Михаил Шемякин славится своей многогранностью. Он активно работает как декоратор, скульптор, театральный постановщик. Впервые за 25 лет художник решил представить широкий спектр своих творческих интересов в одной экспозиции. В Московском музее современного искусства проходит выставка «Метафизическая мастерская». «Известия» посетили ее в компании автора.
— Вы работали с разнообразными материалами. Но представить, что картину можно создать, используя гербарий, сложно. Только присмотревшись к этой мозаике на полотне, увидишь, что каждый прямоугольник в ней — это лепесток цветка или лист дерева.
— Если мастера мозаики работают с камнями или с цветным стеклом, я для себя нашел иной материал — листья и цветы. Сухие лепестки и листья — очень хрупкий материал. Создавать цветную композицию из гербария очень сложно. Если ошибся, насмарку вся работа.
Из сотен тысяч листов и лепестков, собранных мною по всему миру, я выкраиваю крошечные фрагменты. Сначала ланцетом вырезаешь прямоугольник, боясь ошибиться на миллиметр. Затем пинцетом накладываешь вырезанный лепесток на клейкую поверхность. Нельзя кашлять, чихать, нельзя даже дышать сильно, потому что в этот момент лепестки могут разлететься.
— Как вам пришла идея использовать сухоцветы в качестве материала?
— 12 лет собирал листья и лепестки. Со всего света привозил растения. Понравится — вкладываю в записную книжку, а потом начинается процесс обработки растения. Адская работа.
— Что же адского в гербарии?
— А вы знаете, что цвет в растениях недолговечен? Кладешь в папку 20 лепестков алой розы, а через год вынимаешь желтые или коричневые листы. Они просто выгорают. Даже в темноте происходит изменение цвета.
Чтобы подобрать красный цвет, надо из многочисленных сортов найти розы, которые сохраняют его в гербарии. Их очень немного. Самые устойчивые к свету и времени анютины глазки. Их синий оттенок невозможно найти в других цветах.
— Серия работ, на которых в разных вариантах изображены греческие амфоры, будто бы была создана, чтобы продемонстрировать кракелюры (трещинки) на поверхности сосуда.
— Эти картины — мое посвящение керамике. Я с 1961 года работаю над проблемой фактур. Создание кракелюров — сложная техника. На картине амфоры созданы из пасты, которая накладывается определенными слоями, но, чтобы на ней появился кракелюр, ее надо в солнечную погоду высушить на улице. Через час паста на картине начинает трескаться. То, что в керамике называется «цек».
Помню, как в начале 1970-х, впервые попав в Японию, я пришел на выставку, где были маленькие чашечки. Кривые, серые с трещинками, но это было так красиво... Я подумал: «Боже мой! Куплю всю эту выставку». Но мой пыл охладили цены. Оказалось, что самая дешевая чашка стоит $5 тыс., а самая дорогая — $150 тыс.
Я поинтересовался у пожилого японца, которому было лет 100, но выглядел он на 50, в чем дело, почему так дорого? Желтоватой, усохшей ручонкой он поднес чашку к свету и сказал: «Видишь эту трещинку? Разве не стоит она 150 тысяч?» Старик показал мне, насколько мы, европейцы, отсталые в своем эстетическом восприятии мира.
— Да он поэт...
— Да. И для них трещина стоит столько. Моих денег хватило на самую дешевую чашечку. Теперь очень дорожу ею. Как-то в Америке чуть было не лишился драгоценной чашечки. Переезжая из городской квартиры за город, отправил своего помощника-художника, окончившего Академию художеств в Варшаве, забрать всю оставшуюся мелочь. Когда я разобрал коробки, не нашел чашечки. Спрашиваю: «Стефан, а где моя японская чашечка?» — «Не было».
Мы с супругой ночью помчались искать ее. Вломились в мастерскую: всюду бумага, пивные бутылки, а в раковине, полная окурков, стояла эта чашечка. Вот вам отношение европейца и японца к старине. Поэтому в своих работах я показываю, насколько могут быть интересны трещины и усложненные серый и белый цвета.
— Недавно состоялась премьера мультфильма «Гофманиада», к которому вы приложили руку. Выхода его ждали полтора десятка лет.
— В итоге к этому фильму я имею небольшое отношение. Я категорически отказался от авторских прав, потому что считаю его неудачным. Всё взял в свои руки режиссер Станислав Соколов. Куклы и первая декорация сделаны по моим эскизам. Всё остальное — работа Соколова.
— Что вас не устроило?
— Соколов — профессиональный художник, превосходный педагог, но, к сожалению, так и не сумевший выбраться из стиля мультиков 1960-х. А на дворе совсем иное, сложное и постоянно меняющееся время. Другие дети, другая молодежь, насмотревшаяся «Матриц», наигравшаяся в компьютерные игры. Заинтересовать и увлечь их могут только фильмы, создаваемые на самом высоком эстетическом уровне.
Гармония и эстетика, отсутствующие в сегодняшнем мире, могут ошеломить и увлечь. Это я говорю, исходя из опыта моей работы над балетом «Щелкунчик». Вот уже 18 лет он, объездив многие страны, не сходит со сцены Мариинского театра. И секрет успеха — в эстетическом подходе к декорациям, костюмам и бутафории. А создатели «Гофманиады» отстали от времени. Это всё из прошлого века. Когда сообщили, что фильм все-таки выпускают, мой адвокат написал: «Имени Шемякина как главного художника в титрах не будет». Но они всё равно используют мое имя, и это очень скверно.
— Почему вы так переживаете за молодежь?
— Сейчас очень сложный период. Количество информации растет не по дням, а по часам. Молодежь путается, тонет в ней. Нет направления для сознания, формирования правильного мышления. В такой ситуации могут помочь учителя, а они сами неучи.
Однажды приехала ко мне во Францию группа педагогов из Ханты-Мансийска. Это художники, которые преподают в художественных заведениях. Меня удивила в них некая необразованность. Я уж не говорю о знании художников, скульпторов, но не знать, кто такой Рабле — вы меня извините! Что в таком случае можно требовать от их учеников?
В свое время мы были отрезаны от всего и тем не менее знали очень много. А сегодня вроде бы бери информацию, греби лопатой, а знаний никаких. Желания изучать, постигать у нынешней молодежи я не замечаю. В Петербурге и Москве порой наблюдается некая легковесность. Зато очень много талантливой молодежи в глубинке. Она там активная и с большей потенцией.
— Как вы набираете своих студентов?
— Рассматривая досье абитуриента, интересуюсь, что он ждет от своей карьеры художника. И если вижу, что он хочет известности, даже не рассматриваю работы. А если я наталкиваюсь на молодого художника, который пишет: «Я дня не могу прожить, чтобы не рисовать» — такой студент мне интересен.
— Он должен уметь рисовать?
— Не обязательно. Обучить рисованию можно и обезьяну. А научить человека мыслить довольно сложно. Начиная занятия, я говорю ребятам, что наша профессия отличается от профессии сапожника, пирожника и дизайнера одежды. Для них, чем лучше кожа, лучше колодка, крем и тесто, ткань и крой, тем больше вероятность успеха.
В нашей профессии наоборот — чем дальше вы идете, чем большего вы достигли, тем менее вы востребованы. Судьба художника зачастую сложна и чаще всего печальна. Вспомнить хотя бы Винсента Ван Гога. Написав тысячи картин, при жизни он продал всего одну.
И спрашивается тогда, а для чего этим заниматься? И что же в награду мы имеем? А наградой для вас будет радость творчества, не доступная для столь многих. Поэтому считайте себя избранными и благодарите Бога!
— Ваш вклад в образование заключается еще и в вашем совместном с Институтом лингвистических исследований РАН проекте. Вы взялись ни много ни мало за возрождение русского языка.
— Мы не по дням, а по часам теряем живой русский язык. А поток ненужной информации, который, как помои из ведра, выливается ежедневно на нашу голову, нивелирует необходимость знаний. Недавно я купил словарь, в нем 1,5 тыс. русских слов. Изучив его, отправился на разговор с большим чиновником. Решил поговорить с ним о языке.
Положил словарь и сказал: «Будьте любезны, откройте и найдите хоть одно русское слово». Не смог найти ни одного. Полторы тысячи слов! Дошло до абсурда. «Антибэби». Вы знаете такое слово? Нет его ни в русском, ни в английском языке. Но в той книженции указано, что оно пришло из английского языка и означает противозачаточное средство.
И подобная ерунда внедряется в головы молодежи. А то, что является нашим настоящим богатством, ликом духовным, — русский язык — просто-напросто исчезает, растворяется. Вы сами замечали наверняка, что мы говорим телеграммным, суконным языком.
— А еще языком соцсетей.
— Поэтому я давно занимаюсь созданием словаря, в который входят старые, забытые русские слова. В свое время первый этим начал заниматься Гоголь. Он создал словарь забавных слов, которые люди должны знать, запоминать и использовать.
Второй — Солженицын, который с 1947 года начал заниматься словарем и сделал его незадолго до своего ухода. Он назвал свой труд «Русский словарь языкового расширения». Этот проект был очень интересный, но очень неудачно преподнесен: мелкий текст, нет аналитической структуры. Александр Исаевич просто выложил всё по алфавиту. Наверняка он является полезным и нужным для литераторов, а я, кроме того, хочу заинтересовать детей разных возрастов и взрослых, независимо от их профессий.
— Что вы предлагаете?
— Хочу возрождать язык через изобразительный материал. Мы говорили с Константином Эрнстом о возможности сделать совместно с «Союзмультфильмом» детскую программу, в которой бы показывали мультфильмы по полторы-две минуты. И в каждой серии рассказывалось бы от имени персонажа с интересным именем любопытная история. Допустим, выскакивают два смешных мужика Оберюхтя и Жвака, то есть растяпы по-старому. В руках они несут тюни и тюньки. Тюни — это женские обрезанные валенки, тюньки — большие мужские валенки. Малышне это очень может понравиться. А если будут еще и картинки, быстрее запомнится.
— Добро от Эрнста уже получили?
— Константина Львовича я знаю десятилетия. Когда я рассказал ему об этом русском проекте, выяснилось, что он с восьми лет собирает уникальные буквари. И у него их свыше ста. Я тоже коллекционирую азбуки. Константин Эрнст давно интересуется, как через картинку представить букву и слово.
Ведь некоторые старые русские слова, в зависимости от региона, имели противоположное значение. Например, в одной области одно слово обозначало «руку», а в другой — «ногу». А другое слово могло быть и «лаской», и «побоями» одновременно. Это тоже интересно показать в картинках.
Розыгрыш билетов на выставку Михаила Шемякина в ММОМА — в спецпроекте «Известий».
Справка «Известий»Михаил Шемякин родился 4 мая 1943 года в Москве. Его первая выставка состоялась в редакции журнала «Звезда». В 1967 году основал группу художников «Петербург». В 1971 эмигрировал во Францию. В настоящее время живет и работает в России, Франции, США. Лауреат Госпремии Российской Федерации, премий «Золотая маска», «Золотой софит», «Петрополь».