«Это совершенно другой «Буратино»
Одному из главных композиторов отечественного кино Алексею Рыбникову 17 июля исполняется 80 лет. За последние годы он дебютировал в кинорежиссуре, написал музыку для новой версии «Буратино», ставит супермасштабный проект «Тетралогия» и распланировал свой график на годы вперед. «Известия» пообщались с Алексеем Рыбниковым прямо во время очередной репетиции и не могли не поразиться грандиозности его замыслов и создаваемых на глазах постановок. А заодно получили рекомендации, как правильно слушать Реквием Верди и Шестую симфонию Чайковского.
«Карабас-Барабас в исполнении Этуша был обаятельным»
— Мы с вами беседуем в Центре исполнительских искусств, то есть практически застали вас на рабочем месте. Все в отпуске, но вы на работе. Над чем работаете? И сколько вообще проектов сейчас одновременно, в которых вы участвуете?
— Центру от роду всего несколько месяцев. Это еще юная организация. Хотя до этого она и работала, но у нее было другое название, другая структура. Теперь Центр исполнительских искусств — не только театр, это еще и концертная сцена, и площадка для представления новых, экспериментальных проектов. И кино можно показывать. Под этой крышей есть оркестр «Искусство музыки», есть хор «Ариэль», есть моя творческая мастерская, мой театр, есть команда Александра Градского — это 18 солистов, которые дают концерты.
Мы сейчас готовимся показывать в новом сезоне мою «Тетралогию». Две части мы будем показывать здесь, а две — в Большом зале консерватории. Здесь есть и театральная постановка, и кинофильм, и концерт, и хоровое представление, и оратория. В этом произведении заключены все музыкальные жанры. И для меня это очень ответственно, потому что работа заняла почти 40 лет. И впервые будет показано публике всё вместе, хотя по частям показывалось уже сколько-то лет. Премьера «Литургии» состоялась в США еще в 90-е. Была премьера симфонии, одной частью дирижировал Гергиев в начале века, потом Курентзис дирижировал другой. А всё вместе это соберется у нас в ноябре.
— А еще какие проекты планируются?
— Ну конечно, я продолжаю работать в кино. И там сейчас есть знаковый проект: новая версия «Буратино» сделана. Ее очень боятся любители старого «Буратино», которому уже 50 лет. Боятся, что будет не так обаятельно и не так хорошо сделано. Но я должен сказать, что это совершенно другой «Буратино». Никакой конкуренции с тем нет. Это другая история, рассказанная по-новому. И замечательные актеры, мне кажется, не уступающие тем, которые были в том фильме, по уровню своего мастерства.
«Буратино» выйдет 1 января 2026 года, день в день через 50 лет после выхода первого. Это не подгадывал никто, но вот так вот сам «Буратино» распорядился. Это, конечно, подарок автору, потому что всё изменилось, а музыка осталась, песни те же самые. Аранжировки только стали совсем другими. Это новые записи, по-другому играются, они стали гораздо более современными и актуальными. Хотя новой музыки пришлось дописать целый час, и мне было очень интересно разобраться с этим.
«Буратино» 2026
— Можно ли сказать, что современным детям, будь они детьми в 1976 году или в 2026 году, нужно одно и то же? Одни и те же мелодии им западают в душу?
— Знаете, для меня очень важно, чтобы фильмы для детей излучали доброту. И тот фильм излучал море доброты, даже Карабас-Барабас, отрицательный герой в исполнении Этуша, был обаятельный. И сейчас Карабас в исполнении Бондарчука тоже замечательный. И этот фильм тоже излучает доброту. Очень хороший, добрый фильм для современных детей. Он им будет интереснее, чем старый, потому что он по-современному снят, с компьютерной графикой. Главный герой — целиком произведение трехмерной компьютерной графики. Деревянный мальчик, но с живыми глазами! Сейчас работа продолжается, идет полным ходом. Мы все с трепетом ждем, когда появится новый герой, и мы его увидим.
— В советское время, а я его помню, я тогда родился и был маленьким, музыкальных фильмов было много. Даже «Буратино» — для меня это больше была пластинка, чем фильм. Потому что фильм показывали редко по телевизору, а пластинка у меня была, я ее постоянно слушал. Сейчас детских музыкальных фильмов мало. Как считаете, важно детям именно музыкальное кино смотреть?
— У нас боялись музыкальных фильмов, потому что на них статистически народ ходил гораздо меньше, чем даже на американские музыкальные, голливудские. Меньше, чем на экшены и приключенческие фильмы. Поэтому невыгодно было снимать такое — они и не снимали. Но дело в том, что музыкальные фильмы тех времен — и «Буратино», и «Красная Шапочка» — были сделаны для телевидения. И когда вышел «Буратино» утром 1 января 1976 года, его посмотрели сразу десятки миллионов людей. Огромная аудитория, и сразу была реакция, тоже огромная. Сейчас по телевидению у нас таких проектов нету. Почему-то не снимают новогодние двухсерийные фильмы. А это формат, который смотрел весь народ. Традиция ушла в прошлое, остались только концерты. А всегда все ждали, что снимут сейчас на Новый год, какой еще фильм появится. «Мюнхгаузен» тоже был показан в зимние праздники.
«Приключения Буратино» 1975
— Часто говорят, что для автора его произведения как дети. Вы за своими произведениями следите? Их многие ставят, многие интерпретируют. Смотрите за тем, какой они жизнью живут?
— Сначала ты вкладываешь, тратишь свои силы, чтобы создать это произведение, а потом оно живет своей судьбой и тебе начинает отдавать энергию обратно. Потому что, когда люди слушают твою музыку и музыка на них воздействует, они тоже вливают свою энергию в это произведение. А произведение живет самостоятельной жизнью, конечно. Если нет, значит, это неудавшийся ребенок.
Та же «Юнона и Авось», которая написана уже давно, в 80-м году, исполняется очень-очень часто. Наш театр уже сыграл ее гораздо больше тысячи раз. И с каждого спектакля мне отчеты присылают, как принимали. Стоячие овации! Молодежь. Мы ездим по стране. Раньше ездили за рубеж, когда это было возможно. Когда я чувствую эту реакцию через столько лет, это, конечно, дорогого стоит. Это дает силу и сейчас что-то делать, работать, существовать. Хотя иногда произведения ужасающе влияют на судьбу композитора. Если что-то не так сделал, могут многое разрушить. Но это особая тема для разговора.
Показ рок-оперы «Юнона и Авось»
— Не так давно многие ваши треки были удалены с онлайн-платформ из-за нарушения авторских прав, и это тоже какая-то своя жизнь произведений. Удалось ли решить проблему?
— Я этим не занимаюсь. Судится РАО (Российское авторское общество. — «Известия»). Команда юристов из РАО решила понять наконец, как происходит оплата композиторского труда во всем интернете. Оказывается, всё делается случайно, непонятно как. И вот они пытаются сейчас как-то разобраться с этим. Это нужно не только мне, все композиторы хотят понять, как их музыка используется, по каким каналам происходит учет этого, кто кому платит. Выясняется, что платят не тем людям и организациям. До композиторов ничего не доходит. Начали задавать вопросы —– им не отвечают, говорят, это коммерческая тайна. Поэтому это не моя проблема, это общая проблема. Я думаю, за июль они всё распутают, и всё это будет в интернете. Тогда уже платформы будут более ответственно к этому относиться. Но мне сейчас, честно говоря, не до этого. Я рад, что этим занимаются очень опытные и хорошие юристы. А мне своих забот хватает.
«Мне нужно абсолютное качество оркестров и дирижеров»
— Несколько лет назад вы начали заниматься кинорежиссурой. Почему только теперь, а не раньше?
— По-моему, я единственный композитор, который этим занялся. За всю историю. Потому что это не композиторское дело. Совсем другая профессия. И я не думал, что я этим займусь. Но мне нужен был режиссер, который будет понимать, что такое фильм-опера, где музыка с начала до конца и всё подчинено музыке. Не буду называть фамилии знакомых режиссеров, но я понял: люди не знают, как это делать, как к этому подходить. Музыкальные фильмы для них — это кино, в котором есть музыкальные номера. Кто-то что-то спел, кто-то что-то станцевал.
Но фильм-опера — это вообще другое. И вот уже финансирование дают, а ставить-то некому. Ну а что мне — только идти грудью на амбразуру. Не отказываться же. Я снимал только потому, что мне надо было зафиксировать авторское видение «Литургии оглашенных» Хоакина Мурьеты. Потом я так же зафиксировал «Войну и мир», наш новый спектакль. Театральные постановки уходят, исчезают со временем, а кино остается.
Опера-драма Le prince Andre Князь Андрей Болконский
Мы же с Марком Захаровым вместе работали. Где его театральные постановки? А «Тот самый Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо», «Формула любви», «Двенадцать стульев» — всё это осталось. Мы можем судить о его творчестве по фильмам. Я сделал из этого вывод, что мне тоже нужно. И вышел на съемочную площадку. И начал руководить постановкой. У меня было больше 100 фильмов, я на их площадках был, видел всё. Но чтобы самому руководить этим процессом — это, я вам скажу, это было очень смелое, безрассудное, безответственное решение. Но у меня не было выбора, и я, в общем, можно сказать, с честью с этим справился. Уложился в сроки, уложился в деньги. С гордостью показал фильм на Каннском и Берлинском кинорынках.
Но такие фильмы нельзя показывать в торговых центрах и в кинотеатрах. Это особый жанр. И вот сейчас будет показываться «Литургия оглашенных», в которой и фильм демонстрируется полностью, и на сцене идет действие. Это театральное событие, а не кинособытие. В этом году будем делать «Дух Соноры» по Хоакину Мурьете. Тоже будем театр сочетать с большим экраном.
Фильм «Литургия оглашенных»
Раз первый опыт получился, можно продолжать. Но сейчас мне уже не хочется заниматься режиссурой, честно говоря, хочется уже все-таки быть композитором, музыку писать.
— У вас на композиторство остается время?
— Раз я эти фильмы снял и произведения написал, их надо воплотить. Кому-то отдавать их я не могу, потому что они очень специфически написаны и воплотить их нужно так, как я это вижу. Вот сейчас выпущу «Тетралогию», еще останется Хоакин Мурьета, это несколько лет. А дальше пойдет процесс нового сочинительства. Думаю, что эти нагрузки не помешают, если правильно удастся всё сделать. Если правильно поставить систему, она сама работает. И да, сейчас очень хочется писать музыку.
— В жанре вокально-хоровом, оперном что-то такое масштабное, сравнимое с «Войной и миром», у вас есть в работе?
— Как раз «Тетралогия». Здесь у нас участвует человек 60. И в Большом зале консерватории будет продолжение, там под 300 человек. Два оркестра, хор. В Большом зале происходит действие, потом публика переходит в соседний зал, там происходит еще более масштабное событие. За такое сейчас никто не берется: слишком много головной боли, слишком со многими проблемами надо справиться, даже задачи такие перед собой никто не ставит. Это амбициозный проект, который я с нетерпением жду. Дирижировать будет дирижер из Венгрии, петь будет солистка тоже из Венгрии. Будет еврейская капелла. То есть это будет международное событие.
Большой зал Московской консерватории
— Какую музыку вы сейчас слушаете? Может быть, из новых исполнителей?
— Честно говоря, ничего нового не слушаю сейчас. Может быть, это связано с возрастом, но я очень люблю классических джазовых исполнителей. Классику, очень избранную и в избранных исполнениях. Реквием Верди я слушаю только Тосканини и другого слушать не могу. Шестую симфонию Чайковского — чтобы был Фуртвенглер. Мне нужно абсолютное качество оркестров и дирижеров, чтобы слушать классику. Много слушаю и изучаю духовную музыку — коптские песнопения, греческие. Мне давно было интересно, как человек выражает свою духовность в музыке. И конечно, наша русская православная музыкальная традиция для меня очень важна.
