Есть такой старый анекдот. Спрашивают у одного прижимистого, мягко говоря, человека, действительно ли он построил дом. Да, отвечает.
— И большой?
— Двадцать квадратных метров.
— Почему так?
— Меньше не имело смысла.
Сейчас эта шутка воспринимается аттракционом невиданного и необузданного расточительства. Недавно в СМИ разошлась история москвички, которая осталась одна в расселенной под реновацию пятиэтажке с шестилетним сыном. Женщина держит оборону и не хочет выезжать, пока не подберут адекватную замену. Пока вместо «однушки» жилой площадью в 23 кв. м ей предлагают более скромные варианты — 14,8 кв. м и 15,7 кв. м. Соответствующих заявленным параметрам однокомнатных квартир в районе нет, объясняют чиновники.
Москвичка наивно приводит аргументы, что они с сыном разнополые, он учится в первом классе и необходимо оборудовать место для занятий. Эту проблему, как утверждает женщина, ей посоветовали решить просто и без вкуса — поставить для сына диван на кухне. Спальное место и кухонный стол для занятий — что еще нужно для комфорта? Хоть уроки делай, хоть спать ложись. Не вспомнили про коврик в прихожей, и на том спасибо.
Не знаю, чем закончилась эта история, но недавно в личных целях мне довелось изучить бюджетные варианты. Оказалось, что самые дешевые квартиры — это студии 15–19 кв. м. Попадались — и в немалом количестве — клетушки по 10–14 кв. м. И это даже не жилой, а общей площади.
Интересно, для кого строят квартиры, которые приспособлены разве что для ночлега, а не полноценной жизни? Скорее всего, частично такое предложение поддерживается спросом со стороны инвесторов — недорого, а впоследствии можно сдать. Но есть и покупатели с мотивацией «пусть маленькое, но свое». В свое время так думали люди, получавшие жилье в тех самых пятиэтажках, которые попали под реновацию. Но тогда маленькие квартиры были альтернативой коммуналок, да и воспринимались они как временное обиталище в ожидании, когда каждая советская семья будет жить при коммунизме.
Коммунизм не наступил. Пришли другие времена, выросли поколения людей, многие из которых не понимают, как можно всей семьей жить в 10-метровой комнатушке, перегороженной шифоньером для создания иллюзии личного пространства. Так на кого же рассчитаны эти микрогабаритные студии, и чем может быть опасно их распространение, особенно если это возводится в ранг государственной стратегии доступности жилья?
Несколько лет назад интернет, как принято говорить, порвало высказывание на тот момент первого вице-премьера Игоря Шувалова о квартирах площадью 20 кв. м: «Кажется смешным, но люди приобретают такое жилье». Поэтому для повышения доступности нужно развивать и такой формат, подчеркнул он.
Наверное, Игорю Ивановичу это и может казаться смешным. Хотя многим как-то не до смеха. Хотя бы потому, что и такую микроскопическую квартиру или студию в два раза меньше может позволить себе далеко не любой. Конкретный пример: на «Рязанском проспекте» в Москве студия площадью 10,8 кв. м без отделки (а ремонт нынче недешев) стоит 2,8 млн рублей. Предложения аналогичных клетушек в центре начинаются уже с 4 млн рублей.
Давайте возьмем по минимуму. Итак, 10,8 кв. м и 2,8 млн рублей. Предположим, тысяч 300 наскребли по сусекам родители. Прогоняем через ипотечный калькулятор и получаем, что через 30 лет, выплачивая 17,5–20,3 тыс. рублей в месяц, немолодой уже человек станет полноценным собственником «клетки для канарейки». Дадут ли ему кредит — отдельный вопрос, поскольку с учетом предельной долговой нагрузки доходы заемщика должны быть на уровне 40 тыс.
Да, скорее всего, ипотеку он закроет раньше. Но не пропадет ли у него потом желание заводить семью и снова влезать в кредиты? Соберется ли москвичка, о которой писала в начале, переехав на 15 кв. м, завести еще одного ребенка? Большой вопрос. Зато вряд ли есть у кого-то сомнения, что жилищный вопрос — важный момент в демографической политике. А рождаемость-то падает.
Прочитала в четверг комментарий главы социального комитета Совфеда Инны Святенко о том, что чуть ли не основная причина спада рождаемости — демографическая яма 1990-х. И вроде бы дела пошли на поправку, но вмешалась пандемия, которая заставила многие семьи отложить рождение ребенка.
«Когда люди поют?» — спрашивала Галя в «Иронии судьбы». «Когда они счастливы», — отвечала она же. И детей рожают, когда есть понимание перспективы и стабильные доходы, чтобы их кормить. А еще — жилье. Комфортное, а не 15 кв. м. И доступное для большинства. В качестве панацеи для жилищной политики в эпоху пандемии преподносилась льготная ипотека. В итоге, рассчитал Центробанк, доступность покупки жилья в кредит, как уже писали «Известия», выросла всего на 1,5 кв. м, до примерно 40 кв. м. Могло бы быть и 45 кв. м, но эту возможность съел рост цен на недвижимость, вызванный ажиотажем из-за льготы и недостаточным предложением со стороны застройщиков. Сами застройщики, естественно, остались в выигрыше.
Что такое 40 квадратных метров? Для одного — неплохо. Для семьи из трех человек — гигиенический минимум. Для четырех — уже мало. Появление детей тоже делает ипотеку менее доступной. По данным ЦБ, 56,8% ипотечных кредитов приходятся на россиян с подушевым (то есть на каждого члена семьи) доходом 45 тыс. рублей и выше. Вот и подумают люди десять раз — сначала купить квартиру в кредит, а потом завести ребенка, или наоборот. И как часто бывает в жизни, сначала ты откладываешь, а потом руки не доходят.
Что делать? Повышать доходы, снижать стоимость жилья и кредитов. Звучит красиво, достигается сложно. Поэтому, спустившись с небес на землю, можно поискать промежуточные решения. Скажем, тогда же, когда Игорь Шувалов говорил о пользе малогабаритных студий, возникло и предложение о налоговом вычете на аренду жилья. И оно, в общем, имеет право на жизнь, хотя бы потому, что за сумму ежемесячного платежа по ипотеке можно снимать квартиру большей площади, чем можно приобрести. Но против выступило строительное лобби, что и понятно. А нам можно объяснить, что студия в 10 кв. м — хорошее решение квартирного вопроса.
Но не станет ли тогда популярен анекдот, в котором на вопрос, сколько у тебя детей, рачительный гражданин будет отвечать: «Ни одного». Почему так? Меньше не имело смысла.
Автор — журналист, обозреватель газеты «Известия»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
