Инвентаризация

Начнем с энциклопедии. Главная особенность этой книги в том, что в ней нашлось место практически всем более или менее известным художникам. Тут, на самом деле, хочется расплакаться: тысяча статей, то есть тысяча мастеров, - это ужасно мало для национальной художественной школы, чья история насчитывает тысячу лет. Хотя, получается, что каждый год в России рождается по художнику - не так уж и плохо. Важно, впрочем, другое: в энциклопедию включены живописцы, скульпторы, архитекторы разных стилей и направлений, великие и малоизвестные, хрестоматийные и "пропущенные". На любой вкус. Есть в энциклопедии и современные художники: как представители неофициального искусства (Юло Соостер, Юрий Злотников, Илья Кабаков и многие другие), так и их антиподы - "суровостильцы" Таир Салахов, Павел Никоновов и Николай Андронов. Есть даже официоз - Илья Глазунов, Александр Шилов и Зураб Церетели (почему-то, правда, нет сегодняшних их оппонентов - московских акционистов во главе с Олегом Куликом). Наряду со справками об отдельных мастерах, в книгу включены общие статьи об эпохах, стилях и направлениях. Вот первые страницы энциклопедии: Абрамцевский кружок, Абстрактное искусство, Авангард (кстати, вообще самая большая статья в книге), дальше идут Айвазовский и Академия художеств. Вполне отражает расклад сил в истории русского искусства. Издатели, впрочем, стремились даже не к объективности, а к панорамности. Благодаря им, мы, наконец, получили практически полный список русских художников (его, конечно, не сравнить со списком членов Союза художников СССР, который был в несколько раз больше, но ведь, напомним, речь идет не о телефонном справочнике, а об энциклопедии). То есть, по существу, издательство "Трилистник" взяло на себя тяжкий и неблагодарный труд - провести инвентаризацию истории русского искусства. Эту же задачу неожиданно поставил перед собой и главный музей национального искусства - Третьяковская галерея. Точнее, ее вновь назначенный замдиректора Александр Морозов, доктор наук, профессор Московского Университета, автор многочисленных статей и книг. Он фактически стал куратором той части Третьяковки (на Крымском валу), которая посвящена XX веку. У Александра Ильича планов, естественно, громадье, но, по его собственным словам (см. интервью), чтобы хоть что-то изменить, нужно понять, что все-таки есть в гигантском собрании галереи. Новая экспозиция искусства XX века складывалась в Третьяковке достаточно долго, но вполне спонтанно. Единого взгляда на историю в ней не чувствуется. Потому приход в музей профессионала такого уровня (пусть и не имеющего опыта кураторской работы) можно только приветствовать. Другое дело: тот факт, что этим профессионалом стал именно Александр Морозов, многих как минимум насторожил. В художественных кругах Морозов известен: а) как борец с реакционной Академией художеств в 70-е и 80-е годы и б) как борец с актуальным искусством в 90-е. На протяжении всех этих лет он оставался одним из апологетов "сурового стиля" и так называемого молодежного искусства 60-х - 80-х годов (о нем самая знаменитая книга Морозова - "Поколение молодых", изданная в 1989 году), и, соответственно, недолюбливал неофициальное искусство и все с ним связанное. Отсюда и настороженность: а что будет с только что переданной в Третьяковку коллекцией Андрея Ерофеева, вероятно, лучшем собрании отечественного искусства 50-х - 90-х годов? И будет ли новая экспозиция отражать вкусы и пристрастия одного человека - лично Александра Морозова? Кого он предпочтет: Малевича или Дейнеку, Кабакова или Попкова? Пока Александр Ильич уверяет, что, подобно "Трилистнику", покажет панораму русского искусства XX века. Посмотрим, что получится. Александр МОРОЗОВ ответил на вопросы "Известий": - Вы планируете менять существующую экспозицию? - Я не удовлетворен этой экспозицией, ее, конечно, нужно менять, но это будет сложный и длительный процесс. Готовой конструкции, которую я хотел бы немедленно воплотить, у меня нет. Но не потому, что у меня нет определенных суждений о процессах в искусстве этого времени, но, прежде всего, в силу того, что Третьяковская галерея имеет колоссальные фонды: это десятки тысяч единиц хранения, о которых, между прочим, почти никто не знает. Поэтому приходить с какой-то заданной концепцией просто наивно. Сначала мне хотелось бы показать большие фрагменты экспозиции на временных выставках, типа открытого запасника. Пусть картины будут висеть в 125 рядов, главное - опубликовать эти вещи. - И все же, у вас уже есть конкретные предложения по структуре экспозиции? - Я должен буду думать о пропорциях. Музейщик несет ответственность за репрезентацию истории, поэтому подавлять одну эпоху другой, одну тенденцию другой я считаю нарушением музейной политики в широком смысле слова. Но уже сейчас мне хотелось бы устранить дикости. В одном зале, например, рядом висят три картины, представляющие три потока в отечественном искусстве послевоенного периода, которые мои коллеги, делавшие нынешнюю экспозицию, определили как официоз, диссидентскую альтернативу и что-то среднее, что называют "левым МОСХом". Это "Геологи" Никонова, Янкилевский и Белютин. Я считаю своей священной обязанностью ликвидировать это глупое столкновение, которое элементарно мешает воспринять все три произведения. - То есть вы просто снимете "диссидентскую алтьтернативу", то есть картину Янкилевского? - Нет, конечно, это его довольно репрезентативная ранняя вещь, она останется. "Геологи" также останутся - как одна из классических вещей своего рода. Что касается Белютина, я считаю, что представительство его студии должно быть увеличено. - Сейчас экспозиция XX века начинается с Петрова-Водкина. Будет по-другому? - Я, как и мои коллеги, члены ученого совета Третьяковской галереи, считаю, что экспозицию надо начинать с "Голубой розы". - Но не с Малевича, например? Тем самым сделав историю русского искусства параллельной истории западного? Можно ведь будет протянуть эту авангардную линию и дальше. - Двадцать лет я преподаю в университете и постоянно сталкиваюсь с предложением: а не похоронить ли нам все это советское искусство? Оставить только одну авангардную линию - примерно то же самое. Для меня это значило бы перечеркнуть и похоронить часть культуры, которая, независимо от того, хороша она или плоха, должна быть репрезентирована. Не наше дело, так сказать, палачествовать над тем временем. Придут другие поколения. Считаю своим долгом создать для них возможность выбора. - Когда-то вы боролись с Академией художеств, а теперь сами избраны член-корром. - Да, это, конечно, некий парадокс, но не столько даже моей судьбы, сколько судеб нашей культуры - изменилась академия. Она отказалась от самых неприемлемых для меня идеологических позиций, искажавших представления об искусстве. Она прекратила борьбу за соцреализм. Все, мне этого достаточно. - С академией вы примирились. А с неофициальным искусством? Какова судьба коллекции Андрея Ерофеева? - Решение о передаче собрания Ерофеева в Третьяковку состоялось до меня, где-то в пространстве министерства культуры. Сейчас идет работа по физической передаче коллекции, она уже по закону в структуре галереи. Там она и будет. Наша задача - найти ей место пребывания, пространство, в котором она может быть показана. - Она будет выставлена отдельно, как целостная коллекция, или же какие-то ее части войдут в постоянную экспозицию? - Для начала, безусловно, как целостная коллекция. Было бы странно нарушать авторский принцип, да и совершенно не понятно, как монтировать фрагменты коллекции Ерофеева с собранием галереи. Не секрет, неоавангардная, скажем так, линия послевоенного искусства очень плохо представлена в Третьяковке. - А что будет с актуальным искусством? - В Третьяковку я пришел как профессионал, я буду делать то, что и сказал: музейщик не может подавлять одну тенденцию другой. Но если мне будут жужжать в уши, что это гениально, когда мальчик или девочка ходят с голой попкой, и я немедленно должен взять такое искусство в Третьяковскую галерею, я не поверю и не смогу.