В Минздраве сообщили, что число бюджетных мест в медицинских университетах в следующем учебном году вырастет на 3,2% по специальности «лечебное дело», на 4,9% — по специальности «педиатрия» и на 7,4% — по специальности «медико-профилактическое дело».
Мы понимаем, что дефицит кадров сейчас огромный. В первичном медицинском звене он составляет, по разным данным, до 60%. Дефицит среди работников стационаров не столь существенный — где-то 25%. А вот в сельских районах в разных регионах может не хватать и 70% кадров. С медсестрами ситуация еще сложнее.
Поэтому такие небольшие изменения, боюсь, нас не спасут. У нас был опрос на малых территориях, в сельских районах, в закрытых городах «Росатома», в городах-спутниках с населением до 100 тыс. человек. Он показал, что, во-первых, нет узких специалистов. Прежде всего это касается эндокринологов, диетологов, детских хирургов, в меньшей степени неврологов. То есть высокоспециализированных докторов у нас катастрофически не хватает. Люди не могут попасть к окулистам. Пациенты с сахарным диабетом не могут попасть к эндокринологу.
Сегодня количество участковых врачей на селе в полтора раза меньше, чем необходимо. Специалистов первичного звена — в 1,3 раза меньше, фельдшеров — в два раза. Когда у нас не хватает людей в разы, говорить об увеличении количества бюджетных мест на 3,2%, по-моему, даже как-то смешно.
Мы понимаем, что вообще-то количество выпускников в медицинских учреждениях сегодня достаточное. Каждый год средний вуз выпускает порядка 4 тыс. специалистов. Неужели они не могут закрыть потребность по региону, в котором не хватает этих, условно говоря, 1,5 тыс. врачей? С точки зрения математики должно хватать. Но с точки зрения практики их нет.
В первый год после окончания медвуза из медицины уходит 10–11% молодых врачей. Во второй — еще 10%. На третий — еще порядка 8–10%. То есть за три года после окончания университета мы теряем треть всех выпускников, они не остаются в медицине.
Мы сделали исследования, чтобы посмотреть, почему это происходит. Они не остаются, потому что рабочее место не оказывается привлекательным. С одной стороны, очень низкий доход: в среднем врач, который работает с пациентами, получает примерно 52 тыс. рублей. И для того, чтобы заработать их, он должен трудиться на полторы, две, а иногда и более ставки, что приводит к профессиональному выгоранию — его признаки есть у 80% медиков. И 20% из них — это те, кто готов уйти хоть сейчас, и их уже ничем не вернешь.
Президент уже давно сказал, что доход врача должен быть средним по региону. Это не выполняется, к сожалению. Региональные политические элиты пытаются разными способами не решать ту задачу, которую поставил президент.
При этом возникает высокий уровень общественного осуждения. Любые дела против врачей широко освещают в СМИ. Без разбора, прав он или виноват, до решения суда.
Что мы получаем для молодого врача? Риски, вплоть до лишения свободы. У многих врачей отсутствует социальный пакет. Сейчас некоторые администрации наконец-то стали вести разговор о служебных квартирах, о льготных кредитах. Да, но давайте посмотрим, что сами врачи хотят, почему они готовы были бы работать. Например, если мы говорим о молодых специалистах, они называют демотивирующим фактором не только низкий уровень дохода, но и отсутствие возможностей работать с высокопрофессиональными коллегами. Мешает также климат в среде — это неэтичность, недоброжелательность коллег, негативное наставничество и невовлеченность в работу.
А если говорить о более маститых специалистах, то демотивирующим фактором остается большая нагрузка, нерациональное использование времени. Большой объем ненужной отчетности, мало времени на прием. Также демотивирует отношение руководства к пациентам и негативный корпоративный климат. И только потом идет уровень материального стимулирования и социальные гарантии.
То есть если мы ведем разговор о привлекательности рабочего места, то она складывается не только из материальных поощрений. Пока мы не создадим достойные условия, то вопрос, к чему мы готовим наших людей в высших учебных заведениях, будет стоять достаточно остро.
Отдельная проблема — сама подготовка. У нас везде снижается число преподавателей в высших учебных заведениях. Почему? Начнем с материального стимулирования. Средняя зарплата завкафедрой, профессора в среднем регионе — от 28 тыс. до 35 тыс. рублей. Кроме того, у человека, который всю жизнь занимается преподаванием в системе здравоохранения, не идет медицинский стаж, если его не припишут к какой-нибудь поликлинике. Даже если у профессора мировое имя, его надо обязательно приписать к поликлинике. То есть он должен занимать чью-то ставку в больнице.
Образованные врачи, профессора, которые готовы были бы передавать свои знания, уходят из системы, потому что она ими не интересуется. В итоге получается, что качество оказания медпомощи полностью связано с качеством образования.
Из вузов исчезли такие специальности, как этика и деонтология. Каким образом научиться взаимодействовать с пациентом? Кто обучает этому? Сейчас осталась только факультативная биоэтика.
Поэтому само по себе решение увеличить количество базовых мест в образовательных учреждениях — это хорошо. Но это не будет работать без дополнительного стимулирования процесса, именно университетской науки.
Надо, чтобы государство и было заказчиком тех самых кадров, которых нам так не хватает. Будем надеяться, что это просто первый шаг, а дальше будет лучше.
Автор — сопредседатель Всероссийского союза пациентов, председатель Совета общественных организаций по защите прав пациентов при Росздравнадзоре
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
