В Санкт-Петербург приехали кумиры античности. Выставка «Боги, люди, герои» в Манеже Малого Эрмитажа демонстрирует древности из собрания Национального археологического музея Неаполя и Археологического парка Помпей. Ценности древнеримских городов, погибших в 79 году от извержения Везувия, в таком объеме в Россию еще не привозились.
Здесь статуи, доспехи, сельскохозяйственные орудия, мозаики и — самое заветное — десятки фресок. Вряд ли когда еще в российском музее можно было увидеть столько античной живописи разом. Бесспорно и символическое значение этого проекта для нашей страны. После того как в XVIII веке Европа содрогнулась, открыв для себя Помпеи, начался археологический бум, культура раскопанных городов инспирировала «помпеянский» стиль, интерес к которому не миновал и Российскую империю.
Картина Карла Брюллова, которая заставила современников говорить о нем как о величайшем живописце, а ныне воспринимается как часть нашего национального сознания, в 1834 году выставлялась здесь — в Эрмитаже. Чуть позже брат Брюллова Александр спроектировал Помпейскую столовую Зимнего дворца (увы, не сохранилась). И вот теперь в Петербург прибыли аутентичные предметы из городов, в один день законсервированных на века, и мы можем представить себе жизнь людей, которые не успели подготовиться к смерти.
Оформление в хорошем смысле помпезно: из стендов терракотового цвета сооружено подобие города, фрески развешаны так, чтобы создавалась иллюзия перехода из одного помпейского квартала в другой. В центре зала — условный форум с аркой, обозначены расходящиеся от него улицы. Вдалеке на ясном небе виднеется тревожно дымящийся Везувий. А сев на одну из банкеток в глубине зала, можно смотреть на завораживающую видеореконструкцию города и — частично — его гибели.
Еще ясней черты блокбастера-катастрофы проступают на галерее Манежа, где демонстрируются европейские живописные фантазии о гибели Помпеи (кстати, обошлись без Брюллова), археологические фотографии XIX века и помпейские древности из собрания Эрмитажа (где, как в Греции, «всё есть», пусть кое-чего и понемногу). Среди подарков российским императорам особенно выделяются бронзовые весы с портретом Калигулы.
Но всё же кураторы сделали акцент не на гибели, а на жизни городов. Разнообразной, повседневной и так похожей на нашу. Театралов привлекут витрины с масками из спектаклей, любителей спорта — соответствующий раздел с атлетами и состязаниями. А чем массивные сковороды помпейцев отличаются от старой чугунной утвари, завалявшейся на наших дачах? Привезены и кованый сундук-сейф, и италийский «самовар», и горшочек для хранения яиц с остатками скорлупы, и даже жутковатая длань с изображением рогатого бога Сабазия, использовавшаяся для магических действ.
По художественному уровню экспонаты неравноценны. В сравнении с хрестоматийным прелестным женским портретом-мозаикой представленные здесь же «Три грации», выполненные в этой же технике, — неуклюже-грубоваты. После мраморной Виктории, словно парящей в воздухе (пальчики ее не касаются земли), у довольно бездушного рельефа со Стабианских ворот, изображающего гладиаторов, простоишь недолго. Но всё вместе, представляя срез конкретной культуры, воздействует сильно.
С этой выставки уходишь с острым чувством современности увиденного — появляется ощущение, что активизирована твоя генетическая память. Если мысленно вынуть те же фрески из контекста экспозиции, можно представить, что перед тобой работа живописца-академиста позапрошлого века или стилизация постсоветского времени.
Фрески предвосхищают принцип перспективы: то, что первый план изображается ярче и крупнее, второй — мельче и бледнее, а третий — лишь намеком, получит потом в возрожденческой живописи мощное развитие. Кое-где предвидятся чуть не барокко и психологическая глубина портретов Нового времени. Доспехи гладиаторов удивительных форм будто перенесены сюда из Рыцарского зала Эрмитажа. А изумительная мраморная инкрустация, изображающая дионисийскую пляску, вызывает в памяти авангард XX века, тот же «Танец» Матисса. И эта связь времен, продемонстрированная в Эрмитаже, нашем главном «ковчеге» мирового искусства, выглядит особенно убедительно.