Назад в будущее
Вспоминаются: случайно попавший в коробку со всякой мультипликационной чепухой неправильный "взрослый" календарик за 50 копеек, в котором, если его повертеть, картинка с круглым космическим кораблем меняется на изображение сидящей по-турецки бритой девушки с огромными глазами; октябрята из младшего отряда, прыгающие на тебя с криком "Я - биомасса, я тебя проглочу!", и непонятное слово "тернии", значение которого приходится смотреть в словаре Ожегова... "Москву-Кассиопею" и "Отроков во Вселенной" Ричарда Викторова и "Гостью из будущего" по сценарию Булычева показывали по телевизору в каникулы, на их совместный фильм "Через тернии к звездам" школьников выводили в кино - слишком масштабным было зрелище, слишком правдоподобно передвигались космонавты в безвоздушном пространстве, слишком волнующе бурлила биомасса и слишком неожиданно вскакивал из-за стола Туранчокс, вызывая в зале вздох удивления: "О-о-он карлик?!" "Тернии" стали апофеозом советской фантастики, в которой будущее состоит из автоматов для телепортации, космических кораблей и суперсовременных ламповых компьютеров с памятью мегабайта четыре, в которой смутные догадки, наивно и схематично предугадывающие грядущие открытия вроде клонирования, сочетаются с гуманистическим пафосом и высоким штилем - взять хотя бы всех этих "отроков" и "терниев" в названиях. Фантастика Викторова сейчас, спустя 20 лет, кажется абсолютно ненаучной, раздражающей тех, кто даже сказку склонен поверять алгеброй: полфильма ломаешь себе голову, как же все-таки пионеры, потерявшие корабль, вернутся из межгалактического путешествия на Землю, - и, на тебе, появляется волшебник Смоктуновский, говорит "пора домой" и щелкает пальцами. Финальные титры. Предвкушаешь масштабную панораму возрождающейся планеты Дессы, но кадр с усмиренной биомассой сменяется кадром, в котором чьи-то руки лепят из теста шарик, льют на него воду, высыпают семена - сугубо метафорический подход к решению важной экологической проблемы. Раз - и бритая Метелкина остается стоять на едва зазеленевшем поле с черной кошкой у ног. Кир Булычев, кстати, в разговоре с корреспондентом "Известий" отмахнулся от всяких аналогий с ридлискоттовским "Чужим" - в 1979 году, когда был закончен сценарий "Терниев", ни о какой Эллен Рипли с ее Рыжиком, гуляющим по "Ностромо" так же, как черная кошка по звездолету "Пушкин", в СССР еще никто не слышал. Многие эпизоды, однако, вызывают запоздалое восхищение: оказывается, в советском кино злодеи торговали воздухом не хуже, чем в блокбастере "Вспомнить все" со Шварценеггером, герои гнули взглядом ложки не хуже, чем в "Матрице", а ненастоящая девушка Нийя по части гуманизма не уступала роботам из "Искусственного интеллекта". Что касается биомассы, способной надолго занять детское воображение, то ее придумал не кумир школьников Булычев, а сам Викторов, и изготовлена она была при помощи специальной субстанции для тушения пожаров. Сейчас Кир Булычев жалеет только обо одном: "Нет Ричарда". Режиссер умер в 1983 году - "Тернии" стали его последним фильмом. "Тогда ему так и не удалось сделать то, что ему хотелось", - говорит писатель, которого Викторов в свое время избавил от всех проблем, связанных с прохождением цензуры. Тогда, например, не удалось закончить картину уведомлением, что все пейзажи умирающей планеты Дессы сняты на территории СССР. Новую версию - в соответствии с актуальным теперь глобализмом - Николай Викторов заканчивает титром: "Все пейзажи планеты Дессы сняты на планете Земля". PS. Пока фильм идет в Нижнем Новгороде, Архангельске, Челябинске и в подольском кинотеатре "25-й кадр". В Москве его можно будет посмотреть только в конце ноября.
