Во многих странах мира о Евросоюзе и отдельных его государствах закрепился стереотип «миграционного рая». Примерно с начала 1960-х туда поехали на заработки жители стран Ближнего Востока и Африки. С 1970-х им разрешили перевозить свои семьи. Кроме того, примерно в то же время Европа начала принимать беженцев из разных горячих точек в тех же регионах. В результате на континенте появились миллионы людей с иной культурой и мировоззрением, которых было трудно вписать в местное общество.
В том, что проблема иммигрантов достигла такого уровня напряжения, виноваты не только приезжие, но и сами европейские государства. Это они позволили арабам, пакистанцам и африканцам селиться вместе. Так возникли гетто, где расцвела преступность. Это они не заставили иммигрантов выучить язык. Это они дали добро на бессрочные выплаты пособий, разрешив приезжим не работать. Это они не установили должный контроль за мечетями, которые начали «выпускать» в свет радикальных исламистов. И таких «это они…» можно привести с десяток.
Десятилетиями проблема замалчивалась, а любого, кто о ней говорил, тут же клеймили «фашистом», пока в Швейцарии, не входящей в ЕС, но сотрудничающей с ним плотно, в 2009 году не прошел референдум о запрете на строительство минаретов. И большинство швейцарцев запрет поддержали. Главным его итогом стало то, что политики наконец заговорили открыто о провале мультикультурализма в Европе. Ангела Меркель в Германии, Николя Саркози во Франции, Марк Рютте в Голландии один за другим начали признавать очевидное.
Холодным душем стал кризис 2014–2017 годов. Сначала толпы мигрантов с Ближнего Востока осаждали Италию и Францию, появились импровизированный лагерь под названием «джунгли в Кале» и остров Лампедуза как символ миграционного «цунами». А затем более миллиона человек оказались в Германии, а население Австрии и Швеции в кратчайшие сроки выросло на 5%. Дотошные немцы подсчитали, что 72% мигрантов — молодые мужчины до 30 лет, а работу нашли из них 7%. Преступность подскочила вверх, пошли теракты.
Пришлось Евросоюзу срочно вводить новые нормы, которые позволили перераспределить беженцев по всему ЕС. Венгрия, Польша и Чехия, которые никого у себя не ждали, не захотели принимать гостей, прекрасно понимая, что нарушают свои обязательства по членству в ЕС. Другие страны подали на них в суд, который, естественно, выиграли.
Однако закручивать гайки стали не только бывшие соцстраны. Застрельщицей выступила Австрия, обязавшая имамов мечетей сдавать госэкзамены и запретившая частные детские сады с любым языком, кроме немецкого. Отметим, что австрийцы и ранее проводили негласную политику расселения приезжих, чтобы по примеру Франции или Швеции не появились гетто. Они же и на общеевропейском уровне провели решение об усилении охраны границ: штат пограничного агентства ЕС «Фронтекс» увеличили с 700 до 2 тыс. человек. Разумеется, это была капля в море, но хоть что-то.
Эстафету подхватила Дания. Здесь мигрантов стали отправлять на необитаемый остров. Более того, в королевстве приняли закон, предоставляющий полиции право изымать у иммигрантов деньги и ценные вещи. Это должно помочь правительству покрывать расходы на прием и содержание беженцев. Датчане отказали мигрантам в подъемном пособии и начали пытаться с помощью выплат расселять гетто. Их примеру последовали в Швеции. Сначала там закрыли все частные школы с преподаванием не на государственном языке и сократили срок пребывания в стране до трех лет, а затем дошло до того, что шведы стали предлагать приезжим по €34 тыс., чтобы они покинули страну.
Свои меры приняла и Голландия. Там сделали упор на ограничение воссоединения семей и «разделение» мечетей по национальному признаку на турецкие, марокканские и так далее. Сегодня там ставят вопрос о том, чтобы больше не принимать вообще никого. С отставанием идут Германия и Франция, где разве что упростили высылку нелегалов. А прочий воз и ныне там. Хуже всего обстоят дела в Бельгии, где из-за противоречий между фламандцами и валлонами нет сильной центральной власти, чем пользуются исламисты и просто сомнительные элементы.
Так или иначе, но общую тенденцию уловить можно. Разные страны пусть с неодинаковой скоростью, но гайки закручивают. Во многом это происходит под влиянием роста правых антииммигрантских партий, которые резко нарастили популярность именно с 2014 года. Только за последнее время они выиграли выборы в Италии, Франции, Голландии, Австрии, заняли вторые места на земельных выборах в Германии и общенациональных в Швеции. Простые европейцы дали четкий запрос: проблему пора решать. И власти стали к ним прислушиваться.
На уровне Евросоюза, учитывая длительность процедуры согласования, дело затянулось. Но минувшей весной там наконец приняли новый миграционный пакт, обязующий все страны участвовать в перераспределении беженцев. Ужесточаются правила выдачи виз, упрощается процедура высылки, а многих беженцев теперь станут отправлять за пределы ЕС, в частности в Албанию. Там на деньги Италии уже строят лагеря для нелегалов. Украине как кандидату в члены Евросоюза тоже придется такие лагеря построить, как и всем остальным, кто хочет в союз.
О необходимости закрутить миграционные гайки заговорила сама председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Весьма показательны и кадровые назначения. Новым еврокомиссаром по внутренним делам и миграции станет сторонник жесткого подхода Магнус Бруннер из Австрии, а комиссаром по региональному развитию, который в том числе займется и перераспределением приезжих — правый политик из Италии Раффаэле Фитто. Штат агентства «Фронтекс» увеличат до более или менее приемлемых 10 тыс. человек вместо смехотворных двух.
Тем самым можно говорить, что Евросоюз и отдельные страны делают явные шаги в сторону отказа от политики «открытых дверей». Однако сразу оговоримся: все принятые решения — полумеры. Основные проблемы Европы в этой части исходят не от приезжих, а от обитателей иммигрантских гетто, которые уже живут там в третьем-четвертом поколении. Это граждане и уроженцы европейских стран, которые совершенно не желают жить по европейским правилам и законам. Что делать с ними, не регулирует ни один документ ЕС.
А между тем уже в Австрии подсчитали, что уровень безработицы у таких иммигрантов в третьем поколении примерно втрое выше, чем у коренных жителей. Большинство терактов, совершенных в Европе за последние 10 лет, приходится именно на долю радикальных исламистов, родившихся в Старом Свете. В этой части пока разве что провели снижение пособий и ограничение срока их выплаты. Все предложения лишить гражданства и выдворять за пределы Европы тех из них, кто не признает здешние законы и правила поведения, пока отклоняются.
Между тем без расселения иммигрантских гетто, без обучения его обитателей полноценному владению европейскими языками, без втягивания их в рынок труда, без установления надзора за мечетями и молельными домами, без выдворения тех граждан европейских стран, которые не желают жить в соответствии с законом, проблему не решить. И сколько ни ужесточай правила въезда для нынешних жителей Ближнего Востока и Африки — без решения вопросов с доморощенными исламистами и захребетниками сильно безопаснее Европа не станет.
А именно от их решения уклоняются даже на национальном уровне, не говоря уже об общеевропейском. Оно и понятно, поскольку для ряда левых и либеральных партий (особенно для «зеленых») жители этих гетто представляют важную базу избирателей. И многие правозащитники, живущие на гранты Евросоюза, тогда лишатся денег. Тем не менее вопрос стоит жестко: или безопасность, или неограниченные ничем права человека. И надо признать, что тут только правые евроскептики делают однозначный выбор в пользу первого варианта.
Пока же Евросоюз не ввел даже общих правил предоставления убежища. Нет общей системы выдачи пособий и обучения национальному языку. Нет общих законов по борьбе с экстремистской пропагандой. Ничего не предлагается делать с гетто. Все перечисленные вещи остаются сугубо делом отдельных государств. И пока в ЕС не начнут разбираться с этим, любые новые ограничения и ужесточение правил пребывания в Европе мигрантов из стран Ближнего Востока и Африки так и останутся полумерами.
Автор — политолог, доцент Российского государственного гуманитарного университета
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
