Никита МИХАЛКОВ: "Я - лидер и не люблю проигрывать"

- Никита Сергеевич, какое количество проблем вы решаете ежедневно? Они ведь на вас, наверное, лавиной обваливаются. - (Все еще не присев) Решаю или каким количеством занимаюсь? - Занимаетесь. - (Серьезно). Сегодня у меня в стадии решения было девятнадцать вопросов. Их них пять - жизненно важных. - Чего больше - проблем Фонда культуры, Союза или личных? - Сейчас, в основном, Фонда, поскольку грядет его юбилей (пятнадцатилетие) и Союза, потому что съезд. Но что хочу отметить специально: я не делаю ничего, чтобы создать иллюзию успешной работы секретариата Союза. Я помню по детским и молодым годам, чем для отца был съезд Союза писателей СССР или РСФСР. Какое количество людей приходило сверять тексты: об этом говорить, об этом не говорить ни в коем случае, это нужно сказать так, чтобы было понято так-то, а в случае, если будет понято неправильно, чтобы можно было отмотать обратно. Я ничем подобным не занимаюсь. Вот как есть (хлопает ладонью по столу) - так оно и есть. - Не совсем понимаю, зачем вы пошли руководить Союзом. Но на прошлом съезде вы выступили с программой внебюджетного фонда развития кино, который должен был заниматься и лицензированием видеопродукции, и прокатом, и строительством мультиплексов. Почему вы от этой программы отказались? - Нет! Вовсе, нет! Все или почти все, что мы предлагали на предыдущем съезде - что было заблокировано и по поводу чего нам в Госкино говорили "этого никак нельзя" - все делается. Только без Союза кинематографистов. Создается институт, связанный с прокатом (имеется в виду государственный проект "Российский кинопоказ". - Ю. Г. ), и кинопродукция тоже лицензируется - только Министерством культуры. Идеи расхватаны - но Союз в стороне. Еще мы пытались добиться того, чтобы коллекции советских фильмов принадлежали не студиям, а Союзу. Ведь делались они не на деньги студий (того же "Мосфильма"), а на государственные! Я бы еще понял, если бы государство забрало картины в свой особый фонд, а Союз принял бы участие в его формировании. С единственной целью: чтобы художники, делавшие эти картины, или их вдовы, или родственники по строгому закону имели определенный процент от показов картин на телевидении. Как везде в мире. Студия-производитель имела бы свой процент, государство - свой, художники - свой. Они бы имели - не Союз! И не от студии, насколько она готова раскошелиться по субъективному мнению ее руководства, а фиксированную долю. Но до сих пор почему-то считается, что госкартины, снятые, скажем, на "Мосфильме", должны приносить доход именно "Мосфильму". Да, я счастлив, что студия Горького или "Мосфильм" имеют возможность отремонтировать за счет коллекций здание. Но вдова режиссера Гайдая, чьи картины крутят по телевизору практически ежедневно, получает от студий гроши и еле сводит концы с концами. - Вокруг коллекций еще и масса темных историй. Права на некоторые фильмы вообще неизвестно кому запроданы. - (С досадой) Это вообще все… Я не хочу даже на эту тему… Как только ты начинаешь высказываться, тебя же обвиняют в… Пусть этим занимаются те, кто разбирается. - Так что, у Союза недостаточно сил? - У Союза большой потенциал, если дело касается склочно-крикливой возни друг с другом, и абсолютно нет мышц для серьезной деловой работы. Склока вокруг Московского Союза кинематографистов - будет он или нет - кому она нужна? Живущие в Москве все равно платят взносы в Союз кинематографистов России и вовсе не печалятся о том, есть ли еще и некий Московский союз. Уверяю вас, он нужен лишь тем пятнадцати, кому важно позиционировать себя как "секретариат московского союза". У них нет недвижимости, ничего, кроме амбиций. Мы говорили с Саввой Кулишом, царство ему небесное (кстати, из всех московских секретарей я единственный, кто вернулся с "Кинотавра" на его похороны. Больше никто из, так сказать, коллег. Но это уже другой разговор, да?), так вот, я предлагал: "Савва, давайте весь ваш московский секретариат станет российским. А Московский союз самоликвидируется. Мы же уйдем. Важно, чтобы Союз был единым". К сожалению, мы не успели договорить. Мне искренне жаль Павла Финна, сменившего Кулиша на посту первого секретаря московского союза. Я вижу, как он хочет найти выход из положения. Но удастся ли ему сладить с жаждой власти некоторых из его коллег по московскому секретариату? Власть пьянит. - А вас она не пьянит? - Надеюсь, нет. Меня не интересует ни фигурирование в качестве кого-то, ни власть как таковая. Меня интересует создание механизма, который будет действовать независимо от того, какой сумасшедший может вдруг оказаться у руля Союза. То же с Московским кинофестивалем и Фондом культуры. Чтобы - в случае с Союзом - не было проблем с лечением людей, добавками к пенсиям. Тяжело ведь живут люди! Мой день приема по личным вопросам - я после него стакан водки выпиваю. Приходит (называет звезду советского и даже мирового кино, но фамилию просит не упоминать) : у нее проблема - нет восьми долларов на мазь для ног. Приходит другая женщина и говорит: можно попросить у вас разрешения поселиться на восемь месяцев в Доме ветеранов кино, не сдавая своей жилплощади? (Есть такой порядок: человек поселяется в Доме ветеранов, но свою площадь должен отдать Союзу). У меня, говорит, дочь, ей негде будет жить. Хорошо, говорю, а почему именно на восемь месяцев? Вот, отвечает, заключение врачей, что мне осталось жить полгода, но прошу, на всякий случай, на два месяца больше… Вашу мать, и при этом возникает бездарная история с построенным на деньги Союза и принадлежавшим Союзу Киноцентром, который мог бы кормить всех кинематографистов! - Еще раз: какова ваша версия происшедшего? - Произошло то, что часть кинематографистов выступила за отделение Киноцентра от Союза. Что говорили, какие бумаги утверждали эти непрофессиональные люди… Я молю Бога, чтобы все это было сделано по глупости или пьянке, но не по злому умыслу. Я не хочу знать, что мои коллеги сделали это из корысти. Но то, что сделано - преступление. Когда после пятого съезда (знаменитого так называемого революционного съезда Союза кинематографистов СССР в 1986 году - Ю . Г. ) полностью сменилось руководство Союза, у него на счету были миллионы. А сколько недвижимости: Болшево, Красная Пахра, Дубулты, Пицунда… - самый богатый Союз после писательского. - Театральный тоже был богатым. Он владел фабриками. - Но киносоюз получал процент от проката фильмов! Бюро пропаганды киноискусства приносило Союзу сумасшедшие деньги! "Театр массовых преступлений", как любя и в шутку называли бюро, устраивал концерты по всей стране. Клара Лучко выступала, мой дядька Петр Глебов выходил на сцену с чубом и пел под гитару - народ валил валом. Куда подевались доходы? Хорошо, все бывшие республики экспроприировали союзную собственость. Кстати, вот!.. (Читаю официальную бумагу, что "на ваше письмо, Никита Сергеевич, отвечаем следующее: право на Дом творчество "Алушта" Союза кинематографистов СССР имеет Союз кинематографистов Украины". Подпись - городской голова Алуштинского городского совета). Такие бумаги мы получили отовсюду - из Армении, Грузии - они все себе забрали. И вдруг возникла страсть к дружбе народов на двадцати с лишним тысячах квадратных метрах вблизи Садового кольца, в Киноцентре. Который якобы не российская собственность, а принадлежит всем - Конфедерации Союзов кинематографистов СНГ. Двадцать с лишним тысяч квадратных метров, Юра!.. Пока художнички, переполненные ощущениями надежд и свобод, эмоционально разбирались друг с другом, яйцеголовые адвокаты, грамотные люди тихо и спокойно строчили бумаги, посылали их в Минюст - и в результате двадцать с лишним тысяч квадратных метров стали частной собственностью. Частной! Я вам сейчас документ дам. (Показывает два свидетельства Правительства Москвы о внесении зданий в реестр собственности. Здание Союза кинематорафистов России на Васильевской площадью 9404,00 кв. м. принадлежит Союзу. Форма собственности: общественных организаций. Зданием на Дружинниковской площадью 20422,70 кв. м., прежде принадлежавшим Союзу кинематографистов СССР, теперь владеет Международное закрытое акционерное общество "Киноцентр". Форма собственности: частная). И при этом они платят налоги всего-то с десяти миллионов рублей в год, хотя все площади кому-то сданы! И еще выгоняют Музей кино. А я хлебаю дерьмо в прессе - от Мотыля, от Наташи Фатеевой, от Эмиля Лотяну, что-де пытаюсь нечто захватить! - Вы как-то сказали, что если государство скажет: дело закрыто, Киноцентр уплыл навсегда, - то оно обязано предоставить Союзу иной, альтернативный источник финансирования. Насколько реален этот полуультиматум правительству? - Я считаю, что сегодня реальнее вернуть Киноцентр. Они выиграли шесть судов. Их бумаги составлены идеально. Но Конфедерация Союзов кинематографистов, которая считает себя правопреемником Союза кинематографистов СССР, абсолютно не легитимная организация. Она была бы легитимной, если бы собрался съезд Союза кинематографистов СССР, распустил бы тот Союз и передал его полномочия Конфедерации. А съезда не было. Формально Союз кинематографистов СССР еще существует. - Вы имеете претензии к кому-то из своих предшественников на месте главы Союза? - Имею. К Элему Климову, Андрею Смирнову, Сергею Соловьеву. Могут подумать, что я имею претензии, потому что они прокатили меня тогда на Пятом съезде в 86-м году, потому что я с трибуны защитил Бондарчука. Но клянусь вам, что уже тогда я понял, чем все кончится. Какой хаос, какое омерзительное запустение ждут нас впереди. Я увидел массу людей в зале, которые бессмысленно топтали тогдашних мэтров, не сделав и сотой доли того, что сделали они. Они говорили: "Дайте нам их возможности". Им дали возможности. Кто-нибудь из них поднялся до уровня Бондарчука? Никто. Для этих людей созидательность, собирательность - пустые звуки. Они могут только декларировать их с трибуны. Вы съездите, посмотрите, что творится в Красной Пахре - какое отвратительное это сейчас место. Со сгнившим бильярдным столом прошлого века. С разбитыми вазами. Там можно было бы снимать картину "Свой среди чужих, чужой среди своих". - Климов и Смирнов были просто романтиками, которые смотрели в небо и не видели грешной земли? - Не знаю. Я могу отвечать с того момента, когда сам пришел в Союз (с мая 1998 года. - Ю. Г. ). Мы упорядочили бумаги - их раскрадено кошмарное количество, финансовые документы хранились в коридорах в открытых шкафах - что хочешь бери или переписывай. Это раздолбайство, граничащее с преступлением. Свой угол обустроить, телогрейку надеть, чайничек поставить, двести пятьдесят граммов накатить - а на остальное наплевать… Вы говорите, зачем я пришел в Союз? Давайте разберемся. Двадцать лет назад первый секретарь Союза кинематографистов – это что такое? Депутат Верховного Совета, член ЦК, черная "Волга" под задницей, кремлевка, реальная власть и возможности. Да, определенная ответственность, но было за что биться, да? В перестройку тоже было. Секретарь Союза – это возможность ездить в неведомую прежде заграницу, жить в пятизвездных отелях, летать первым классом. Я не говорю "украсть и построить дачу", но - посмотреть мир, побывать членом жюри Каннского фестиваля. Теперь иная ситуация. Я пришел в Союз, вот клянусь вам, от стыда: помочь умирающему организму. Я могу с чистой совестью выйти на любой съезд, любой хурал. Я ничего не взял чужого. Не потому, что в Союзе нечего взять (хотя действительно нечего). Даже зарплату, которая мне полагается, я увеличил в полтора раза и передал Дому ветеранов. Потом в одной газете написали: первое, что сделал Михалков, увеличил себе зарплату в полтора раза. Про то, что передал, ни слова. Ну Бог с ним, не имеет значения. Я вкладывал свои силы, время, деньги и связи, чтобы вести борьбу – это борьба! – за то, чтобы вернуть Союзу то, что ему принадлежит. Другому этот пост дал бы связи – но у меня они уже были. И я не стал экономить их для того, чтобы потом, скажем, выпросить деньги на собственные фильмы. Я чечеткой выбивал пыль из ковров в начальственных кабинетах. Визировал бумаги, ходил, доказывал, при том, заметьте, не по своей только воле. Я выполнял решение Четвертого съезда кинематографистов, поручившего мне вернуть Киноцентр СК России. И я искренне благодарен и Президенту, и Председателю правительства за то, что они услышали нас, вникли в суть наших проблем и приняли политическое решение в пользу отечественных кинематографистов. Короче, все эти три года наша работа напоминает труд золотарей и сантехников - вывозим говно и латаем трубы. - Можно оставить в тексте эту фразу? - Пожалуйста. И у меня нет амбиций, расчистив площадку от говна, на ней счастливо самому зажить. Я хочу решить определенные задачи, а потом со спокойной душой сказать: ребята, я ваше поручение выполнил, теперь властвуйте, больше не воруйте, получайте дивиденды, кормите стариков, помогайте молодым, а я поехал снимать кино. Но пока это моя война - война Мерфи (помните замечательный фильм с Питером О'Тулом?). Я поставил себе задачу. Я лидер. И не люблю проигрывать. Повторяю: мне от этого не надо ни-че-го. Я самодостаточный человек. У меня есть все для того, чтобы я мог - слава тебе Господи! - жить. Конечно, всегда могут прийти и постучать в дверь: мы обитаем в стране, где ветер может поменяться в любую секунду. Семаго-Искариот присылал ко мне на студию четыре проверки после "Сибирского цирюльника" – с изъятием документов. Эти люди не способны вообразить, что мне интереснее не украсть, а потратить деньги на съемки. Мы отреставрировали колокольню Ивана Великого, выполнив часть федеральной программы к 850-летию Москвы, для того, чтобы снимать на Соборной площади. У меня у артистов - молодых! - были вагончики с теплой водой и туалетом. Они не ели мамины бутерброды в холодном автобусе - их кормили горячей едой. Мы Москве так-и-ие деньги заплатили, чтобы снимать на улицах! Наконец, мы заплатили все налоги. Это первая и пока единственая картина, которая сделана в нашей стране по закону - без отката, когда тебе дают десять миллионов, ты восемь возвращаешь, снимаешь на остальное, а делаешь вид, будто снимаешь на все десять. - Но с первого января эта система, похоже, работать перестанет. Истекает срок действия льгот на прибыль в сфере кино, которые и делали выгодной систему отката. - Так потому я и говорю об откате, что это перестает действовать. Год назад меня назвали бы предателем, который лишает людей последней возможности снимать кино. - Может, сомнения в вашей искренности возникают потому, что вы слишком роскошно организовали прошлый съезд Союза, на котором и стали его главой? Зачем было проводить его с такой помпой в Кремлевском Дворце? Именно это раздразнило часть кинематографистов и населения. - А я не понимаю, почему недемократично собрать на съезд всех членов Союза - четыре тысячи, а демократично - только часть, восемьсот человек? И я хотел собрать всех именно во Дворце Съездов. Да, я раздразнил, понимаю. Но что вы можете сказать против? Разве я ваши деньги на съезд взял? Я их сам достал. Что сказать: я видел еще на съезде, как мыши там… Ну и пусть. Как мой отец замечательно говорит: "Лучше пусть завидуют, чем сочувствуют". Вышел бы человек на трибуну - хоть один - и заявил: "Я не понимаю, зачем мы здесь?". Такой идеологически направленный человек. Для которого Дворец съездов, Кремль, гимн, любые государственность и упоминание о власти сами по себе отвратительны. Я понимаю такую позицию, это своего рода отклонение, как есть другие отклонения: казаки, в чужих орденах, с вермишелью в бороде, в лампасах, с нагайками, никакие, на самом деле, не казаки, а чуть пьяные, постоянно говорящие о России и осеняющие себя крестным знамением при виде троллейбуса ряженые (настоящих казаков я знаю и они совсем другие). Чем плохо было собраться в Кремле? Ну единственно тем плохо, что обычно на съездах и пленумах к пяти часам четыреста человек поддадых, а так (смеется) было тысячи две. - Давайте последний раз вернемся к съезду предстоящему. Какова ваша программа? - Есть проблемы элементарного выживания и восстановления справедливости – и глобальные проблемы киноиндустрии. Проблем выживания четыре: надо объединить все союзы в один, чтобы Московский, Петербургский и другие самоликвидировались, став региональными отделениями, и имущество Союза кинематографистов России стало единым и неделимым. Надо решить проблему Киноцентра. Поднять Болшево за счет продажи Красной Пахры (и то, и другое нам не потянуть). Привести в божеский вид здание Союза и Дома кино, сохранив площади Союза, но все же за счет коммерческой деятельности. Что до глобальных задач, то хочу, чтобы съезд принял решение об обращении к правительству и президенту относительно отчислений от каждого проданного билета на американский блокбастер на производство нашего кино. Как это происходит во Франции - пятнадцать процентов. - Кто будет контролировать и распределять эти потоки - Союз или Министерство культуры? - Не знаю. Это как раз то, чем я не позволяю себе заниматься. Не хочу быть дилетантом. Проблемы, которые получил Союз, создали дилетанты, которые все понимают и в юриспруденции, и в строительстве, и в финансах, а в результате все заканчивается бесконечными проигранными судами. - Но тогда должны быть единая форма билета во всех кинотеатрах и полный компьютерный учет. - Правильно: одно тянет другое. - Еще тема, с которой вы наверняка выйдете на съезд. У вас есть какая-то идея госпротекционирования съемок исторических картин - в том числе ремейков старых советских. - Меня многие считают сумасшедшим (что, наверное, в определеной степени и есть), но я наблюдал, как дети смотрят по телевизору "Илью Муромца". Клиповая эстетика, которую вкачивает в них реклама, изменила их менталитет, но суть его, национальное самосознание, некий национальный иммунитет, корневая система, основанная на истории и культуре, сохранлись. Поэтому они воспринимают и суть "Муромца", но она отстает от формы. Ведь накануне они посмотрели "Скорость-2" с компьютерными эффектами. И вот вопрос: а почему не взять сценарий "Муромца" и не снять по нему фильм в новых технологиях с Абдуловым, Машковым, Меньшиковым, Ярмольником, Янковским, Михалковым? - Извините, а кто будет снимать? Большой бюджет, массовки… У нас ведь, кроме вас, большие постановочные картины никто давно не делал. Назовите хоть двух человек. - Балабанов сможет - он серьезный профессионал. У меня тоже в пятьдесят два год первый раз в кадре было пять тысяч человек массовки. Я тоже очумел и не знал, что с ними делать. Тоже учился. Хотиненко Володя – что, не справится? Не знаю, Разенков например, или Егор Кончаловский, или младший Кеосаян. Не можете - пригласите англичанина. Азарт должен быть! - Идея не столь утопическая, если учесть, что в кино все-таки, кажется, готов прийти крупный бизнес. Студию в Сочи, например, собираются строить. Владимир Потанин сказал газете "Ведомости", что у него какие-то дела с вами. Можете открыть секрет? - (Продумывая формулировку) Мы готовим серьезную инвестиционную программу проката, показа и производства фильмов. - Не только наших? - Не только. - Как вы вообще оцениваете наши национальные киноперспективы? - Вообще в России искони все может произрасти только самостоятельно и естественно. То, что форсируют насильно, потом всегда разваливается. Так БАМ стал омерзительным забытым местом, так перепаханная целина превратилась в пустыню. Главное не мешать. Сейчас назревает момент, когда начинает параллельно развиваться интерес и к кино как бизнесу (прокат, строительство кинотеатров – пока в пользу американского блокбастерного кино), и к кинопроизводству. Ведь опыт показывает, что люди стосковались по своему кино. Пусть оно будет про XIX век (доказал "Цирюльник") пусть - как "Брат-2" - отражает ностальгию по сатисфакции, сведению счетов, но и желание верить, что мы что-то собой представляем. Что мы не просто унылое стадо наркоманов и преступников, тогда как другие в белых фраках. - Вам нравится "Брат-2"? - Это очень профессиональное кино и кроме того идеально просчитанное. Грамотная акция, связанная со знанием температуры в обществе. Точно выполнена задача по обслуживанию определенных слоев публики. Все элементы грамотно собраны в кострукцию: там и попса, и звезда шоу-бизнеса, и мера национализма, шовинизма даже - причем шовинизма, направленного не внутрь страны, а вовне, что объединяет всех, кто внутри. Я оцениваю цинично - как кинематографист и не говорю сейчас о других аспектах, связанных с этим фильмом. Мне нравится фраза из летописи XII века, где сказано, что нечто не получилось, поскольку делалось с тяжким звероподобным рвением. Как с тяжким звероподобым рвением мы бросились в объятия западной цивилизации, так теперь с тем же звероподобным рвением начинаем ее поносить. Но этот откат начинает возвращать нашего зрителя к его генетической, исторической, культурной памяти. К менталитету людей, из недр которых вырос, скажем, Федор Михайлович Достоевский, написавший роман в пятьсот страниц о том, как молодой человек кокнул бабушку и что с ним стало внутри после того, как он преступил Божий закон. Я обожаю американское кино. Но просто мы - немножко другие. Хотя бы по нашей литературе. Бондарчук, Рязанов, Данелия, Гайдай, Озеров, Таланкин - совершенно разные художники, но они делали имперское кино… - Рязанов, вы считаете, тоже? - Конечно. Рязанову дозволялось выпускать пар из народа и из себя - той же картиной "Гараж". Под "имперскостью" я понимаю не помпезность, а массовость. Страна – огромная империя. Когда фильм смотрит семьдесят миллионов зрителей - это серьезно. Наличие такого кино позволяло существовать в его тени или, если хотите, на его свету Тарковскому, Кире Муратовой, Панфилову, Андрею Смирнову, Леше Герману, Климову, Шепитько. Однако, только из фильмов подобного круга национального кинематографа создаться не может. - Все та же проблема: откуда возьмутся режиссеры, способные снимать качественное массовое кино. У нас сейчас и десяти не наберется. - Сейчас основные творческие силы пожирает телевидение. А скоро часть этих людей, которые поднаторят на дешевых сериалах, придут в кино. - Кто все же, на ваш взгляд, сыграет главную роль "в деле возрождения отечественного кино": частный бизнес или государство? - Вместе. Их нельзя разделить даже в Америке. Кто субсидирует американское кино? Считается, частники. А кто субсидировал картину Air Force One - "Самолет президента"? Пентагон. - Недавно читал, что ведущие американские кинематографисты собрались вместе с высокими чиновниками, чтобы вместе обсудить, как исправить в помощью кино образ Америки, ухудшившийся в мире после начала бомбардировок. - Ю а уэлкам. И цензура. И ряд картин закрыт. И возникает вопрос о непоказе фильмов, разлагающих патриотические чувства американцев. Мы в подобной ситуации возмутимся. В том же Союзе мгновенно соберем "Пленум по свободе слова". Потом нас сломают или не сломают, кто-то уйдет в несознанку. Американцы же отправятся по намеченному пути спокойно и ясно. Это я понял еще после письма с поправками по "Сибирскому цирюльнику", которое мне написал Кевин Костнер (мы пытались привлечь его к проекту): чтобы американский сержант не был так груб и знал Моцарта, а Джейн, коли уж служила проституткой, пусть лучше превратится в англичанку. Это несколько лет назад! Сейчас американцы все с наслаждением выполнят и не будут ощущать над собой никакого насилия, поскольку, это нужно сегодня нашей Америке. Они раскупили флаги, противогазы и антибиотики - потрясающе! Если бы я снял картину, абсолютно зеркальную спилберговской, только не про рядового Райана, а про рядового Иванова, что бы все вокруг сказали? - Что это: а) соцреалистическое кино, б) патриотико-шовинистическое… - И что все ложь! Грязная ложь, фальсификация. - Что это ложь, у нас про Спилберга тоже писали. - Но он же снимал картину для американцев. Ему все равно, что скажут про нее в редакции московской газеты. - Раз уж заговорили про "Рядового Иванова": вы какой проект первым затеваете – "Статского советника" или "Утомленных солнцем-2"? - Оба. - Параллельно? И когда? - Даст Господь, съемки "Статского советника" должны начаться 16-20 февраля. И через год фильм появится. - Фандорин - Меньшиков? - Конечно. - Сценарий готов? - Акунин написал пять вариантов, постепенно мы все утрясли, я высказывал лишь свои соображения. Самая большая победа в том, что я убедил Акунина сделать финал не таким, как в романе. - Там в финале Фандорин уходит с гослужбы. - Здесь - посмотрим. - А вы, кажется, сыграете того типа - высокого чиновника из Петербурга, который приезжает и затевает все гадостные интриги? - Да, негодяя Пожарского. (Со смехом) Кому еще негодяя играть? В глазах общественности все сомкнется. - "Утомленные солнцем-2" - это про какие годы? - Сорок третий - сорок четвертый, но во флэшбеках будет сорок первый - таким кошмаром. Проблема в том, что у меня полный прилавок потрясающих продуктов (придуманных сцен), и я не знаю, какую выбрать кастрюлю. Сегодня снимать сюжетную картину, так как сделаны "Утомленные солнцем", по-моему, невозможно. Мне очень страшно взять за основу ту форму, которая приходит голову. Страшно. Хотя само по себе это классно, когда картина собирается для зрителя воедино лишь в тот момент, когда он вышел из зала. - То есть вы хотите сказать, что это будет не вполне повествовательная картина. (Пауза). Какой-то пример, чтбы было понятнее, можете привести? - Могу. (Щелкает пальцами, но не приводит.) - Но жесткая будет картина, настоящая военная? - Да-да, и в связи с этим очень важная часть - изобразительное решение. Я пересмотрел много американской военной хроники. Она цветная! Смотреть невозможно, потому что в сознании война черно-белая. Если вы вспомните картину "Они сражались за Родину", то она почти вся снята против света, почти вся в дыму - очень черном. Там нет лобового цвета. А мы хотим пойти еще дальше. В этом смысле многое уже сделал Кубрик в "Цельнометаллическом жилете". Там все в серебре, в серости, все монохромное немножко. Такое все странноватое - и не цвет, и не ч/б: насторащивающее и тревожащее. И самое главное - масштаб. (Пересказ придуманных эпизодов, в которых сверхмасштабность соединяется с макро-деталями, впечатление производит сильное. Увы, дал подписку о неразглашении.) Мы уже полтора года не садимся за стол, чтобы не стать рабами написанного. Писать сценарий будем с Тюриным, с Рудиком, сумасшедшим моим. Потом с Душаном Ковачевичем, сценаристом "Андерграунда" Кустурицы: мне кажется, что взгляд со стороны – человека, который никак не связан с нашей войной, был бы хорош. Наконец может, даст Бог, Рустам Ибрагимбеков подключится (глава Конфедерации Союзов кинематографистов - главный оппонент Михалкова в сражении за Киноцентр – Ю. Г.). (Сам начинает ржать). А вообще моя ситуация – скажи, неслабая? Скажи, да?..