"ДОН ЖУАН" ПРИХОДИТ КСТАТИ

Было время - "Продолжение Дон Жуана" ставил Эфрос: заглавную роль исполнял Андрей Миронов, Лепорелло был Лев Дуров... У Михаила Горевого Дон Жуаном стал безвестный Раш Виберг, а Лепорелло в одном из составов играет сам режиссер. Зал тем не менее в восторге. Михаил Горевой честен - люди получили то, что он им обещал. Реклама сулила "обжигающие страсти вечного любовника, зажигательные танцы, костюмы "от кутюр" - и все оказалось в наличии. Страсти обжигают, танцоры танцуют, Дон Жуан щеголяет в кожаных штанах, а его возлюбленная - в черном кружевном белье. Рецепт, по которым стряпают средней руки антрепризные спектакли, выдержан почти полностью (много музыки и танцев, немного секса, в главной роли красивая актриса - вот только ни одной "звезды" Михаил Горевой так и не нашел). Все как обычно, и люди, с аппетитом потребляющие этот культурный продукт, интереснее того, что происходит на сцене. Лето - время театрального безвременья, и то, что обычно в Москве не показывают (основной навар антрепризы снимают на периферии), начинает задавать тон на театральных афишах. На три летних месяца московская сцена становится провинциальной, и это оказывается прибыльным делом - в отпуск уходят не только театры, но и публика, и залы заполняют совсем иные лица. "Последний Дон Жуан" идеально приспособлен ко вкусам тех, кто не ходит на спектакли Някрошюса и Фоменко - исчерпывающее представление о нем дает занавес, выдержанный в ядовитых сине-бурых тонах. Юная и прекрасная дева лежит на спинке, зажав в зубах толстую горящую свечу (жертва "обжигающей страсти" напоминает красотку с рекламной листовки, свечка ассоциируется и с погребальной церемонией, и с оральным сексом) - а окружают прекрасное тело горы, долины и прочие красоты природы. Все это напоминает фотообои, и с самого начала настраивает зрителей на нужный лад. Здесь есть все, на что должны откликнуться те, кто воспитан на дамских романах и мексиканских сериалах: во-первых, намек на плотские удовольствия, во-вторых, своего рода поэзия, мистический флер, нечто высокое, связанное с красотой и любовью... Этому точно следует и спектакль: пьеса Радзинского стала поводом для того, чтобы режиссер Михаил Горевой поговорил "о женском". Так ставили в прошлом веке, когда режиссер разводил мизансцены, следил за тем, чтобы актеры учили текст и подавал платочки примадонне. Немолодой, но видный Дон Жуан сверкает белозубой улыбкой, Лепорелло жмется и хитрит, командор надувает щеки, а скованная, но статная Донна Анна, она же маркиза де Тариф демонстрирует залу стройную шею и соблазнительные ноги. Артисты впрямую гонят авторский текст, растаскивая его на репризы - спектакль не интерпретирует, а пересказывает пьесу Радзинского, но залу довольно и этого. Любая вменяемая дева мечтает о "обжигающих страстях" - она понимает их в меру пережитого и прочитанного, а этим публика "Дон Жуана" не обременена. Такие овации, как устроили детищу Михаила Горевого, бывают нечасто: девушки хлопали, кричали "браво" и после спектакля уходили домой раскрасневшиеся - думать о своем собственном Дон Жуане.