АФРИКАНСКИЙ СССР

В июне 1960 году спецкор "Известий" Станислав Кондрашов ездил в Могадишо на провозглашение независимости Сомалийской республики. Он провел там несколько недель, результатом которых стали не только репортажи в газете, но и книжка "Первый раз в Сомали". Через 41 год еще один корреспондент "Известий" снова поехал в Сомали - первым из русских журналистов после десятилетнего перерыва. Сомали сейчас одна из самых закрытых стран мира, в этом ее можно сравнить, пожалуй, лишь с Афганистаном - но если талибы сами не пускают неверных в свои владения, то к сомалийцам просто боятся ездить. Русская Африка Резонный вопрос читателя - а что мы забыли в Сомали, чем России интересна эта страна? Хотя бы общим прошлым. Восточная Африка, а точнее Африканский Рог, где находится Сомали, хорошо помнит русских (по преданию, первым русским в Сомали был добиравшийся до Индии Афанасий Никитин). В 60-70-е годы тысячи советских специалистов прошли через Сомали - строители, учителя, военные, врачи. Здесь строили школы и больницы, военно-морские базы и посадочную полосу для "Буранов". Еще больше сомалийцев училось в советских вузах. Это была не только помощь дружественному государству (Сомали, кстати, была первой из африканских стран, с кем СССР заключил договор о дружбе), но и закрепление в стратегически важной точке на карте - месте, где соприкасаются Азия и Африка, на южной окраине исламского мира. Русских выгнали из Сомали почти четверть века назад, но нас там очень хорошо помнят. Вылетев из Дубая, Ил-18 с русским экипажем (а кто еще будет летать в эту "черную дыру"?) взял курс на Джибути - промежуточная посадка на пути в Могадишо. В здании джибутийского аэропорта - кроме нас из белых лишь какой-то молодой француз да мужик лет 40 в белой рубашке, почему-то сразу показавшийся соотечественником. "Прикурить не найдется? - он сам нашел повод для знакомства. - Куда летите? В Могадишо? Ну вы даете, ребята, это же хуже Грозного". Но вот семичасовой перелет закончен. Наш самолет сел на песчаный аэродром в саванне в 50 км от Могадишо. Встречать рейс специально приехал министр президентской администрации Хусейн Салах - корреспондент "Известий" и репортеры из телекомпании "Московия" стали первыми русскими журналистами, приехавшими в Сомали за последние десять лет. Сомалийское посольство в Москве не было инициатором этой поездки, им и в голову не могло прийти, что кто-нибудь в России решится поехать в страну, внесенную российским МИДом в список стран, нерекомендованных для поездок наших граждан. В государство, которое уже десять лет фактически не существует, в город, где нет ни одного белого человека. В затерянный мир. Город с фотографии Я знал, что такое Сомали, и по рассказам родителей, с которыми прожил там первый год своей жизни (узнав об этом, сомалийцы говорили мне "уадани" - земляк), старым фото, по книгам и редким телерепортажам. Знал, что в стране была гражданская война и столица разрушена. Но первый день в Могадишо все равно стал шоком. Представьте себе древний белокаменный город, протянувшийся вдоль Индийского океана, со старинными мечетями, колониальными виллами, дворцами, арками и бедными домишками в центре и с лачугами на окраинах. Кроме сомалийцев в Могадишо жили арабы, итальянцы, а потом и русские. Размеренная, неторопливая восточная жизнь с пением муэдзина, с рыночными торговцами и осликами, везущими цистерны с водой. С богатыми и бедными, с молодой интеллигенцией, закончившей итальянские или советские вузы, с песчаными пляжами и верблюдами, с коралловыми рифами и крепостью на берегу океана. Президентский джип с голубым флагом вместо номерного знака мчался за набитым вооруженной охраной открытым "тойотовским" джипом со стоящим у пулемета молодым парнем. Разбитые дороги, пейзаж саванны - с низкорослыми деревьями, одинокими путниками вдоль дороги и небольшими стадами верблюдов (Сомали - страна верблюдов, их здесь десятки миллионов, гораздо больше, чем людей). Жарко, но с приближением к городу все сильнее дует океанский ветер, спасающий от перегрева. Въезжаем в город, и уже на окраинах вдоль дороги видны разбитые корпуса зданий - здесь была школа милиции, здесь - институт. Это строили советские, а это китайцы. А вот и советский госпиталь, вот - школа Бенадир, тоже советские построили. Ну да, как раз в ней и преподавал математику мой отец, рядом и жили. Теперь живут беженцы: сколько точно их - в Могадишо никто не знает. Беженцы из эфиопской провинции Огаден, из восточных районов страны, вроде района Гедо, где была засуха, их лагеря разбросаны и вдоль дорог, и по всему городу. Живут в самодельных палатках из прутьев, похожих на временный дом сомалийских кочевников - акаль, но обтянутых тряпками, и из-за этого вызывающих не этнографическое любопытство, а страх перед болезнями. История первая - советская Огаден - ключевое слово для понимания сомалийских проблем. Мы пролетали над территорией этой эфиопской провинции - редкие города, скудная растительность. Но начиная с провозглашения независимости сомалийские политики мечтали присоединить Огаден, населенный несколькими миллионами сомалийцев. В свое время сомалийцы полушутя-полусерьезно говорили, что хотят построить СССР - союз социалистических сомалийских республик. Стремление к союзу и погубило Сомали. Сомалийцы хотя и разделены на шесть племен, но говорят на одном языке и исповедуют одну религию - ислам. В колониальную эпоху народ был разделен между пятью государствами - Итальянским, Британским и Французским Сомали, Эфиопией и Кенией. В 1960 году в Сомалийскую республику вошли английская (север) и итальянская (центр) части, а французская в 1977-м стала государством Джибути. Сомалийские меньшинства в Кении и Эфиопии так и остались за границей национального государства. Но мечта о единстве всех пяти частей отражена даже в национальном флаге - белая звезда на голубом фоне, и в 1977 году она привела к войне с Эфиопией. К этому времени пришедший к власти после "октябрьской революции" 1969 года бывший главнокомандующий Мохамед Сиад Барре считался одним из надежнейших африканских союзников СССР, его Сомалийская революционная социалистическая партия вела республику по пути "научного социализма", и в Могадишо считали, что Москва по крайней мере не будет мешать планам по захвату Огадена. Кроме того, у Барре был, как ему казалось, "запасной аэродром" - США всячески подталкивали Сомали к разрыву с СССР, обещая большую экономическую помощь. Сначала боевые действия шли успешно для Сомали... Но война между двумя союзниками СССР в Восточной Африке поставила Москву перед сложнейшим выбором: когда сомалийские войска были уже около Аддис-Абебы, Москва предложила воюющим сторонам договориться об образовании конфедерации в составе двух государств и Южного Йемена. В ответ Барре прервал переговоры, а Брежнев разрешил кубинским частям выступить на стороне Эфиопии. Сомали потерпело поражение. Советские представители были высланы из республики, отношения с СССР прекращены. Ставка на США не оправдалась - американская помощь оказалась гораздо меньше обещанной, и Барре потом говорил, что Вашингтон "много обещает, но мало делает". А в 1982-м на севере страны началась партизанская война, потом она перекинулась и на другие районы. В Могадишо обвиняли в поддержке повстанцев Эфиопию. Барре погубила не только проигранная война за Огаден, но и межплеменные разногласия (трабайлизм). Вражды между племенами (каждое из которых подразделяется на несколько кланов) раньше не было, но после провозглашения независимости политики правили, опираясь на собственные кланы. Сначала Барре боролся с племенным протекционизмом, но "все стало портиться после 1974 года", вспоминает Хусейн Салах. Барре стал привлекать к власти представителей собственного клана марехан (племя дарод). Остальные племена чувствовали себя ущемленными, и это подпитывало разгоравшуюся гражданскую войну. К 1990 году Барре уже не контролировал большую часть страны, а несколько повстанческих армий двигались к столице. В январе 1991-го генерал на танке бежал из своей резиденции "Вилла Сомалия". Взяв город, повстанцы не смогли договориться между собой и продолжали воевать - уже друг с другом. Большую часть города контролировал генерал Мохамед Фарах Айдид, выпускник советского бронетанкового училища, самый сильный человек из всех повстанческих лидеров. А государство исчезло - оно прекратило свое существование как-то сразу, как будто генерал Барре увез его с собой в Кению. Не стало ни полиции, ни телевидения, ни газет, ни больниц, ни судов. Была уничтожена и вся промышленность, а вдобавок ко всему на страну обрушилась засуха - начался голод. Страна распалась: северо-западные районы отделились, вернув себе британское название Сомалиленд, северные вспомнили древних египтян (знавших Сомали как страну Пунт) и назвали себя Пунталендом. На юге, по реке Джуба, объявился Джубаленд. Какое-то время самопровозглашенные государства воевали, но в последние годы на севере Сомали стало спокойно, и не признанные никем территории живут мирной и совершенно обособленный жизнью. (В Сомалиленде недавно провели референдум о независимости.) Но самые густонаселенные районы вместе со столицей Могадишо так и остались полем гражданской войны, без власти и закона, раздираемые между несколькими враждующими вождями. Разделенная земля Недалеко от Бенадир президентская вилла - большой белый забор, охрана у входа и шлагбаум при въезде на "правительственную" улицу. Рядом дома министра обороны и других высокопоставленных чиновников. Тут же стоит единственный в городе регулировщик движения в красивой, еще довоенной белой форме. И пара джипов с вооруженными пацанами. Это не армия, это полиция. Дальше картинка меняется - меньше разбитых домов, лавочки вдоль дорог, торгующие мясом, рисом и всякой нехитрой снедью. У магазинов все стены местные художники-самоучки расписали рекламными картинками: компьютеры, машины, самолеты, арабского вида парикмахеры. Много мечетей, причем в хорошем состоянии, что особенно заметно на фоне куч мусора и нищих лачуг по всему городу. Приезжаем в отель. Высокий забор, колючая проволока. Банановые деревья, кондиционеры в удобных номерах, Интернет, спутниковая антенна, прекрасная кухня. В первый же день вечером кто-то удивился - откуда-то тянет трупным запахом. Через пару дней стало ясно откуда: поднявшись на крышу отеля, мы увидели, что прямо за нашим забором раскинулся лагерь беженцев. "Это из Огадена, - сказал портье, - сначала они жили в Байдоа, а уже несколько лет здесь, в Могадишо". Выезд в город - едем в исторический центр. Вернее, в то, что от него осталось. Здания разбиты, что не мешает людям жить в некоторых из них, стаи коз, похожих на диких собак, поедают отбросы. Стоя на берегу, ощущаешь сладковатый запах помойки и тления - даже ветер с океана не в силах отбить его. Рядом международный аэропорт и порт - они давно уже разбиты и сейчас служат лишь предметом борьбы между группировками. Недалеко виднеются остовы затонувших судов. "А здесь проходила "зеленая линия" - прямо около "арки Муссолини". Теперь ее нет, говорят нам, а раньше именно по ней шла граница между зоной, где правил покойный ныне генерал Айдид, и той, где верховодил бывший самопровозглашенный президент Али Махди. В то, что ее нет, верится с трудом - любой могадишец легко расскажет, кто какой район сейчас контролирует. Сейчас город поделен на четыре зоны влияния - сына Айдида Хусейна, "полевых командиров" Османа Ату и Муса Суди и правительства. У всех свои вооруженные отряды, причем все называют их милицией, а правительство - полицией. Правительственные силы внешне ничем не отличаются от других - какая-то форма есть лишь у меньшей их части. При этом формирования Айдида, Ату и Суди не признают власть президента Хасана и его полиции, хотя и стараются не конфликтовать с ними. Просто все знают: там чужая зона, туда лучше не соваться. Последние крупные бои были в мае - между отрядами Айдида и проправительственными частями. Погибло сорок человек, но ситуация в городе не изменилась. Люди с оружием Сколько в городе оружия, не знает никто - нам называли цифру в полмиллиона стволов, но при населении Могадишо в 1,2-1,5 млн она кажется чересчур завышенной. Тем не менее оружия на руках у людей множество. Нет ни одного автомобиля, в котором не сидел хотя бы один автоматчик, в том числе и из-за страха перед грабежами. В открытую работает оружейный рынок, а правительство пытается скупать оружие у населения. Хотя за автомат Калашникова дают по 100-150 долларов, люди расстаются с оружием неохотно. Мало кто верит в то, что в городе станет спокойно - за десять лет люди насмотрелись всякого. Поэтому армии оружия не хватает. Да, в Сомали есть армия, и мы были первыми, кто видел ее парад. (Продолжение следует.)