Недавно прошедшие выборы 46-го президента в США ознаменовались практически непрерывной чередой скандалов, градус истерики в которых усиленно поднимался обеими сторонами — как Трампом, непрерывно грозившим судами и отменой результатов, так и Байденом, в конце не удержавшимся и превратившим Вашингтон в послевоенный Багдад с его «зеленой» и «красной» зонами.
Хотя политологи традиционно рассматривают случившиеся с точки зрения сухих фактов — были или нет фальсификации, насколько обоснованны позиции сторон в суде, действительно ли принятые меры адекватны угрозе, — на ситуацию стоит посмотреть шире, чтобы попробовать понять, почему она получилась именно такой, при этом по возможности не привлекая к аргументации «все объясняющие» демонические образы той или иной стороны конфликта (благо сами стороны это сделали уже и без нас, обвинив во всех грехах друг друга).
По сути, главная причина случившегося — это утрата значительной частью населения доверия к архаичной процедуре голосования в США, принятой еще в XVIII веке. Любой профессионал маркетинга знает: для потребителя факты вторичны, субъективное восприятие первично.
И именно субъективное восприятие общего недоверия к системе и сыграло свою роль в расколе американского общества. Несмотря на то что по итогам всех судебных разбирательств и пересчетов голосов суды решили, что сколь-нибудь существенных доказательств фальсификаций предоставлено не было, миллионы людей искренне верят, что у них украли выборы. И вопрос, который необходимо поднимать, — это не просто как честно и аккуратно подсчитать голоса, но и как сделать это так, чтобы люди поверили в результаты подсчета.
Хотя до недавнего времени многие считали американскую практику практически безукоризненной, в 2020 году стало очевидно, что это не так. Больше всего вопросов вызвало голосование по почте: неправильно подписанные конверты, голосование за членов семьи, письма, целыми мешками терявшиеся в почтовых отделения и прибывавшие спустя несколько суток после окончания голосования, одномоментное внесение тысяч голосов за одного из кандидатов…
Можно ли было от него отказаться, посчитав технологию ненадежной? Да, но нет: это невыгодно в первую очередь самим кандидатам, в данном случае демократам, мобилизовавшим относительно пассивную часть своего электората призывами голосовать по почте. Отмените почтовое голосование — и часть избирателей просто поленится дойти до участков.
Можно ли было поднять уровень доверия к почтовому голосованию? Практически однозначно нет: у почтовой службы есть свои процедуры и технические возможности, обойти которые ради единичного события раз в четыре года просто невозможно. Да, можно ввести категорию, например сверхсрочных заказных писем, принимаемых в почтовых отделениях строго с удостоверением личности отправителя и доставляемых не позднее определенной даты, но это усложнит процедуру настолько, что она станет бессмысленна с точки зрения увеличения явки.
Выход из этой «проблемы чемодана без ручки», который и нести неудобно, и бросить нельзя, по большому счету один — переход от почтовых голосований к дистанционным электронным голосованиям (ДЭГ).
Несмотря на кажущуюся непрозрачность, а точнее — непонятность для обывателя, внутренней механики работы ДЭГ, достаточно легко заметить, что минимально правильно спроектированная и внедренная система ДЭГ решает массу проблем, об которые минувшей осенью споткнулась американская электоральная система.
Во-первых, простота голосования и, следовательно, эффективность привлечения электората, традиционно не уделяющего внимания выборам, — это то, ради чего демократы и призывали голосовать по почте.
Во-вторых, надежность авторизации избирателей. Мгновенная сверка с государственными базами данных избирателей — это процедура намного более достоверная, чем ручная проверка пришедших писем, тем более что проверить достоверность подписи на конверте, по сути, невозможно.
В-третьих, формализация и автоматизация ряда технических моментов. Например, знаменитые избиратели 1800-го года рождения — это на самом деле люди, не давшие согласия на указание в публичных списках избирателей своей настоящей даты рождения. В результате комиссии включили фантазию и часто указывали для них заведомо некорректные даты, что тут же породило массу версий о вбросах и «голосовании мертвецов». В цифровых системах формализация таких моментов осуществляется намного проще и, главное, системнее.
В-четвертых, равномерность поступления голосов в систему подсчета. Один из фундаментов теорий о фальсификации выборов в США — неожиданные выбросы за одного из кандидатов, часто случавшиеся глубокой ночью. По утверждениям одной стороны, это одномоментное внесение голосов, поступивших по почте, по утверждениям другой — приписка для устранения разрыва между кандидатами. Голоса в ДЭГ не просто поступают в реальном времени — по окончании голосования можно буквально с секундной точностью посмотреть динамику их поступления, что снимает все вопросы о возможных массовых разовых вбросах. Такой статистики не предоставляет ни один другой способ голосования.
В-пятых, разумеется, ДЭГ работает мгновенно: ваш голос учитывается в течение максимум единиц секунд после его отправки, а чаще и в течение менее чем секунды. Поэтому ситуация с «доставкой» голосов спустя три дня после окончания голосования в случае применения ДЭГ невозможна.
Да, дистанционные электронные системы не идеальны. Они могут быть плохо спроектированы. На примере тех же США мы видели неоднократные серьезные сбои электронных систем подсчета бумажных бюллетеней, из-за которых данные задерживались на сутки и более. Но, с другой стороны, у нас есть и положительный пример проведения ДЭГ в России в 2020 году: в голосовании по Конституции, например, участвовало более 1 млн человек, и при этом с технической точки зрения оно прошло практически идеально (имевшие место незначительные сбои не затрагивали ни прием, ни подсчет голосов).
Если мы пониманием и признаем, что дистанционные голосования в той или иной форме — неизбежная часть электорального процесса, позволяющая привлечь больше избирателей, а потому выгодная в первую очередь самим кандидатам, то электронные голосования — это именно та форма проведения дистанционного волеизъявления, которая соответствует требованиям и возможностям сегодняшнего дня.
Автор — генеральный секретарь Партии прямой демократии
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
