МАРКУС ВОЛЬФ: "Я НЕ БЫЛ СОВЕТСКИМ САТЕЛЛИТОМ"

- В свое время вы считались большим поклонником идей Михаила Горбачева. Что вы думаете о нем сегодня ? - Моя оценка Горбачева сильно изменилась. Я действительно считался самым горячим сторонником его линии в ГДР вплоть до конца 1989 года. Но потом наступило личное разочарование. Я написал ему два письма, в которых просил использовать его личный авторитет в Германии, чтобы он воспрепятствовал преследованиям сотрудников разведки ГДР и ее агентов на Западе. Но он и пальцем не пошевелил, чтобы спасти не только их, но и все политическое руководство ГДР, которое было брошено на произвол судьбы. - Как вы это себе представляете? Горбачев дает канцлеру Гельмуту Колю список из десяти, ста или тысячи фамилий и говорит: "Этих не трогайте!"? Едва ли это было реально... - Это было возможно. Министр ведомства федерального канцлера, ближайший советник Коля Хорст Тельчик пишет в своих мемуарах, что именно этого и ждали от Горбачева. - Вы обрадовались, когда узнали 19 августа 1991 года, что Горбачев под арестом в Крыму, а один из лидеров заговора против него - ваш коллега Владимир Крючков? - Нет, я не мог радоваться, потому что это случилось вместе с распадом Советского Союза, а для меня это было так же мало радостно, как уход в историю ГДР. - Ваша служба считалась самой эффективной разведкой Варшавского Договора, не считая КГБ. Чем объяснить этот успех? - Создавать разведку нам помогали коллеги из Москвы. Но мы очень быстро заимели свой собственный опыт и сумели приспособиться к существующим в Германии условиям. Конечно, у нас было преимущество. Главным объектом нашей деятельности была ФРГ. Все-таки и там, и там немцы, один язык, похожие обычаи, сходное мышление. Но есть еще один важный момент. Разведка ГДР действовала, конечно, исходя из определенных политических и идейных принципов, но все же у нас был широкий подход. Когда мы искали подходы к интересующим нас людям, мы не ждали от них каких-то признаний в преданности коммунистической идее. - Кто был вашим лучшим агентом ? - Если не считать начальника разведки, такого не было (смеется). На самом деле наш успех заключался в большом количестве агентов. Многие считают суперагентом Гюнтера Гийома, который работал личным помощником канцлера Вилли Брандта. Но ведь и он какими-то суперсекретами не владел. Просто он обеспечивал нас ценной политической информацией, которая позволила заключить, что новая "восточная политика" Брандта - это не политическая уловка. Разоблачение Гийома было для разведки ГДР серьезным политическим провалом. - Ваша служба применяла и весьма жесткие методы. В своей книге вы описываете как вербовали секретарш, знакомя их мужчинами-агентами Вашей службы - так называемый "метод Ромео". Многие из этих женщин верили, что это действительно любовь, а на самом деле у этих мужчин были в ГДР семьи, дети... - И все же главных успехов наша служба добивалась там, где была идейная основа сотрудничества. Но, естественно, мы не пренебрегали и подкупом, если требовали обстоятельства. Кстати, наш опыт показал, что, например, шантаж - не очень эффективный метод вербовки. Ну, а что касается, так называемых "ромео" - кстати, это их пресса так окрестила - то мы их специально не готовили. Как правило, это не было просто циничное использование женских слабостей, а взаимное увлечение, которое постепенно приводило к идейному сближению. Вы говорите об инсценировке свадеб. Пару раз такое действительно было, и для журналистов такие истории, конечно, лакомый кусок. Но я никаких неприятных чувств не испытываю. Если не использовать такие методы, то нужно просто запретить все разведки во всех странах. - Ваши люди работали в самом сердце спецслужб ФРГ. Такие агенты как Клаус Курон и Ханс-Йоахим Тидге входили в высшее руководство западногерманской контрразведки. Почему проиграли все же вы ? - Тут причины далеки от разведки или контрразведки. Это политика. Разведка ГДР работала вполне успешно. Но она не способна была оказать влияние на руководство страны. чтобы убедить его провести необходимые реформы внутри страны, которые я считал неизбежными уже тогда. Это стало одной из причин, по которым я попросился в отставку еще в 1983 году. - Ну, а что мешало Вам выступить за реформы ? Вы были заместителем министра госбезопасности Эриха Мильке, влиятельнейшим политиком ? - Я и сам себе задаю этот вопрос и честного ответа у меня на него нет. Система была такая. Я прекрасно отдавал себе отчет чего можно и чего нельзя добиться в Центральном Комитете, членом которого я, кстати, не был и всячески старался им не стать. Ну, вышел бы я на трибуну, сказал бы: "Слушайте, мы живем не так, нужно все делать по-другому". Из этого все равно ничего не вышло бы ! Я был доволен своей работой, считал ее важной, а к партийному руководству я никогда не был близок. На мою позицию можно смотреть скептически, но тогда думал именно так. - В своих мемуарах Вы пишете, что ничего не знали о присутствии террористов из так называемой "Фракции красной армии" (РАФ), левацкой организации, терроризировавшей ФРГ в семидесятые и восьмидесятые годы, о визитах в ГДР международного террориста Карлоса по кличке "Шакал", палестинских террористов. В то же время западные авторы, например, бывший америкский разведчик Джон Кохлер в своей книге "Штази" приводят документы, вроде циркулярного письма Мильке, из которых следует, что вы были в курсе... - Я знаю этот документ. Но это был обзор для руководства страны, из которого, кстати, следовало, что в ГДР были очень обеспокоены деятельностью, например, палестинцев на нашей территории. Но ведь со службой безопасности Организации освобождения Палестины у нас были вполне конкретные связи, но ведь мы и не считали Ясира Арафата и ООП террористами. - Предположим. Но в том же циркулярном письме говорилось и о "Фракции красной армии" ? - О том, что некоторые члены РАФ укрывались в ГДР знал очень узкий круг людей. Ими занималось то управление министерства госбезопасности, которое мне не подчинялось. - Как складывались Ваши отношения с коллегами из КГБ ? Вы были полностью открыты или что-то скрывали от Москвы ? - Я никогда не чувствовал себя советским сателлитом. Многие годы проведенные в СССР давали мне это право. Отношения были хорошие, со многими дружественные и теплые. Но законы конспирации действуют и в отношении коллег. Москва получала от нас информацию, но не сведения об агентуре - А разведки других социалистических стран ? С какими у вашей службы были самые тесные связи ? - У каждого была своя, так сказать, специализация. Например, польская и венгерская разведки обладали хорошими источниками по Ватикану. а у нас почти ничего не было. С другой стороны, научно-техническая разведка у моей службы была на высоте и мы взаимно делились информацией. Мы все же концентрировались на ФРГ и Западном Берлине. А это интересовало все соцстраны. Пожалуй, если не считать румынскую разведку, у нас со всеми были тесные отношения. С румынами всегда были проблемы - вспомните, у них всегда была своя линия и в Совете экономической взаимопомощи. - Вы поддерживаете контакты с бывшими руководителями разведок соцстран ? - Чисто личные - и с немногими. В Венгрии, когда отдыхаю или лечусь, бывает встречаюсь с одним-двумя бывшими коллегами. - Вы знали многих руководителей СССР. Кто произвел на Вас самое большое впечатление ? - Это был Юрий Владимирович Андропов. Мы с ним много общались, он всегда принимал меня, даже когда я приезжал в Советский Союз на отдых. С ним можно было говорить прямо. Я часто делился с ним своими сомнениями по поводу ситуации в ГДР. Кроме того, я трижды предлагал ему обменять Гюнтера Гийома на диссидента Анатолия Щаранского. Этого очень хотели американцы, но Андропов мне отказал. - Вы говорите, что Андропов все понимал. Почему он не предпринял реформы раньше ? - Не знаю почему, но знаю, что планы были. От Владимира Крючкова, будущего председателя КГБ, который был очень близок к Андропову, я слышал, что обсуждалась даже возможность допустить существование других партий. Андропову очень нравилась та политика, которую проводил Янош Кадар в Венгрии, особенно экономические преобразования. - Ну, а личное общение с Андроповым как проходило ? - Он отличался от других. Никаких попоек, анекдотов. Он даже за столом любил говорить на серьезные темы. - А Хрущев и Брежнев ? - В Америке Хрущев, наверное, стал бы сенатором. У Хрущева был абсолютный талант общения с людьми. В ГДР он был очень популярен даже тогда, когда его разлюбили в СССР. Помню, сопровождал его на Лейпцигскую ярмарку. так там был жуткий ветер, который унес конспект его выступления. Так Хрущев говорил без бумажки в пять раз дольше, чем предполагалось. Ну, а Брежнев это было грустно, особенно под конец его жизни. Он, по-моему, отрицательно повлиял на судьбу Советского Союза. В пятницу "Известия" публикуют в рубрике "10 лет без СССР" интервью с людьми, которые находились по разные стороны исторической баррикады. Один из них - российский архивист - исследовал историю советской цензуры, историю сокрытия свободы. Другой - гэдээровский чекист - эту свободу как раз и закрывал непроницаемой завесой тайны. Но бывают моменты, когда противоположности встречаются в одной точке. Эта точка - историческая память. В 1990 году после публикации в журнале "Новый мир" глав из "Архипелага ГУЛАГ" Солженицына обессмыслилась советская цензура; а после того как пала Берлинская стена, обессмыслилась и советская империя. Потому что она, как ссохшаяся бочка, удерживалась восточноевропейским обручем; стоило внешнему скрепу треснуть, как сами собой стали отваливаться ненадежные территории внутри СССР. В ближайшее воскресенье мы будем отмечать десятилетний юбилей "официального" начала конца Советского Союза. Но у всякой истории есть своя предыстория.