Донецк продолжают обстреливать.
Обстреливать беспощадно, беспорядочно, жестоко.
Сейчас, пока я пишу этот текст, я слышу за окном отдаленные разрывы. И весь город слышит.
В Донбассе к началу февраля Украина сосредоточила группировку в 120–150 тыс. человек, и сейчас идет противостояние с этой группировкой. Группировкой, которая окапывалась и оборудовала свои позиции в течение нескольких лет. Которая стягивала в последнее время сюда технику, дополнительные соединения, пополняла арсеналы.
Минских соглашений больше нет, сдерживающих мер — тоже. А значит, бить можно куда угодно.
Каждый день мы читаем сводки о новых и новых обстрелах. Иногда уже сложно отличить одну от другой, они как будто сливаются в единый информпоток, превращаясь в рутину. Там — «пострадало домостроение», там — «повреждена кровля», а там — ранен кто-то безымянный — «один человек» (завтра будет «два человека», кто они?).
Три дня назад снаряд упал во двор 56-й школы Донецка. «Пострадало остекление» — нейтрально указано в сводке. Когда приезжаешь на место, видишь совсем не «остекление», а школьные коридоры, пахнущие землей и едким порохом, зазубренные осколки, торчащие из потолка, вырванные безобразно с корнем рамы. И перепуганных учительниц — очень маленьких перед окружающей бедой, которая совсем не равна «остеклению».
К слову, об осколках. Тот, кто хоть раз держал в руках минный или любой другой, даже крошечный, осколок, знает, какой холод пробирает, когда держишь в руках этот остывший уже клочок стали, острый со всех сторон, как бритва, тяжелый, — даже если размером с ноготь, будто слепленный из шершавых пластин, со смещенным центром тяжести, способный лететь куда угодно. Одной такой крупины достаточно, чтобы разворотить человеческий организм.
Тысячи таких крупин — вот цена каждому такому обстрелу и каждой сводке.
Или подрыв безоболочного взрывного устройства у ограды Донецкого телецентра — три дня назад, после которого вынесло разом остекление всех четырех этажей корпуса, а также окна в нескольких соседних жилых домах. Безоболочного, то есть даже не содержащего поражающие элементы.
День назад на северной окраине города, на улице Засядько, около пяти вечера разорвался снаряд — прямо на проезжей части, по которой только чудом в эти секунды не ехали маршрутки и не шли люди. Цена такому разрыву — разбитый вдребезги магазин, парикмахерская, стены и окна десятка домов (некоторые окна занавешены сейчас одеялами), разбитая линия электропередачи. Рядом, через дом, разорвался еще один снаряд — под стенами городского дома ребенка. Когда я на следующее утро разговаривал с его сотрудницами, они дрожали губами и отворачивали глаза от нервного перенапряжения.
И это только два-три случая. А сколько их всего, о которых мы ничего не знаем и не узнаем.
В четверг вечером из поселка Зайцево, что под Горловкой, пришла новость о гибели женщины. Я позвонил в Зайцево и узнал, что женщине было около 40 лет, ее звали Анжела. Жила без мужа, двое сыновей: одному — 11, другому, самостоятельному уже, — 22. Четыре дня назад у женщины умер брат, она с трудом наскребла деньги на похороны, сходила в контору, оформила соответствующие документы, пришла домой и через час погибла. Поселок около 15:00 накрыло из «Градов»: один осколок пробил ей грудную клетку. Несколько минут она кричала, лежа на земле. Старший сын, получивший контузию, сидел рядом с мамой, прямо под обстрелом, на земле, обнимал и не уходил (такими их застанут приехавшие на место медики).
На следующий день после прямого попадания в школу в Горловке погибло еще два человека — учительницы. Две женщины ранены в Докучаевске. Есть раненые в Донецке.
Обстрелы продолжаются и даже набирают обороты: речь идет уже не только о минометах, «Градах» и артиллерии — в пятницу ВФУ ударили по Донецку ракетным комплексом «Точка-У».
На вопросы, которые поступают в эти дни мне из России, — «У вас всё закончилось?» — приходится отвечать фактами из сводок.
Населенные пункты ДНР переживают, вероятно, самый сложный период за свою восьмилетнюю историю.
Сводки продолжают поступать.
Военные продолжают делать всё, чтобы поступление этих сводок прекратилось.
Автор — специальный корреспондент «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
