Реинкарнация "Ревизора"

Валерий Фокин поставил "Ревизор" в Александринском театре - этот спектакль открыл программу "Новая жизнь традиции". Фокин - энтузиаст Мейерхольда и художественный руководитель одноименного центра: в качестве традиции в его спектакле выступает мейерхольдовский "Ревизор". Это, разумеется, никакая не реставрация. Скорее - вариации не тему вышедшего 9 декабря 1926 года легендарного спектакля; образы первого александринского "Ревизора" (1836 год), которые также обещает программка, здесь не видны. А вольные цитаты из Мейерхольда в спектакле рассыпаны повсюду: тут и сильно измененный эпизод "шествие", и Хлестаков, также оборачивающийся фантасмагорической неопределенностью, и... Но всех обращений Фокина к гостимовскому спектаклю не перечислишь - да и к чему это? Главное в другом: режиссер пытался создать живой образ легенды - и результат оказался крайне противоречив. Играющий Хлестакова Алексей Девотченко - блестящий артист: глядя на него вспоминаешь описания игры Эраста Гарина. Здесь есть та же нагловатая инфернальность и холодноватая, зловещая надменность, то же сходство с персонажем гофмановской сказки и ощущение человека "обезумевшего от собственной лжи, потерявшего чувство времени, как будто он будет лгать вечно" (слова Михаила Чехова). Маленький, резкий, как бритва, затянутый в черный фрак, с наголо бритой блестящей головой, подвижным гуттаперчевым лицом Хлестаков Алексея Девотченко гипнотизирует чиновников пассами гибких рук, замирает, хватив толстобрюшки, а затем пускается в жуткий перепляс... Финал первого акта очень силен: справедливости ради следует сказать, что он выводит зрителя из состояния легкого оцепенения. "Образы первого александринского "Ревизора", которые сулит программка, связаны разве что со зрительской дремой: артисты Александринки играют ровно и добросовестно, но никаких взлетов здесь нет. Режиссура Валерия Фокина точна и умна, но спектакль, при этом на редкость монотонен - ощущение хорошо отреставрированной музейной вещи, исчезнувшее к концу первого акта, вновь появляется во втором. И это, как представляется, совсем не случайно: можно восстановить мизансцены, можно попытаться передать дух постановки (мне кажется, что он оживает в лучших сценах фокинского "Ревизора"), но как быть с атмосферой времени, с общественным и человеческим контекстом, вне которых спектакля нет? Мейерхольдовский "Ревизор" поразил современников совершенно новой трактовкой реализма; режиссер - в прошлом создатель потрясающего, красивого александринского "Маскарада" (1917 год, спектакль прозвали "закатом империи") - показал здесь мощь и блеск российской истории. (Советский исследователь осторожно назвал это "агрессивной силой прошлого"). Премьера расколола театральную интеллигенцию: левые, вчерашние друзья Мейерхольда, стали его врагами, сторонники реалистического театра защищали "Ревизора". Рецензенты жаловались на то, что ставят в вину и "Ревизору" Фокина, - спектакль показался им скучным. В 1926 году у зрительской скуки был иной характер. Большинство современников просто не поняло насыщенного множеством новых художественных решений мейерхольдовского "Ревизора"; к тому же спектакль не походил ни на традиционный психологический театр, ни на аскетичное левое искусство. Менялись театральные течения, изменялось время: блеск офицерских мундиров, бронзы и хрусталя в мейерхольдовском спектакле напоминал об ушедшей эпохе и пророчил другой большой стиль, иную, куда более жуткую империю - ей еще предстояло сложиться... А в спектакле Валерия Фокина никакой загадки нет - режиссер создает свою, авторскую версию спектакля ГОСТИМа. Спасибо ему за это: теперь мы яснее представляем, каким был легендарный спектакль. Но образ ушедшего времени и предсказание будущего - то, что одних приводило в восторг, а Виктора Шкловского заставило назвать мейерхольдовского "Ревизора" "тягостным, некультурным, невышедшим", исчезло навсегда вместе с яростными и трагическими двадцатыми годами.