, но и без американской грации было бы примерно то же, потому что речь идет о всемирном перевороте не столько политического, сколько эстетического характера. По своим сущностным особенностям спорт был неразрывно связан с войной. Дело даже не в том историческом факте, что спортивные движения изначально были парамилитарными (древнегреческий олимпионик как символ непобедимости родного полиса, гимнастические кружки в Германии XIX века, чешские "соколы", да и тот же самый барон - ярый шовинист, поощрявший спортивное движение в видах реванша за Эльзас и Лотарингию). Дело в том, что в обществе на протяжении тысячелетий существовала идея о том, что воин и защитник есть высший и лучший образец человека, и спорт был призван культивировать эти высшие и лучшие человеческие черты в мирное время. Эти черты составляют воинский, он же рыцарский, этос - честь, мужество, твердость, упорство, благородное отношение к неприятелю, умение с равным достоинством сносить и победы, и поражения. Расцвет спортивного движения с тем был и связан, что чем менее в современной механизированной войне оставалось места для рыцарских начал, тем больше была надобность в каком-то институте, эти начала по-прежнему культивирующем. Спортивные состязания для того и смотрели, чтобы любоваться силой человеческого духа и вполне по-древнегречески гордиться тем, что в родном полисе есть благородные олимпионики. Покуда воинский этос господствовал в олимпийском движении, спорт был действительно вне политики, ибо всякое благородство более или менее вне ее. Уж на что война неразрывно связана с политикой, но ее рыцарские черты - такие, как воздание воинских почестей мужественному неприятелю, - делают даже войну отчасти вне политики. Что же говорить о спорте. Но в рамках общемирового культурного переворота лучшим образцом человека вместо воина стал шоумен. Барышни прежних времен мечтали о душке-гусаре, барышни сегодняшние - о Майкле Джексоне или как это существо теперь еще называется. Такая победа мирного, гуманистического миросозерцания не могла не сказаться и на спорте. Олимпионик из воина par excellence сделался шоуменом par excellence, а нравы воинского сообщества сменились нравами шоу-бизнеса. Но если за воином хотя бы теоретически предполагается, что он должен быть человеком чести и благородства, то само приложение таких понятий к шоумену выглядит бессмысленным, ибо они из другого, совершенно чуждого категорийного ряда. Воин, закатывающий истерики, - это как минимум странно. Истеричный шоумен - это норма поведения, все этого и ждут, за это и деньги платят. Все мы помним, что устраивал мужественный Н.С. Михалков, которому в Канне не дали Золотую ветвь. Почему Михалкову можно, а канадским фигуристам нельзя? С другой стороны, шоу-бизнес по природе своей неконкурентен. Воин-победитель определяется наиконкурентнейшим образом - в схватке, где жизнь одна и смерть одна. Звезду шоу-бизнеса делают и назначают. Оспоривать исход смертельной схватки глупо (отсюда прежнее уважительное отношение к итогам состязаний), оспоривать назначение - довольно естественно, ибо один назначенный ничуть не лучше другого и видеть в этом назначении высшую (или хоть какую-нибудь) справедливость никак невозможно. Когда говорили, что олимпийское движение успешно вышло из кризиса 80-х гг. и превратилось в выгодное бизнес-предприятие, это было совершенно верно, но только не учитывалось, что выходу из кризиса оно было обязано капитальным изменением идеологии. Новое вино шоу-бизнеса нельзя вливать в ветхие мехи рыцарского этоса. При этом барон-основатель и его замшелые единомышленники остаются побоку - ну, так и катитесь отсюда, без вас веселее.