Южнокорейская прокуратура 26 января предъявила задержанному 15 января президенту Юн Сок Ёлю обвинения в руководстве мятежом и кратковременном введении военного положения, которое он пытался ввести 3 декабря прошлого года.
Юна обвиняют в сговоре с бывшим министром обороны Ким Ен Хеном и другими лицами с целью подстрекательства к мятежу путем объявления неконституционного и незаконного чрезвычайного положения, несмотря на отсутствие каких-либо признаков войны, вооруженного конфликта или аналогичного национального кризиса. Также утверждается, что он ввел вооруженные силы в парламент в попытке помешать законодателям проголосовать против объявления военного положения. Юн оправдывает свои действия «актом государственного управления», призванным защитить страну от «антигосударственных сил» и предостеречь оппозиционную партию от злоупотребления своей законодательной властью. Роспуск Национального собрания или запрещение его регулярной деятельности якобы не планировались.
Сейчас Юн одновременно участвует в двух процессах. С одной стороны, его дело разбирает Конституционный суд, который должен вынести решение о законности или незаконности импичмента, вынесенного ему парламентом 14 декабря 2024-го. С другой стороны, против Юна открыто дело о мятеже, и это одна из тех статей Уголовного кодекса, по которой можно посадить даже действующего президента. Арестован Юн именно по второму направлению, отчего его адвокаты считают данный акт незаконным, ибо формально он остается действующим президентом, а военное положение не считается мятежом.
При рассмотрении дела о мятеже решающим моментом будет доказательство тезиса о том, что от президента исходили приказы, направленные на разгон парламента или недопущение депутатов собраться и проголосовать за отмену военного положения (парламент, напомним, сделал это в соответствии с конституцией — военное положение должно было быть утверждено им). Если будет доказано, что президент Южной Кореи пытался препятствовать воле парламента, этого будет достаточно, чтобы посадить его за мятеж.
Письменных приказов пока не всплывало, и мы имеем дело с вопросом веры: министр обороны как человек, который якобы изначально предлагал ввести военное положение, берет всё на себя, а защита заявляет, что ввод войск был направлен «на информирование общественности об опасном поведении парламента» и подготовку к внезапному наплыву людей.
Однако есть и показания генералов, рассказавших, что им приказали выбивать двери Национального собрания и силой вытаскивать оттуда неугодных. Ряд командиров утверждает, что инструкции не пускать депутатов или применять к ним силу исходили от президента. Поэтому скорее вопрос в том, насколько сервильна южнокорейская правоохранительная система и в какой мере она будет ориентироваться на политическую конъюнктуру в условиях недостаточности улик.
Что касается Конституционного суда, то здесь ситуация может быть сложнее, потому что если допросы по делу о мятеже президент Юн игнорирует, то в слушаниях Конституционного суда он и его адвокаты принимают активное участие, подробно объясняя свою точку зрения на происходящее.
Более того, даже если по каким-то причинам Конституционный суд сочтет импичмент незаконным и вернет Юна во власть, Демократическая партия, имеющая большинство в парламенте, по-прежнему будет бойкотировать любые инициативы президента и искать все возможные поводы для следующего импичмента. Тем более для того, чтобы набрать 200 необходимых голосов, им нужно всего восемь или 10 ренегатов из консервативного лагеря. Поэтому, хотя чудеса случаются, наиболее вероятный вариант — отстранение президента от власти и его тюремное заключение.
Здесь скорее вопрос в том, не начнут ли на этом фоне демократы так активно перегибать палку, что маятник качнется в противоположную сторону. Несмотря на то что в целом общественное мнение критикует Юна, рейтинги консервативной и демократической партий снова идут голова в голову.
Если после введения военного положения администрация Байдена, которую явно об этом не предупреждали, выражала глубокую озабоченность и напоминала, что отношения Вашингтона и Сеула основываются на идеях демократии, Трамп ничего конкретного по этому поводу не говорил за вычетом шуток: «Все называют меня хаотичным, но посмотрите на Южную Корею».
Поэтому не очень понятно, в какой мере он поддерживает Юна. Скорее стоит обратить внимание на другое — Юн не очень удачный партнер для Трампа. Несмотря на приверженность американским ценностям, которую он демонстрировал во время визита в США, Юн — очень бескомпромиссный человек и, как принято говорить в России, упертый. А это значит, что у него был хороший шанс противостоять давлению Трампа по целому ряду направлений. Ведь в Южной Корее всерьез опасаются, что уход новой администрации в изоляционизм и протекционизм начнет бить по интересам Республики Корея, и одним из первых звонков было высказывание кандидата на пост министра торговли США Говарда Лютника: «Наши великие союзники воспользовались нашей добротой. Пришло время им сотрудничать с нами и вернуть производство домой».
Кроме того, президент Юн так и не поменял политику по украинскому вопросу, невзирая на то что от него очень жестко требовали поставок вооружений Киеву. Сейчас интересно посмотреть, насколько в изменившейся международной обстановке новое руководство страны будет занимать схожую позицию.
Автор — ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований ИКСА РАН
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
