Открывая одно из недавних заседаний Валдайского клуба, я процитировал строки известного русского поэта ХХ века Николая Глазкова:
Чем столетие интересней для историка
Тем для современника печальней.
И это верно сказано: нынешнее положение дел крайне тревожно, причем настолько, что и историкам предстоит серьезно задуматься. И прежде всего о том, что в уже прошедшей истории может нам подсказать, каким мир окажется завтра.
Первая и, возможно, основная проблема современного этапа — необычайно высокая степень мировой взаимозависимости в условиях неэффективного, асимметричного мирового регулирования. В такой ситуации люди никогда не жили. Даже еще недавно, в условиях холодной войны, капиталистический и социалистический лагеря хоть и зависели друг от друга, но радикально повлиять друг на друга не могли. За исключением, конечно, военной сферы, в которой, кстати, определенные механизмы регулирования существовали и позволяли обходиться без прямых вооруженных столкновений. Но в экономической, социальной, культурной и коммуникационных сферах стороны были довольно самостоятельны.
Нынешняя ситуация не такова. Именно взаимозависимость, высокая интегрированность современного мира при отсутствии действенного, реального международного регулирования и дали возможности, например, странам Запада, прежде всего США, применять санкции, больше похожие на полноценную экономическую войну. Глобальная финансово-экономическая система оказалась уязвимой, позволила одним манипулировать другими, причем так, что ответ того, кем манипулируют, оказывался слабее.
Печальная ситуация сложилась и в сфере коммуникаций, особенно с учетом того, что все мы стремительно переместились в цифровой мир. И до последних событий было сломано немало копий о том, как эту сферу регулировать, особенно в условиях ее принципиальной трансграничности. Увы, мало что удалось, цифровые платформы всех сортов и видов оказались зависимы от политического руководства западных стран и послушно исполнили все указания.
Более того, все попытки создать исполнимую и непротиворечивую систему международного права оказались тщетными. Кстати, недавняя пандемия только подтвердила крайне низкую способность человечества к кооперации, к поиску решений проблемы на общемировом уровне. Чего стоит хотя бы история согласования и взаимного признания вакцин.
Наконец, мы видим, что даже не просматривается общих подходов к созданию интернациональной системы безопасности, которая учитывала бы интересы всех государств. Во всяком случае, динамика развития НАТО в последние годы показывает: страны Запада не особо намерены принимать в расчет интересы других.
Тем не менее противоречие между регулированием и взаимозависимостью стран так или иначе будет решено. Вопрос, конечно, в том, как и в какие сроки? Возможны самые разные варианты, но скорее всего все страны мира, даже самые небольшие, будут стремиться к большей самостоятельности и защищенности, что будет выражаться в создании более или менее постоянных союзов, диверсификации экономики, стремлении к ослаблению зависимости от западных финансовых институтов, к усилению контроля за собственным информационным пространством и многому, многому другому. Отдельно стоит отметить, что стремление обладать оружием массового поражения охватит всех. В общем, вполне вероятно, что мир станет более дробным и разделенным, что скажется на всем его развитии во всех сферах.
Конечно, возможны — во всяком случае теоретически — и более оптимистичные варианты. Например, мировым элитам хватит воли и желания сконструировать действительно общую для всех систему безопасности, которая учтет интересы самых различных стран. Систему, которая приведет к некоему новому согласию. Но, если честно, шансов на это немного.
Интересно, что в историческом разрезе нынешний мировой конфликт отличается крайним идейным ожесточением. Правящий класс нынешних западных стран, напоминает, в известном смысле, «новый класс» о котором когда-то говорил Милован Джилас. Придуман им этот класс был много лет назад для описания положения дел в социалистическом лагере, но вполне годится и для понимания положения дел на нынешнем Западе.
Сегодня этот класс состоит из многочисленных, распределенных по государственным органам и частным компаниям управленцев, при этом сохраняющих идеологическую сплоченность. Именно они, а не какие-то демократические массы или даже крупные капиталисты, управляют происходящим. В каком-то смысле именно этот «класс» поставил многое на кон и стремится к глобальному закреплению своего положения. А для этого надо, чтобы мир следовал в фарватере этого класса, чтобы в мире господствовала одна иерархия с ним во главе. Оформляется это в виде требования следовать ценностям, не поступаться принципами и так далее. Одновременно все, кто против, — де, враги демократии и свободы, варвары и убийцы и тому подобное.
Поскольку, повторю, на кон поставлено почти всё, то приемлемых выходов немного: или установление мировой иерархии во главе с новым правящим классом, прежде всего США, или же, как минимум, разделение мира на подконтрольную территорию и вражескую. Но последний вариант, скорее всего, считается гнилым компромиссом.
Очень интересно, что нейтральность не допускается. Даже во время Второй мировой войны существовала признаваемая нейтральность. Сегодня это кажется немыслимым. Кто не с нами, тот против нас, говорят западные элиты. Новый западный правящий класс стремится распространиться на весь мир, он ищет, если хотите, свое новое величие, вовлечения и других элит в свою иерархию на определенном, подчиненном уровне, конечно. На уровне, который не позволяет влиять на стратегию. В основе такого поведения страх, чувство самосохранения. В известном смысле подобный же стиль политического поведения виден и во внутренней политике западных стран. История Трампа, противостояния республиканцев и демократов в США тому иллюстрация.
Фактически, в силу выдающейся связанности современного мира началась своего рода мировая гражданская война, мировая турбуленция. Ее причины в конфликте ценностей, в том, что мир оказался разнообразнее и сложнее, многомернее, чем хотелось бы западным элитам. Сложность управления таким миром, сохранения доминирующих позиций радикализировала их настроение. В результате предъявляемое западными элитами требование принять их сторону, согласиться именно с их руководством мировыми процессами заставляет остальной мир определяться, делать экзистенциальный выбор. С учетом того, что большая часть мира — не Запад, положение дел оказывается крайне рискованным.
В общем, ситуация беспрецедентная. То есть не то чтобы прежде не было масштабных мировых конфликтов. Сколько угодно. Вся история человечества состоит из них. Но вот именно такого столкновения, как сегодня, да еще в абсолютно новых условиях — никогда прежде. История, правда, учит нас, что всё как-нибудь да разрешается. Вопрос только, с какими потерями.
Впрочем, наблюдая за мировой полемикой, мне кажется, что за общим информационным гулом можно расслышать и здравые голоса, а это вселяет всё же острожный оптимизм.
Автор — председатель совета фонда развития и поддержки дискуссионного клуба «Валдай», декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, член Союза писателей
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
