Андрей Битов, чье 85-летие отмечается 27 мая, стал культовым при жизни и об этом, конечно, знал. Писатель с мировым именем, многолетний председатель русского ПЕН-центра, «вопрекист», пушкинист, наследник рафинированной ленинградско-петербургской культуры, король богемы обеих столиц, изобретатель «интеллектуального примитива». И вдохновенный зачинщик артхаусных проказ — ему, например, принадлежат идеи памятников Чижику-Пыжику, который на Фонтанке водку пил, и Хаджи-Мурату в виде гордого и непокоренного репейника в Тульской области.
Как сказал кто-то из друзей и коллег, Битов являл собой редкий пример «умного писателя» (действительно, талантливых людей в литературе полно, умных — меньше), не менее уникальным был случай сочетания вдумчивости дара и бодрости легенды. Стоит открыть сборник воспоминаний, и возникает впечатление, что последняя несколько перекрывает его поистине кантовское кабинетное сидение («Профессор всю жизнь просидел в своем кабинете, но от этого сидения сдвинулись миры!»). За Битовым-интеллектуалом, Битовым-созерцателем и Битовым-философом ходили толпы восторженных почитателей.
Вспоминают, каким подарком судьбы было просидеть на полу его номера ночь напролет — в каком-то писательском пансионате, в дыму и, понятно, под водочку, в компании еще пары десятков других приглашенных — таким «пиршеством» идей и смыслов было общение с ним. Вспоминают его принципиальность, преданность убеждениям, обещаниям и деловым обязательствам. Умение поставить на место в двух словах. Способность по-барски, по-сибаритски закурить сигару. Остроумие. За четверть века не безоблачного битовского правления в ПЕН-клубе бывало всякое, а однажды на очередной наезд каких-то недоброжелателей он ответил такими стишками: «Мне подставы не впервой: я не свой, хоть волком вой. Ты не мучай куклу вуду — я уже другим не буду».
Принципиально не подписывавший коллективных писем, говоривший мало, но всякий раз в точку, он отличался вполне себе серьезным самомнением: «Я, Битов Андрей Георгиевич, никому никогда не прослойка, не герой и не жертва, а один человек, писавший и говоривший что думаю».
Его прямолинейность иногда огорашивала. Недаром друг, писатель и соучредитель легендарного «Метрополя» Евгений Попов называл Битова «человеком, рожденным в год Быка» — «свирепый, с тяжким взором за толстыми стеклами и диким темпераментом, доставшимся от южных предков».
Его канонические вещи — «Уроки Армении», «Пушкинский дом» — при всех сюжетных и композиционных различиях напоминают вереницу сновидений — афористичных, непридуманных, невесомых и уловленных. По образному выражению писателя Сергея Шаргунова, «его удивительная и своеобразная литература — усталый и упорный рассветный тост, афористичный, образный, но и бесконечно бесформенный. Может быть, поэтому его герой превратился даже не в героя, а в обитателя собственной прозы».
Наиболее точно сквозную тему и литературный месседж Битова уловил критик Лев Аннинский: «Эта тема — просвет между именем (словом, названием, знаком) и тем, что за этим именем стоит в реальности. Просвет, а может, пропасть. Зная Битова, видишь, что этот лейтмотив проходит через всю его прозу: тревожное заглядывание за слово, нетерпеливое перебирание имен и знаков, страх обмана и подмены. Теперь видишь, что Битову вообще легче не назвать героя, чем назвать его, легче сказать: «он», «мальчик», «человек», чем рискнуть на имя; имя — почти табу».
Замечаешь, что имена героев у Битова какие-то пышно-невнятные или стерто-литературные: Карамышев, Одоевцев, Инфантьев — от них за версту несет заемной хрестоматийностью, и ни разу имя не приросло к герою, как Чичиков или Мышкин. Битов именует героев как бы условно, по тоскливой литературной необходимости; он как бы заранее знает, что это имена временные, знаки не истинные, псевдонимы. Имена вещей — тоже псевдонимы. Что за ними кроется? Этот вопрос — первотолчок битовской одиссеи.
Сам Битов считал, что не нужно слишком многого ждать от писателя — в его смысловом поле литература должна всего лишь отражать реальность. Вот он и отражал, создавая в зазорах между словами и буквами нечто очень свое.
Автор — литературный критик, обозреватель «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
