Последние несколько лет все мы — те, кто так или иначе имеет отношение к формированию комфортного правового поля для функционирования и развития бизнеса в России, — работаем исходя из принципа нивелирования прессинга. Подразумевая под этим, в частности, ограничение проверочных мероприятий, декриминализацию отдельных статей, борьбу с «силовым наездом». О последнем и поговорим.
Во-первых, в рассуждениях о давлении правоохранителей на бизнес хотелось бы рекомендовать ряду аналитиков остерегаться популистских заявлений об антипатии предпринимательского сообщества и общества в целом к уголовному закону. А также не демонизировать правоприменителя, не изображать его в роли средневекового инквизитора. Тем более что среди предпринимателей немало тех, кто смог сохранить свой бизнес от недобросовестных конкурентов благодаря усилиям правоохранительных органов.
Во-вторых, нужно учитывать, что одна из причин уголовно-правового вмешательства в так называемые предпринимательские дела кроется в, мягко говоря, недобросовестных способах ведения бизнеса. О которых, кроме Уголовного кодекса, ни слова не сказано и априори не может быть сказано в других отраслях законодательства.
В-третьих, требуется знать и то, что в реальности запрос бизнес-сообщества на уголовное право велик и пока далек от полного удовлетворения.
В идеале, конечно, количество дел должно равняться количеству совершенных преступлений. Но нельзя забывать о том, что здесь, как и везде, присутствует человеческий фактор — правоприменитель с его личным усмотрением. Быть или не быть уголовному делу, зависит именно от него. Либо он закроет глаза на признаки преступления и незаконно откажет в возбуждении дела, к примеру, под удобным и распространенным предлогом о «споре хозяйствующих субъектов». Либо же, несмотря на гражданско-правовой деликт, возбудит уголовное дело для проведения всестороннего и объективного расследования, установления истины. И в одном, и в другом случае основание вполне благовидное, чем нередко умело прикрывается злоупотребляющий правоприменитель.
Инструментов для вскрытия таких «благовидных» намерений достаточно. Есть и ведомственный контроль, и прокурорский с судебным надзором. Для более эффективного их применения требуется зафиксировать в законе, что при установлении гражданско-правового характера во взаимоотношениях бизнес-структур оснований для уголовно-правового вмешательства не имеется. И определить конкретные критерии этих отношений.
Число отмеченных злоупотреблений на фоне общего объема преступлений не столь велико. Но этого достаточно для негативного влияния на бизнес-климат в стране. Достаточно для того, чтобы отечественный предприниматель делал выбор в пользу юрисдикций, финансовых институтов и инструментов других государств. Поэтому важно не количество выявленных, пресеченных или латентных случаев давления правоохранителей на бизнес. Существенно то, что в принципе существует сама возможность неправомерного «силового наезда» на бизнес. И то, что механизм защиты от этих действий отсутствуют.
Отметим, что недавняя серьезная доработка ГК РФ практически не коснулась правовых гарантий и юридических средств защиты предпринимателей, не добавила этим механизмам гибкости и практичности. Сегодня гражданское законодательство представляет собой «бездонное решето», которое способно обеспечить своих субъектов только декларативными гарантиями защиты. С одной стороны, оно требует осуществлять предпринимательскую деятельность разумно и добросовестно. С другой стороны, не содержит определений этих терминов. Позволяет регистрировать безграничное количество фиктивных юридических лиц, без труда учреждать лжепредприятия, формировать номинальные уставные капиталы, назначать руководителями подставных лиц, а затем вступать от имени таких организаций в неисполнимые сделки. К тому же закон практически не препятствует мнимым бизнесменам успешно скрываться от своих кредиторов при помощи процедур банкротства и ликвидации.
К примеру, по собственной инициативе или по инициативе любой из сторон по делу прокурор мог бы, изучив результаты расследования, на досудебной стадии рассматривать вопрос о наличии или отсутствии в действиях заподозренных лиц состава гражданско-правовых отношений. В этом случае дела могут направляться в суд уже по гражданским делам, а не уголовным. Таким образом, спор хозяйствующих сторон имел бы логическое продолжение и, главное, завершение.
Сегодня происходит иначе. Либо следователь, несмотря на наличие оснований для прекращения дела за отсутствием состава преступления, всё равно пытается направить его в суд, чтобы не портить ведомственную статистику. Либо дело реально прекращается и не имеет дальнейшего хода. А собранные по нему доказательства остаются недоступными для потерпевшей стороны и надлежащего разрешения спора уже в гражданском суде.
Чтобы современное законодательство действительно эффективно работало на развитие бизнес-сообщества и защищало его права, не ущемляя при этом прав всего общества, наиболее логичной представляется разработка специального механизма по переводу уголовного дела в гражданско-правовую плоскость. И вовлечены в эту плоскость должны быть все стороны — и органы следствия, и защита, причем на равноправной основе.
Автор — заместитель начальника управления по надзору за расследованием особо важных дел, начальник отдела по надзору за расследованием уголовных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
