В сиротских учреждениях России остаются более 70 тыс. детей, беды которых усугубляет сама система организации надзора за детьми. 1 февраля эту проблему обсуждали на совете по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве. Председатель совета, вице-премьер Татьяна Голикова поручила Минпосвещения до марта подготовить поправки к постановлению правительства № 481 «О деятельности организаций для детей-сирот». Эти изменения могут коренным образом изменить судьбу десятков тысяч российских сирот.
«Не обнимай, не целуй»
Ольга Бубнова узнала про Настю, когда приехала в детский дом Алатыря (Чувашия) за братом для своего приемного сына. Ей говорили: «Идемте, мы вам покажем чудесную девочку, вы только посмотрите». Но Ольга настроилась на мальчика. Настю она тогда так и не увидела. Только узнала, что она — отказница с рождения, у нее ДЦП, но в свои год и девять месяцев девочка может ходить за ручку. Позже Ольга взяла под опеку еще троих мальчиков. Но Настя не выходила у нее из головы.
— До трех с половиной лет Настя росла в Алатыре, затем ее перевели в детский дом в Ядрине. Там Настя пробыла около двух лет, а потом детдом расформировали. Дочка вспоминает, как плакала, расставаясь с любимой воспитательницей. И что было очень страшно. Детей отвезли в Кугеси, в школу-интернат, — рассказала Ольга.
С Настей в интернат попали и ее подруги Галя и Нина. Все трое через некоторое время отправились в Москву на лечение — в рамках проекта «Дети в беде» благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
— В Москве Настюша расцвела, — поделилась Ольга. — На фото с концерта — веселая, симпатичная девочка. И совсем другой вид у Насти на снимках с праздника в детском доме инвалидов. Она там просто потерянная. Ни эмоций, ни заинтересованности.
Детский дом-интернат стал четвертым учреждением (не считая фонда), в котором Насте довелось расти в первые 10 лет жизни. Туда она попала уже без подружек детства. К тому моменту Ольга была твердо намерена забрать девочку в семью. Женщина еще ни разу не видела будущую дочку и думала, что встретит ту веселую девочку со снимков, которые она видела в фонде. Но увидела она совсем другого ребенка.
— Это был маленький такой крючочек, который сидит в огромной коляске и не поднимает голову. Она вообще не разговаривала — она шептала. Вся напряженная, подавленная, просящая всем видом: «Не трогайте меня»... Я поняла: ребенок просто загнется, если останется, — вспоминает Ольга. — Хотя сам дом инвалидов очень хороший.
У Ольги было ощущение, что Настя решила больше ни к кому не привязываться. Даже оказавшись дома, девочка поначалу повторяла: «Не обнимай меня, не целуй — мне это не надо». В свои 10 лет она не знала всех букв, не умела читать, а цифры для нее ничего не значили.
Это было три года назад. Сейчас Настю не узнать. Она бойко гоняет на коляске по квартире — за братьями. Считает в уме в пределах 20. Читает и пишет. Да, на домашнем обучении. Да, с учебой всё сложно. Зато появилось любопытство. Желание чему-то научиться. Вообще — появились желания.
— Она только полгода как стала говорить: «Это я буду, это я не буду». До этого просто делала то, что ей велели. Могла часами сидеть и сосать палец. Сейчас еще будешь искать, где Настя. Она и там, и здесь. Теперь обняться перед сном — обязательный ритуал, — радуется Ольга.
В ДДИ девочка не могла даже сидеть без опоры. А теперь настолько окрепла, что прошлым летом освоила трехколесный велосипед и наматывала километры вместе с братиками. Вскоре после этого ей стало сниться, что она начала ходить. И Ольга делает все, чтобы это стало возможным. Ей не дает покоя мысль, что в неполные два года Настя ходила — хоть и за ручку с нянечкой.
— Ее, видимо, в первом детском доме очень любили, – считает женщина. — Недаром они так уговаривали меня ее посмотреть. Если бы в год и девять она там осталась, возможно, всё сложилось бы лучше. Легче.
Слепые направо, глухие налево
В России более 73 тыс. детей воспитываются в учреждениях для сирот. И хотя число воспитанников постепенно снижается, до полного отказа от сиротских учреждений еще далеко.
Всего, по данным Минпросвещения, на конец 2018 года в стране работают 1333 государственных и восемь негосударственных организаций. Они традиционно делятся на несколько сфер: оказывающие социальные услуги (их больше всего — 723), образовательные (464) и медицинские (154). Каждые подчиняются разным министерствам. С учетом более дробного деления в России 13 типов учреждений для детей, оставшихся без родителей.
Изъятого из семьи здорового малыша младше четырех лет, как правило, отправляют в Дом ребенка, старше — в социальное или образовательное учреждение. Детей с отклонениями иногда переводят даже в другие регионы, если специализированной организации в своем нет. Эта практика, складывавшаяся десятилетиями, нередко становится причиной дополнительной травмы для ребенка, вынужденного менять «дом» при взрослении или ухудшении здоровья. Изменить ее крайне необходимо, считает глава фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская.
— Такая практика устарела примерно 30 лет назад. Сегодня смешно говорить о том, что нам нужно разводить детей по типам образования: слепые направо, глухие налево, маленьких отделить от взрослых. По ФГОСам и закону об образовании дети должны учиться в близлежащем учебном заведении, — пояснила она. — В общем классе с инклюзией, в коррекционном классе, но — в едином обществе. Когда ребенок теряет семью — это самое ужасное, что может с ним произойти. Для его мозга, для организма это ситуация на грани выживания. У него зашкаливает гормон стресса, он боится умереть.
По мнению общественницы, необходимо отменить практику «сортировки» детей по учреждениям, а вместо этого обеспечить им доступ к образованию во внешнем учебном заведении, соответствующем их возможностям. Елена Альшанская считает, что детям даже с очень тяжёлыми заболеваниями не требуется постоянное пребывание в специализированном учреждении. Все могут и должны жить вместе.
Вторая проблема, которая возникает из-за градации домов для сирот —– разлучение сиблингов (детей одних родителей). Если из семьи изымают нескольких детей, то младшие идут в Дом ребенка, а старшие — в разные учреждения, в зависимости от состояния здоровья. И эти дети могут больше вообще не увидеться. Так получилось у Вари, которая попала в детдом в три года.
«Она отчаянно хотела в семью»
У Марианны Путненко сейчас две приемные дочки — Варя и Жанна. Они родные сестры, но не знали друг друга, пока не попали в эту семью. Вообще у их биологической матери на момент лишения родительских прав было пятеро детей. Старшего забрали бабушка с дедушкой. Сестер и еще одного брата определили в детский дом для здоровых детей. А трехлетнюю Варю — в психиатрическую больницу, потому что у нее была выявлена врожденная патология позвоночника. И хотя она никак не влияет на психическое развитие, девочке поставили диагноз «умственная отсталость». Из больницы ее направили в коррекционный детский дом.
— Никаких контактов с братьями и сестрами у нее не было. Единственное, что она помнит, как ее несколько раз навещала мама, обещала забрать. Но так и не забрала, — рассказала Марианна.
Когда женщина взяла Варю к себе, девочка в девять лет училась по программе первого класса и плохо говорила. Часто кричала во сне.
— Первые полгода у меня было ощущение, что дома появился грудничок, — вспоминает Марианна. — Варе всё время требовалось внимание. И у нее была огромная потребность выговориться, чтобы ее переживания кто-то разделил. Я никогда не видела более одинокого человека, но и с такой гигантской потребностью в любви. Она просто отчаянно хотела в семью.
Конечно, первым делом Марианна настояла на врачебном консилиуме, который четыре часа тестировал девочку и подтвердил ее умственную полноценность. За первое же лето в семье Варе удалось пройти программу второго класса и сразу пойти в третий. Сейчас она учится в пятом классе, много занимается спортом.
— Варя полностью адаптировалась. Ее способность учиться и стремиться оказалась колоссальной, — говорит Марианна.
Но даже это не самое главное, что произошло в жизни девочки. Чудом стало появление в семье второго приемного ребенка — Жанны, родной сестры Вари.
Рассказывая о своем прошлом, Варя смутно вспоминала: когда в детдоме ее навещала мама, у нее на руках был младенец. Марианна стала наводить справки и выяснила, что уже после изъятия детей биологическая мать Вари родила еще одну девочку, а потом сама отдала ее в детдом.
— Девочки сразу прилипли друг к другу. Жанна отгоняла от Вари других детей. Очень гордилась, что у нее есть сестра. И через три недели мы забрали ее, — рассказывает Марианна.
Она нашла и старших братьев, и сестер своих девочек. Двое из них уже совсем взрослые, имеют свои семьи и особого желания общаться не выразили. А еще двоих усыновила итальянская семья. С ними наладить связь получилось — пока по WhatsApp, но в будущем родственники планируют встречу.
— Оказалось, что старшая сестра, Валя, была раньше очень привязана к Варе. И обрадовалась, когда мы вышли на связь. Правда, она забыла русский язык и говорит только по-итальянски. Сестры переписываются с помощью онлайн-переводчика, но очень тепло, — отметила Марианна.
Волевое решение
— Когда детей изымают из семьи, братьев и сестер часто разделяют и они могут годами друг друга не видеть, — рассказала «Известиям» Елена Альшанская. — Но когда приходит приемная семья, ей говорят: а вот у Ванечки есть братик, за 150 км, вы должны взять обоих. Хотя государство их уже разделило.
По мнению Елены Альшанской, необходимо волевым политическим решением перестать разделять сиблингов, «сортировать» детей по типам заболеваний, отправлять их в детские дома инвалидов за сотни километров от родных мест, гарантировать и обеспечивать им возможность учиться рядом с местом своего проживания.
Такие поправки в постановление № 481 «О деятельности организаций для детей-сирот» рассматривались сегодня на Совете при правительстве России. Необходимость их принятия подтвердили и другие члены совета, а также приглашенные на заседание эксперты.
Психотерапевт, кандидат медицинских наук Елена Вроно пояснила «Известиям», что разделение детей по разным типам учреждений и перевод их из одного детдома в другой могут иметь пагубные последствия.
— Братья и сестры, попадая в детское учреждение, остаются семьей. И ее надо сохранить всеми силами, — отметила врач. — В любом новом учреждении ребенок проходит адаптацию. Реакция адаптации — это реакция преодоления стресса. Ребенок и так переживает на протяжении своей жизни возрастные кризы — этого мы избежать не можем. Но если это накладывается на необходимость всякий раз адаптироваться в новых условиях, то возрастной криз имеет риск усугубиться стрессогенными воздействиями. Последствия этого могут быть самыми разными, вплоть до задержек развития.
«Известия» обратились к ведомствам, к которым относятся сиротские учреждения, — министерствам труда, здравоохранения и просвещения — с вопросом, поддерживают ли они предложения представителей совета по изменениям в постановление № 481. В Минтруда подтвердили согласие с предложениями, которые направлены на совершенствование пребывания детей в таких организациях. Но подчеркнули, что большинство этих учреждений находится в региональном подчинении, с которыми поправки придется согласовать. В Минпросвете отметили необходимость модернизации детских домов с целью максимально приблизить условия в них к семейным. Минздрав на момент публикации материала на запрос «Известий» не ответил.
Председатель совета по вопросам попечительства в социальной сфере, вице-премьер Татьяна Голикова призвала ведомства внимательно отнестись к предложениям НКО и дала распоряжение Министерству просвещения до марта 2019 года подготовить поправки к постановлению № 481.