16.VI - 21.VI

Новый замысел Ю.М. Лужкова, решившего сделать красочный подарок нижегородцам, вызвал много споров. Нижегородский староста гражданин Лебедев, узнав, что глава правительства г. Москвы хочет подарить ему копию памятника гражданину Минину и князю Пожарскому работы И.П. Мартоса, вместо того чтобы явить в своем лице благодарную Россию, напротив, впал в фанаберию и отвечал, что согласен лишь на подлинник и готов выкупить его по сходной цене. Вместо красочного подарка вышел сварливый спор двух коммунальных философов об изящном. Указания на то, что копирование уникальных памятников культуры есть дело странное и противоестественное, не совсем справедливы. Мало того, что Ю.М. Лужков, как архитектор-копиист, украсил столицу весьма большим числом красочных копий, изображающих памятники древности, как утраченные (ХХС, Казанский собор), так и благоприобретенные, т.е. сроду в Москве не стоявшие (Стеночка Плача). Если в древней столице еще нет Notre-Dame de Moscou, точно изображающей свой парижский прототип, то разве что по недостаточному благоволению Ю.М. Лужкова к римско-католической вере. Но справедливость требует отметить, что подобный подход к украшению городов наблюдается и в Западной Европе. На флорентийском Новом Рынке искусный ваятель Пьетро Такка изобразил мощного лесного кабана, которого местные граждане почему-то называют поросенком (il porcellino), и таковой же порчеллино стоит на мюнхенской Карлсштрассе у входа в Баварский музей охоты и рыболовства. Какой-то тосканский руководитель предвосхитил щедрого Ю.М. Лужкова, и результат получился превосходный. Для Мюнхена кабан - живность вполне национальная (см. выражение "баварский хряк"), тогда как Флоренция ассоциируется не столько с хряками, сколько с существами более нежными и воздушными - навроде боттичеллиевской Венеры. Поэтому порчеллино так прижился в Мюнхене, что сразу и не разберешь, где же его исконная родина. Гражданин Минин и князь Пожарский точно так же могли бы прижиться в Нижнем, на своей исторической родине, на чем и был основан замысел нашего хозяйственно крепкого Медичи. Конечно, можно возразить, что негоже равнять гражданина и князя с поросятами, хотя бы и высокохудожественными. Однако здесь можно опять сослаться на итальянский опыт монументальной пропаганды. В 1932 г., к десятилетию обновления фасций, дуче Бенито Муссолини украсил улицы лучших городов Италии копиями античных статуй Цезаря и Октавиана. Желание Ю.М. Лужкова повторить опыт дуче, заменив римских героев на отечественных, вполне похвально, следует лишь учесть частные недостатки итальянского опыта. Если в Риме в виду античных развалин Божественный Юлий и Божественный Август смотрятся очень даже по-июльски и по-августовски, т.е. весьма импозантно, то в Неаполе, по беспечности тамошнего народа и администрации, монументальная пропаганда работает хуже. От близости моря нечищенные с муссолиниевских времен принцепсы приобрели ярко-купоросную окраску и, будучи по неаполитанскому обычаю окружены бездомными лаццарони и собачками, смотрятся как-то сиротливо и с недостаточной силой олицетворяют величие римской идеи. В ходе дальнейшей торговли с гражданином Лебедевым князю Лужкову следует в качестве непременного условия указать, чтобы подаренные им статуи регулярно чистили и обязательно отгоняли от них нижегородских лаццарони - только тогда величие третьеримской идеи будет явлено в полной мере. Величие мощной государственной идеи вообще обладает чарующим действием. Илларионова, который до сих пор считался отъявленным ультралибералом, выступающим против любых форм государственного участия в хозяйственной жизни - мол, мировой рынок и экономическая свобода все сами расставят по своим местам. Теперь же советник сообщил, что в действительности он - непримиримый защитник государственных интересов. Тут, конечно, известный парадокс. Илларионовские деяния последнего полугода, как-то: торпедирование переговоров М.М. Касьянова с западными кредиторами путем публичной выдачи им запасных позиций российской стороны, требования всемерно сократить золотовалютные резервы ЦБ (в связи с темой резервов глава ЦБ В.В. Геращенко туманно рассуждал о каких-то неведомых "идиотах из Петербурга"), а также переданная через газету "Нью-Йорк таймс" рекомендация иностранным инвесторам воздерживаться от каких бы то ни было вложений в Россию - не всеми рассматривались, как убедительный образец непримиримого радения о государственных интересах России. Но неделю назад, после совещания у президента РФ на электрические темы, с А.Н. Илларионовым случилось духовное преображение, и он, познав всю тщету ультралиберализма, бросился непримиримо отстаивать государственные интересы. Как всякий неофит, советник немедленно "сжег все, чему поклонялся, поклонился всему, что сжигал", и в видах поклонения немедленно записался на прием к председателю Думы Г.Н. Селезневу, где призвал спикера вместе с коммунистами, которые издавна были непримиримыми борцами за государственные интересы, совместно поучаствовать в борьбе против проекта реструктуризации РАО "ЕЭС", проталкиваемого А.Б. Чубайсом. Сперва коммунисты проявили осторожность. Не то чтобы они были совершенно чужды традиции чубайсоборчества, однако причисление тайного советника к сонму чубайсоборцев вызвало у них двойственные чувства. Сказалось то ли недоверие, вызванное былым ультралиберализмом еще не преображенного А.Н. Илларионова, то ли взгляд на горестную судьбу сперва В.С. Черномырдина, а теперь В.В. Путина, имевших счастье работать с видным экономистом - советник все время скандалит, а избавиться от него совершенно невозможно. Коммунисты так и пребывали бы в малодушии, но делу помог сам А.Б. Чубайс. Г.А. Зюганов, приехав в Нижний Новгород и направляясь в отведенные ему номера в гостинице "Волжский откос", обнаружил, что в номерах нет света - отключилась подстанция. Негодующий Г.А. Зюганов устремился к высотам волжского откоса; все боялись, что, доведенный до крайности злодействами А.Б. Чубайса, лидер КПРФ, подобно Катерине из драмы "Гроза", побежал бросаться с откоса в Волгу. Наутро выяснилось, что Зюганов пошел не топиться, а купаться. Лидер, освеженный купанием, гневно заклеймил РАО "ЕЭС" - и после казуса с подстанцией священный союз либерала и патриота обеспечен.